Альманах рукописей: от публицистики до версэ•Сетевое издание Эссе-клуба ОМ

Н. Г. Никонов

НООБИБЛИОН • NOOBIBLION

Николай Григорьевич Никонов Собрание сочинений в 9 томах. Том 8. Чаша Афродиты. Реалистический роман. Средне-Уральское книжное издательство (г. Екатеринбург). В типографии ИПП «Уральский рабочий» (г. Екатеринбург). Екатеринбург — 2007     Фонд релизов «Нообиблион» и библиофонд формируют авторы литературных произведений, авторы научных исследований, авторы- составители различных сборников (антологий, альманахов, хрестоматий, альбомов) и монографий, биографий и библиографий, историки литературы, издатели. Включайтесь!   Наследниками автора для чтения предоставлен отдельный файл — PDF : 6.9 MB •  Т Е К С Т  •   описание / сведения Никонов Н.Г. Собрание сочинений в.9.томах : Том.8. Чаша Афродиты : Реалистический роман / Николай Никонов ; послесл.: В..П..Лукьянин ; оформ. (переплёт): А..А..Морозов ; ред.: Е..В..Черняк. — Екатеринбург : Средне-Уральское кн. изд-во, 2007 ; [в тип. ИПП «Уральский рабочий» (Екатеринбург)]. — 336.с. — Примеч.: с..336. — 20.0×13.0 см. — 1000 экз. ISBN 978-5-7529-0912-2   релиз / аннотация Роман «Чаша Афродиты» (1993.г.) – третья книга из серии «Ледниковый период». Первые две книги – романы «Стальные солдаты» и «Весталка» – также включены в Собрание сочинений Н..Г..Никонова (тома 6 и 7).   Николай Григорьевич Никонов. Фотография (фрагмент): неизвестный автор. 1968 год.   послесловие / заключение Послесловие автора Любой век приводил в литературу новый реализм. Тем более это должно произойти на пороге нового тысячелетия. Литература, как и всё искусство, должна перейти на высший рубеж изобразительности и осмысления жизни, – иначе она деградирует, распадётся на те примитивно-прагматические, развлекательные или формалистические течения, которые всегда характерны для времени под знаком грядущего Апокалипсиса. Верю, что реализм выживет и что предметом изображения этого высшего реализма станет наконец всё, что творит Человек и творит Природа. Верю, что эпоха цензурных изъятий и оскопляющих купюр в новом тысячелетии канет в прошлое, ведь не секрет: искусство в целом было в плену христианского догматизма, точнее, догматизма клерикального, и цепи его продержались довольно прочно почти два тысячелетия. Не собираюсь посягать на высшую морально-нравственную ценность Христовых заповедей – они несокрушимы, – но разве человек, даже христианин, верующий, не нарушал их все и сплошь? Именно потому, что тема греха и искупления останется вечной, реализм высшего порядка, на мой взгляд, не должен бояться отображения процессов всей нашей грешной жизни точно так же, как не чурались этого далёкие мастера дохристианских эпох и культур, творениями которых мы продолжаем восторгаться. Что было запрещено в изображениях тем древним художникам? Ответ прост: ничего. Фронтоны и капители индийских храмов, украшенные сверхнатуралистичными изображениями и сценами совокупления, прекрасны своим жизнеподобием и реализмом Любви – высшего счастья, доступного человеку. Любви поклонялись, любви служили, любовь почитали как, может быть, высшее проявление божественного начала. Нет сомнения, мы на тысячелетия оказались отключёнными от истин любви, утвердив над ней и её изображением пуританские табу и ханжеские запреты, особенно дикие в странах бывшего «социалистического лагеря». Однако и в этом лагере, не говоря уж про мировой охват, ни один большой мастер, тем более великий художник, не вошли в историю искусства без хотя бы попыток вернуть искусству и человечеству свободу изображения жизни и её основы – любви. Так рождались «Декамероны» и «Гаврилиады», стихи Баркова, «Яма» Куприна, «Лолита» Набокова и даже фривольная «Эммануэль», в сущности, реалистическое повествование о жизни женщины-нимфоманки. Но реализм высшего порядка должен не просто допускать к изображению всё, что есть жизнь, человек, природа и что Бог или Сатана заповедали Человеку или на что его обрекли, реализм высшего должен строить подиум для подъёма человека на новую ступень бытия и нравственного совершенства. Я убеждён: в этом его будущая задача. Такую приблизительно задачу ставил в недавнем прошлом «социалистический реализм», но не решил