Часть 1.
— Я Н В А Р Ь —
* * *
До обеда на улице ни души. Редкие машины. Город вымер. Мне нравится это безлюдье, тишина.
На переполненных мусорных баках местные птицы – четыре вороны и сорока. Крепкие клювы, цепкие когтистые лапы. Серый цвет всех оттенков по контрасту с чёрным. Живописная (жаль не художник!) пернатая компания. Им есть, чем поживиться сегодня.
Мёртвая птица
Бунин, обожавший Чехова, писал: «…пьес его не люблю, мне тут даже неловко за него, неприятно вспоминать этого знаменитого Дядю Ваню, доктора Астрова, который всё долбит ни к селу, ни к городу что-то о необходимости насаждения лесов…».
Говорят, что первое впечатление самое верное. Исходя из этого, знаменитый (и знаменательный) провал премьеры «Чайки» – момент истины, он и есть показатель настоящей цены данного произведения. А затем… затем произошло невероятное: мёртвая птица взлетела. И вот уже более ста лет парит на театральном занавесе, осеняя своими крылами всё новые поколения доверчивых и восхищённых зрителей. Ничем, кроме массового гипноза, всеобщего наваждения сродни эффекту «голого короля», невозможно объяснить данный феномен. Хотя есть формула, отчасти раскрывающая секрет успеха: что пошло, то пошло. Увы, в этом случае ни Бунину, ни даже Толстому не удалось справиться с ролью мальчика-разоблачителя. Публика продолжает верить Чехову, продолжает с упоением внимать натужному словоблудию картонных персонажей его пьес. И здесь можно говорить о гениальности Чехова, сумевшего так мастерски потрафить невзыскательному вкусу массового сознания, что у всех имеющих отношение к этому действу (зрителей, артистов, режиссёров) создаётся полная иллюзия причастности к чему-то значительному, глубокому, настоящему. Голая, мёртвая схема начинает работать, картонные герои оживают, благодаря зрителю, который наделяет их своими чувствами, переживаниями. Подобно тому, как невзрачная песчинка, попавшая в морскую раковину, покрывается слоями перламутра и постепенно превращается в дивную жемчужину.
Зритель – донор чеховских пьес. Кажется, ещё Цветаева заметила, почувствовала подобный энергетический обмен, но у неё речь шла вообще о чтении чеховских произведений.
* * *
Известный в городе журналист, театральный критик, ведущий рубрики о театре, любезно приглашал к сотрудничеству: «Если появится что-то, имеющее отношение к театру, то всегда пожалуйста». Не скажешь ведь человеку, так доброжелательно настроенному и театралу до мозга костей, что тебе вся эта театральная бутафория «по барабану». А если «что-то» и появится, то предложить… показать духу не хватит. Помнится, когда-то записал впечатления о «Маскараде» на роликовых коньках… Зачем расстраивать человека, театром живущего?
Не-доросли
Имя России… Подведены итоги. Первое место – Александр Невский, 2-е – Столыпин, 3-е – Сталин. Пушкин на четвёртом. Показательный в чём-то расклад. По Невскому вопросов нет – победитель, освободитель, защитник земли русской… как он псов-рыцарей на Чудском! Показал злодеям, где раки зимуют. К тому же из всей кандидатской дюжины один – канонизированный святой. И представлял его митрополит Кирилл – проповедник и оратор божьей милостью (преемник Алексия, судя по всему). А вот Столыпин… Столыпина буквально за уши втащили на 2-е место. Михалков – человек малоприятный, но талантливый. И приспособленец (есть в кого), каких мало – к любой власти, к любому режиму. И умеет (надо отдать должное) быть убедительным для широкой аудитории. И ведь аргументы все сослагательные: если бы да кабы… хотел, планировал, но не успел – убили. И ведь сработало. Как это ни странно. Несмотря на то, что в народе все его заслуги увековечены «столыпинским галстуком» и «столыпинским вагоном». Ну, там земельная реформа: хутора, отруба – где-то на периферии более просвещённых мозгов.
Сталин… Самый показательный результат. Присяжные (которые голосовали в студии) загнали генералиссимуса в глубокий минус. А народ назло всем сытым рожам в телевизоре вознёс палача на третье место. И не потому, что боготворит вождя, а потому, что – НАДОЕЛО! Потому что страшно далека от народа вся эта придворная челядь, нагло припавшая к государственным кормушкам, закромам, карманам, разворовавшая страну. При Сталине все эти холёные вороватые свиньи держались бы гораздо скромнее. Пахан не делал скидок на чины и звания, а даже, наоборот – с высокопоставленными обходился гораздо круче. Значит, помнят и боятся. Вот и долбят уже мёртвого по своей шакальей трусоватой природе.