её, ибо стоял, как в библейской притче, подобно дому на песке умозрительной лжи… И пошёл дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот, и дом тот упал, и было падение его великое.. Высший реализм нового тысячелетия уже грядёт в наиболее быстро реализуемых формах, таких, как телеэкран и кино, литература же пусть медленнее, но вернее будет прокладывать великий путь к реалистическим вершинам, ибо будет всегда иметь высшее превосходство не только прямой изобразительности, но и философского объяснения жизни. ЧТО и КАК она раскрывает с позиций ОТТОГО и ЗАТЕМ. С этих же позиций и с верой в правду изображаемой жизни, не претендуя, однако, на исключительность своих суждений, автор представляет читателю новый роман.   послесловие / рецензия Самый никоновский роман (Извлечения)* Нет сомнения в том, что с «Чашей Афродиты» у Н..Г..Никонова были связаны большие ожидания. Позади была уже «Весталка» – роман, где он уверенно взял творческие высоты, на которые прежде не посягал. Что касается небывало резкого афронта со стороны определённой части читателей (которые полагали, что знают жизненный материал, положенный в основу романа, лучше, чем автор) – это, конечно же, было писателю неприятно, но всё-таки он отчётливо видел (и критика его в том поддержала), что причина тут не в изъянах его литературной работы, а в радикальной новизне его подхода к сакральной теме войны. То есть даже сам характер споров, развернувшихся вокруг «Весталки», убеждал Никонова в его творческой правоте. Возникший вслед за тем замысел нового романа продолжал, выводя на более глубокие смысловые горизонты, главную тему «Весталки», как сам автор её понимал (женщина как источник и символ жизни), и Николай Григорьевич впервые заговорил вслух о задуманной им тетралогии, которую он поначалу, помнится, называл «Четвёртый ледниковый период», а потом упростил: «Ледниковый период» – и всё. Тетралогией Никонов собирался подвести своеобразный итог своего полувекового творческого пути: до конца выявить и чётко прорисовать в цельных картинах «жизнесостояния» (И..А..Ильин) те законы бытия, которые он предугадывал в шестидесяти с лишним своих больших и малых предыдущих книгах, снискавших читательскую любовь и закрепивших за ним репутацию бесспорного лидера уральских литераторов. Ожидания, связанные с «Чашей Афродиты» (так писатель назвал второй роман тетралогии), подкреплялись ещё и тем обстоятельством, что это было его первое крупное произведение, написанное не только на высшей точке развития таланта и мастерства большого художника, но и, по признанию самого автора, совершенно свободно, без оглядки на нормы и условности, откуда бы таковые ни исходили и чём бы ни мотивировались. А в послесловии к первому книжному изданию «Чаши…» (его не было в журнальной публикации) Никонов рассуждает о «высшем реализме нового тысячелетия», который «будет всегда иметь высшее превосходство (над реализмом традиционным. — В..Л.) не только прямой изобразительности, но и философского объяснения жизни». Естественно, что роман «Чаша Афродиты» создавался Никоновым в ключе предвосхищаемого им нового реализма и, казалось бы, по всем признакам был заранее обречён на успех. Но ожидаемого успеха не получилось… Не было на этот раз потока читательских писем – ни восторженных, ни даже ругательных; в литературных кругах о романе говорили вяло и с некоторым недоумением. Но главное: начинающие «акулы книжного бизнеса», пристрастно и уже достаточно опытно фильтровавшие весь литературный поток в поисках, как говорят финансисты, «ликвидных» текстов (то есть произведений, которые можно было бы без особых хлопот издать и быстро распродать), самым задушевным романом самого талантливого и знаменитого уральского писателя не заинтересовались. Можно лишь предполагать, что творилось в душе писателя (такими чувствами он никогда ни с кем не делился), но, как мне кажется, Никонов был не столько даже опечален, как озадачен: ну, не может же быть!.. Между тем случилось именно то, что должно было случиться. Очевидная и, как мне кажется, ключевая причина столь холодного приёма «Чаши Афродиты» при первом её появлении заключалась не в органических свойствах (недостатках или особенностях) текста, а в болезненном тогдашнем духовном состоянии общества. Роман был опубликован в июльском номере журнала «Урал» 1995 года (который, однако, вышел где-то осенью: в октябре, а то и в ноябре), и даже нарочно нельзя было выбрать время, более неподходящее для его появления в свет. Это был тот драматический период новейшей российской истории, когда эйфория либерализации уже полностью иссякла, ограбленный с помощью ваучерной аферы, а вслед за тем и финансовых пирамид бывший советский народ почувствовал себя загнанным в угол, и для подавляющего большинства населения страны, особенно для интеллигенции, кое-как перебивавшейся с хлеба на квас на нищенские, притом нерегулярно выплачиваемые бюджетные копейки, проблема выживания оттеснила на задний план все иные житейские заботы, так что впервые невесть с какой давней поры (включая и годы Великой Отечественной войны) литература стала вдруг никому не интересна и не нужна. Горячечный взлёт тиражей на рубеже 80-х и 90-х годов, спровоцированный разрушением цензурных барьеров, предшествовал, как оказалось, агонии и обернулся вскоре почти тотальной катастрофой «толстых» журналов и издательств. Умеренный спрос сохранялся разве что на диванно-трамвайное чтиво: российский обыватель, измотанный погоней за миражами благополучия, нуждался в релаксации (словечко только входило в обиход, раньше говорили просто о досуге) и по неизжитой ещё советской привычке в свободную минуту тянулся к книге, но такой, чтоб не усугублять груз проблем, давящий на ум и сердце. Издатели цеплялись за эту потребность, как за соломинку, – тем и ничем иным объясняется и анонс «Чаши Афродиты» на журнальной обложке: «Эротико-реалистический роман». Я в качестве главного редактора подписывал тот номер к печати, но сейчас уже не помню, кому из нас пришёл в голову столь неуклюжий рекламный ход; во всяком случае, сам Николай Григорьевич тому не противился – против его воли точно не сделали бы. Увы, такая – в духе времени – «реклама» не поспособствовала успеху публикации, а скорее даже сбила читателей с толку: давние поклонники Никонова сочли, что ради профессионального выживания в рыночных условиях он сдал нравственные позиции, а любители «клубнички» были откровенно разочарованы: очень уж тяжкий осадок в душе оставляли мастерски написанные откровенные сцены романа, читателям-эротоманам это было совсем «не в кайф». Первое книжное издание «Чаши Афродиты» появилось лишь пять лет спустя после журнальной публикации (интервал слишком большой даже и для советских времён), да и то не на волне возродившегося вдруг читательского интереса, а в преддверии семидесятилетия писателя – «по заказу Министерства культуры Свердловской области», как сообщено в выходных данных. Впрочем, это даже не было отдельное издание: «Чашу…» поместили в одном большом томе с «апробированной» «Весталкой». Тем не менее юбилейная ситуация могла бы, по идее, как это обычно бывает, подогреть интерес читателей и критики к этой в принципе не освоенной вещи. Увы, содержательного разговора о романе не получилось и на этот раз, однако теперь по иной причине: в то время у всех на устах была уже другая, совсем недавняя по времени (и опять-таки журнальная) публикация Никонова – роман «Стальные солдаты», третья часть задуманной тетралогии. На фоне новой вещи, воспринятой многими вовсе уж как вызов общественному мнению и даже самому здравому смыслу (насколько это было справедливо – другой разговор), – а ещё примите во внимание пять лет привыкания читателей к необратимо изменившейся морально-нравственной атмосфере в обществе, – так что торопливо прочитанная некогда «Чаша Афродиты» вспоминалась уже едва ли не как эталон благопристойности – что ж теперь было к ней возвращаться? Но снова прошли годы… Не стало Никонова, и в силу этой неустранимой причины более ранние его публикации встали в один общий ряд с более поздними, а новых вещей Николай Григорьевич, увы, больше уже не напишет… И стало быть, преходящие обстоятельства социальнонравственной и литературной конъюнктуры больше не могут влиять на восприятие никоновских произведений. Перечитайте же теперь «Чашу Афродиты» – только внимательно и непредвзято перечитайте! – и вы убедитесь, что это на самом деле одно