Пушкину «не повезло». Почему Пушкину? Это нам всем, прежде всего, минус – не доросли, не дотянулись. 4-е место для этого имени – полный провал. Он – «наше всё» без особого преувеличения. Но Кублановский – замечательный поэт, – не сумел донести эту общеизвестную, в общем-то, мысль (вот парадокс!) до массового сознания, убедить в этом людей. Да и кто бы сумел? Столыпин, Сталин впереди Пушкина! Столыпинский галстук, ежовые рукавицы… Видимо эти предметы гардероба подсознательно примеривают наши граждане. Не к себе конечно. Но кто бы их спрашивал? Для того, кто диктует моду, глас народа вроде мышиного писка. Хотя нынешнему обладателю деревянной медали эта ситуация была уже давно известна: «…К чему стадам дары свободы? // Их должно резать или стричь. // Наследство их из рода в роды – // ярмо с гремушками да бич».
* * *
Ёлка наряженная стоит посреди двора ещё с прошлого года. Удивительно, что до сих пор никому не стала поперёк пути – не сломали, не свалили, не сожгли. Если простоит до Рождества, то это будет настоящее чудо.
Встреча
Наверно лет пятнадцать не виделись. Он после аварии живёт у сестры. В столичных джунглях опасно: засады, киллеры, капканы – неровён час… Лучше здесь – в глуши сибирской отлежаться, раны зализать. Много всего за это время… Не то, чтобы сломала жизнь, но «Зачем жить? Смысла не вижу». Такое настроение. Жена, дети? «Не общаюсь с ними… эта сука…». Такой итог к началу шестого десятка. О прошлых уголовных подвигах: на войне, как на войне – если не ты, то тебя. Приходилось?.. Да: как в кино – разборки, погони, перестрелки. Всё та же каша во рту, а тут ещё зубов недостаёт. Пришлось настроить слух по памяти, чтоб различать. В общем, понятно. «Не могу без риска, надо, чтобы адреналин… тогда чувствуешь… если всё рассказать…». И ни одного седого волоса после всего! Это гены, природа. Глаз почти не видно из-под век набрякших. Ещё и привычка исподлобья бросать быстрые взгляды и самому как бы уворачиваться от глаз собеседника. Скажет – зыркнет: мол, как понял, как среагировал, нужны ли уточнения. Расстроен, что из-за аварии потерял физическую форму: «Когда вышел, мне вообще не больше 35 давали». Странно, но после стольких лет нашли, вспомнили общий язык. Не в том плане, что согласны во всём (во многом как раз наоборот), а в том, что не чувствовалось напряжения в разговоре. Может быть, потому, что не пытались ничего друг другу доказать, исходя из понимания: у каждого своя жизнь. Есть общие интересы, темы (спорт, книги, даже стихи), что уже немало. Посидели. Шампанское, коньяк в пузатой, как химическая колба, бутылочке. За Новый год, за встречу.
Сектор газа
Война в секторе Газа. После бомбардировок Израиль начал наземную операцию. Уже сотни жертв. Земля обетованная освящена появлением Спасителя, но именно здесь долгие годы люди убивают друг друга вопреки Его заповедям. Какое-то глубокое противоречие в этом, какой-то глубинный изъян всей душеспасительной системы прорывается наружу именно здесь, в этом месте, как чудовищный нарыв. Или по-прежнему нет пророка в своём отечестве?
Прошлогодняя история повторяется. Украина не заплатила долги за газ и, как прежде, присосалась к транзитной трубе – ворует топливо, предназначенное для Европы. И правильно делает! А что ей? Газпром только сопли жуёт: переговоры, уговоры, компромиссы. Очередное «ай-я-яй» – в Стокгольмский суд подали иск. Ох, напугали! И что дальше? Васька слушает да ест: как воровали, так и будут воровать.
Самое мерзкое в этом деле, что все эти «грозные меры» и «решительный настрой» – лишь пыль в глаза тем, кто тупо глядит в телевизор. Вор у вора шапку украл, и у обоих рыло в пуху – воруют то, что принадлежит всей нации, всем жителям России. За наш счёт жируют сволочи – и те, и другие. Разница только в том, что одни на «законных основаниях» (сами для себя такие законы напринимали), а другие, пользуясь случаем, плюют на эти законы. Спрашивается: могло ли быть так, если бы отстаивали своё, кровное? Вот потому и «делают вид» – грозно хмурят брови, щёки важно надувают. В Швецию за «справедливостью» побежали! Анекдот. Правда, совсем не смешной. Хорошо, что царь Пётр не видит деяний своих потомков, а то в Петропавловском саркофаге уже б давно перевернулся.