из вершинных произведений большого писателя. Здесь подобно тому, как отдельные нити сплетаются в прочный жгут, соединились в едином остродраматическом сюжете мотивы многих прежних произведений Никонова. Здесь достигло высшей отметки его изобразительное мастерство; здесь обрёл неведомый прежде масштаб и исчерпывающую полноту «никоновский мир» – художественное пространство, заполненное характерами, коллизиями, житейскими реалиями, которые всегда особенно остро волновали писателя, ибо именно в них виделись ему проявления скрытых механизмов мироздания. И здесь же получили своё логическое завершение социально-философские искания, побуждавшие писателя на протяжении десятилетий переступать разного рода табу и разрушать стереотипы. Грести против течения – это, если хотите, долг, миссия, но и крест истинного художника, самой профессией своею обречённого не только на признание, но и на хулу. Иными словами, «Чаша Афродиты» – самое, если можно так выразиться, никоновское произведение Никонова; но в этом же утверждении кроется и ключ к пониманию того конфликта, который, несомненно, омрачил последние годы пребывания писателя на этой земле… …Мифологические экскурсы и теоретические подпорки плохо держат замысел романа. Иное дело достоинства текста – той самой художественной ткани, которая более всего ответственна за утверждение истины, составляющей содержание произведения. В этой части Николай Григорьевич Никонов явил вершинное мастерство. Текст перед вами, и я не вижу необходимости делать из него выписки (тем более что короткими цитатами в этом случае невозможно было бы обойтись), чтобы показать, как здорово он умеет дать двумя-тремя беглыми штрихами выразительный портрет; как тонко он умеет передать переливы настроения: к примеру, во всепоглощающем всплеске счастья – нарастающую горечь смертной тоски; как убедительно, в конце концов, он рисует эротические сцены, до этой поры так мало освоенные литературой: серьёзные художники касались этой сферы едва-едва, памятуя о нравственных запретах, а ремесленники, спекулирующие на эротике, оставляли на них омерзительные следы своих засаленных пальцев. <…> Нормальный творческий инстинкт художника-реалиста (не провозвестника проблематичного «реализма высшего порядка», а продолжателя отечественных реалистических традиций) помогает Никонову найти убедительное сюжетное решение: «изголодавшийся» в десятилетнем заключении зэк (причём в том самом возрасте, когда сама физиология требует!) действительно может непоправимо свихнуться на эротике. Собственно, так и прочитывается история Александра Рассохина: в этом плане она оказывается художественно убедительной. И, как всегда у Никонова, поразительно богата панорама жизни большого советского города, культурного центра, в 50-80-е годы. Тем роман интересен, тем он оправдывает своё значительное место в никоновском литературном наследии. Валентин Лукьянин.   * Полный текст послесловия (критической статьи) Валентина Петровича Лукьянина «Самый никоновский роман» опубликован в разделе БИБЛИОПОСТ альманаха Эссе-клуба ОМ (см. по ссылке ниже). . → см. : Валентин Лукьянин. “Самый никоновский роман”   содержание / оглавление ЧАША АФРОДИТЫ. Реалистический роман •  Книга первая. •  Ученик Энгра Пролог Глава I. Свобода Глава II. Домой Глава III. Город Глава IV. Ученик Энгра Глава V. Безнравственный натюрморт Глава VI. Два учителя Глава VII. Этюды из прошлого Глава VIII. Поражения и триумфы Глава IX. Надия-Надежда Глава X. Заводской живописец Глава XI. Когда женщина ходит к тётке •  Книга вторая. •  Мастерская живописца Глава I. Свободный художник Глава II. Натура и натурщицы Глава III. Моя мастерская Глава IV. Ева Глава V. Похищение Европы Глава VI. Пейзажи для гостиницы Глава VII. Художник Болотников Глава VIII. Ищите… Глава IX. «И обрящете…» Глава X. Просите – и дастся вам! Глава XI. Счастливая жизнь Глава XII. …И отверзется •  Послесловие автора Валентин Лукьянин. Самый никоновский роман Примечания [к Тому 8] · Чаша Афродиты. Реалистический роман : [библиографическая справка*]. — (Книга третья из серии «Ледниковый период»). ...... 3 ...... 3 ...... 3 ...... 9 .... 16 .... 35 .... 40 .... 50 .... 63 .... 71 .... 84 .... 91 .. 115 .. 127 .. 