В подъезде
Подъездный Дымок зашёл сегодня в гости. Красавец, роскошный кот. С какой вальяжной грацией прошёлся по комнатам, осматриваясь. «Как важно он себя чувствует», – определила Алина его манеру. Повалялся на паласе, поиграл с заводной мышью. Ну, что? Пора и честь знать. Пора обратно в загаженный, заплёванный подъезд, в зловонный подвал.
Заходил к сёстрам покойных одноклассников. Частный дом всё-таки. Может… «У самих пять. Насобирали.» Нет хороших рук. Никого нет. Никому ты не нужен. Да и кто кому вообще? Прости, Дымок.
Страшная еда
Мозг фиксирует какие-то нелепые, бессмысленные совпадения. В одной поэтической книжке читаю: «Эти пленные крабы в аквариуме, на обозрение выставленные, с перевязанными клешнями».
Этим же вечером в супермаркете – они всплывают. В том же… таком же аквариуме и так же «стреноженные». (Чтобы не хватанули того, кто вылавливать будет или, чтоб друг друга не почикали?) А может, то были раки, но большие? Лобстеры… или как там их?.. Пластинчатый загнутый хвост упирается в дно, антенны усов плавно шевелятся, бусинки глаз едва удерживаются на костистой основе, кажется, что вот-вот оторвутся. В соседнем аквариуме остроносые потомки величественной Царь-рыбы с когтистыми хребтами и какими-то беззащитными присосками ртов, вхолостую работающими. Долго им так? Стоило миллионы лет метать икру, чтобы оказаться в замкнутом пространстве стеклянного куба, ждать той минуты, когда палец существа, намного позже появившегося в этом мире, не дрогнув, укажет на одну из обречённых голов? И дальше кастрюля, сковорода, блюдо праздничного стола… Приятного аппетита! Честно говоря, никакого, когда смотришь… О чём угодно мысли (о жизни, о смерти, о смысле… совсем дурацкое: а что они думают?), но никогда желания: вот этого бы краба, осетра да с хорошей приправой… Ни малейшего. Скорее – чувство тревоги, страха. Отвернуться, не видеть, забыть.
Конец фильма
Не люблю последние кадры «Золотого телёнка», где Бендер (Юрский), увешанный золотом, в неподъёмной шубе, пытается прейти границу – утопает, вязнет в снегу. И затем, после общения с польскими пограничниками, раздетый, избитый, ограбленный возвращается обратно по тем же следам. Никогда не досматриваю. Крах мечты, крушение надежд, прощание с поэзией – грустное зрелище. Конец фильма – по сути жизни. Управдом – это уже из другой… Сам не верит в то, о чём говорит, но играет… играет до конца. Держи удар, хорошую мину – поднимайся, улыбайся.
Проговорился
Глава Газпрома, докладывая Президенту по ситуации с газовым конфликтом, заявил буквально следующее: «Не секрет, что воровство российского газа со стороны Украины продолжается уже много лет. Складывается впечатление, что наши украинские коллеги…».
Браво! Не в бровь, а в самую точку, в десятку. Ай да Миллер! Ай да… Далеко не младенец, а какую истину сморозил, сам того не ведая. Правда, эта истина уже давно ни для кого (опять он прав) не секрет. Но услышать такое (пусть невольное) признание по первому телеканалу!
* * *
Чего-то не понимаю… Федерико Феллини, Марчелло Мастрояни! – звучат имена. Ещё как! А дальше? Добросовестно попытался вникнуть в классику – посмотреть по «Культуре» признанный шедевр итальянского и мирового кино – «Дольче вита». Дольше получаса не выдержал – уснул. Совершенно снотворный фильм. Никакущая игра великих. Какие-то импульсивные красотки, принимающие якобы эффектные позы, ненатуральный ажиотаж папарацци при встрече заокеанской знаменитости – всё фальшиво, натужно, как на подмостках захолустного театра. Но там можно сделать скидку на провинциальность актёров, на трогательную наивность публики. Здесь мировые звёзды!
Маэстро Мастрояни!.. Нет, мне уже никогда не уразуметь его величия, как актёра. Обычный смазливый малый. Очень напоминает нашего Ширвиндта. Но тот хоть умеет шутить с невозмутимым лицом. А Марчелло на полном серьёзе изображает героя-любовника в каких-то пошловато-стандартных сценах (и во всех картинах абсолютно одинаковый). Трудно представить, что он способен на что-то большее. Кстати сказать, любой из актёров, игравших Бонда, делает это гораздо профессиональнее. Лучше уж какого-нибудь отечественного «Бабника» посмотреть, чем эту «Сладкую жизнь», где вместо натуральной глюкозы маэстро Феллини разводит зрителя на явном суррогате.