145 .. 146 .. 155 .. 159 .. 183 .. 197 .. 209 .. 237 .. 250 .. 279 .. 290 .. 303 .. 313 .. 323 .. 325 .. 336   *Библиографическая справка (с возможным расширением) приведена ниже.   справка / примечания Чаша Афродиты. Реалистический роман. Книга третья из серии «Ледниковый период» [тетралогия – романы: «Стальные солдаты», «Весталка», «Чаша Афродиты» и «Бытие» (незавершённое произведение)]. Впервые роман был опубликован в журнале «Урал» в 1995 году (отдельная книжка): Чаша Афродиты : роман / Николай Никонов. — Урал. — 1995. — № 7. — Екатеринбург : [Ред. журн. «Урал»], 1995. — 296 с. — 2'900 экз. Напечатан в книге: Никонов Н.Г. Весталка; Чаша Афродиты : романы. — Екатеринбург : Изд-во «Банк культурной информации», 2000. — 750 с. — 1000 экз. — (Серия «Библиотека прозы Каменного пояса»). Текст романа «Чаша Афродиты» печатается по изданию: Никонов «Весталка. Чаша Афродиты» (Екатеринбург, 2000).   справка / примечания В представленных в открытом библиографическом собрании НООБИБЛИОН полнотекстовых эл.копиях всех книг девятитомного Собрания сочинений Николая Никонова при подготовке сборных pdf-файлов (полнотекстовых эл.копий) пустые полосы форзаца и нахзаца (бумага белого цвета – чистый лист: без текста, без изображений, фона/тонировки) во всех девяти томах заменены на идентичные форзац и нахзац в виде монохромного изображения корешков девяти книг настоящего Собрания сочинений Николая Никонова. Включение в подготовленные для библиособрания (для библиофонда NB) полнотекстовые эл.копии книг девятитомного Собрания сочинений Николая Никонова форзаца/нахзаца в качестве справочного материала согласовано с Илоной Николаевной Поповой (Никоновой), дочерью Николая Григорьевича Никонова, предоставившей материалы в Фонд релизов НООБИБЛИОН.   Собрание сочинений Николая Никонова в девяти томах (Екатеринбург, 2006-2007). При увеличении: Том 8, макет обложки (переплёт книги, разворот).   библиография / βιβλιογραφία Краткая библиография автора: книги, авторские и коллективные сборники, иные издания, представленные в библиособрании (текст в библиофонде NB). см. релиз / текст в библиофонде Екатеринбург : Средне-Уральское кн. изд-во, 2006. Н. Г. Никонов. Собрание сочинений в 9 томах. Том 1. Солнышко в берёзах. Повести. см. релиз / текст в библиофонде Екатеринбург : Средне-Уральское кн. изд-во, 2006. Н. Г. Никонов. Собрание сочинений в 9 томах. Том 2. След рыси. Повести и публицистическая поэма. см. релиз / текст в библиофонде Екатеринбург : Средне-Уральское кн. изд-во, 2006. Н. Г. Никонов. Собрание сочинений в 9 томах. Том 3. Когда начнёшь вспоминать. Повести. см. релиз / текст в библиофонде Екатеринбург : Средне-Уральское кн. изд-во, 2006. Н. Г. Никонов. Собрание сочинений в 9 томах. Том 4. Северный Запад. Путешествия. см. релиз / текст в библиофонде Екатеринбург : Средне-Уральское кн. изд-во, 2007. Н. Г. Никонов. Собрание сочинений в 9 томах. Том 5. Золотой дождь. Повествования о коллекциях и коллекционерах. см. релиз / текст в библиофонде Екатеринбург : Средне-Уральское кн. изд-во, 2007. Н. Г. Никонов. Собрание сочинений в 9 томах. Том 6. Стальные солдаты. (Страницы из жизни Сталина). Роман. см. релиз / текст в библиофонде Екатеринбург : Средне-Уральское кн. изд-во, 2006. Н. Г. Никонов. Собрание сочинений в 9 томах. Том 7. Весталка. Роман. см. релиз / текст в библиофонде Екатеринбург : Средне-Уральское кн. изд-во, 2007. Н. Г. Никонов. Собрание сочинений в 9 томах. Том 8. Чаша Афродиты. Реалистический роман. см. релиз / текст в библиофонде Екатеринбург : Средне-Уральское кн. изд-во, 2007. Н. Г. Никонов. Собрание сочинений в 9 томах. Том 9. В поисках вечных истин. Автобиографическая проза.

об авторе Николай Григорьевич Никонов (10 декабря 1930 — 11 июня 2003) — прозаик, публицист; историк; преподаватель военного училища (1954-1960 гг.), учитель и директор школы рабочей молодёжи (1963-1968 гг.); натуралист-биолог, популяризатор науки и защитник природы; член Союза писателей СССР (с 1959 г.) и Союза писателей России (с 1988 г.); заслуженный работник культуры Российской Федерации. ■ Опубликовано: 11 марта 2022 года. Текст предоставлен И. Н. Поповой. Дата поступления текста в редакцию альманаха Эссе-клуба ОМ: 27.02.2022.