Только с дочерью стал настоящим. В документальных кадрах. Сошёл холёный лоск дамского любимца, все эти картинные позы «на камеру». Или возраст? Пожилой умудрённый жизнью человек. Любовь и нежность во взгляде, когда смотрит на дочь. Только теперь его лицо стало по-настоящему красивым, одухотворённым даже. Никакого сравнения с той эталонной маской моложавого манекена, который известен широкой публике под именем Марчелло Мастрояни.
Эффект Дориана
Вообще, лицо пожилого человека – это уже законченная картина его внутреннего мира. И если этот мир глубок, разнообразен, значителен, то не надо никаких словесных подтверждений – всё отражается в чертах. И совсем не обязательно быть великим учёным или знаменитым писателем, философом. Как прекрасны лица простых стариков и старух, проживших свою долгую жизнь в нелёгком труде и при этом сохранивших душевную чистоту и кротость, спокойствие и мудрость. Как светлы эти лица! Рискую впасть в ересь, но многие иконописные лики святых уступают этим живым лицам. Верно и обратное: убожество внутренней жизни, её суетливость, злобность, мелочность, в конце концов, слепят соответствующую физиономию.
«Своё лицо надо заслужить, как солдат заслуживает “Георгия”» (Кажется, Розанов).
Предсказание
«…они клеили из картона страшную фигуру наподобие морского ежа. Как потом объяснил Галкин, это была книга, тоже книга! но раскрывающаяся по типу гармошки и покрытая изнутри стихами абстрактного содержания. Другие книги в форме куба, пирамиды и яйца – были выполнены месяцем раньше при содействии того же Галкина, видевшего в этих изделиях новый синтез поэзии, живописи и скульптуры» (Абрам Терц, 1960).
Сразу вспомнился современный мэтр от поэзии, начинавший с умопомрачительных парабол и на старости лет впавший в конструирование каких-то видеом (так кажется, он обозначил жанр своих синтетических творений), как и было «предсказано» (см. цитату). Примечательно название вещи опального Абрама – «Графоманы».
* * *
Снаружи по оконному стеклу юрким движением ящерицы скользнула капля, оставляя влажный след. За ней через несколько секунд другая. Узкая вертикальная проталина образовалась у самой рамы, возле прозрачной кромки оконной наледи. А ведь на улице: –10 °С. Так значит, не только светит, но уже и греет январское солнце! 5-7 минут продолжалась эта бесшумная зимняя капель. Очередная слезинка застыла на полпути, прихваченная ледяным дыханием.
Символ года
В зоне… Мёртвая крыса у входа в столовую. Рыжеватая шерсть, иней на волосках, востроносая мордочка с приоткрытым ртом (зуб желтоватый виден), кротко поджатые лапки. Чем не символ ушедшего года? Живая вызвала бы брезгливость. А так – весьма трогательный (не буквально конечно) трупик.
Дымок по-прежнему в подъезде. Все (и мы не исключение) откупаются продуктовыми подачками: миски, плошки с молоком, кусочки колбаски у запертых дверей. А вот к себе домой… Увы, не хватает… Чего? Жалости? Смелости? Души?
Шарль Перро – учёный, академик, общественный деятель. Сказки – вроде отдыха от серьёзных трудов. Но кто сейчас знает учёного Шарля Перро? Зато «Кот в сапогах», «Золушка» – чуть ли не с молоком матери…
Правота поэта
Игорь Чиннов в письме приводит строки Г. Иванова:
Меня вы не спасли. По-своему вы правы:
Какой-то там поэт…
Ведь до поэзии, до вечной русской славы
Вам дела нет.
И комментирует: «Напрасно это Гуль напечатал. Ясно ведь, что Г. И. и «вечная русская слава» – это два разных плана. И получилось – чувство неловкости за Жоржа».
Время вносит свои (и всего-то сорок с небольшим прошло) поправки – совмещает «разные планы» в один – крупный. И сейчас немного неловко за «близорукость» автора письма. Кстати, горячего поклонника, если не сказать больше, поэзии Иванова. Впрочем, вполне простительная аберрация. В самом деле, если это «Жоржик», с которым… Какая там «вечность» и «слава» – слова, слова… слишком громкие. Но сейчас всё видится по-другому. Видна посмертная правота не Жоржика, но поэта Георгия Иванова.
Крайность
— А можно в церковь сходить? Праздник сегодня великий – обрезание Господне.
Даже не знал, что существует такой. Да ещё и «великий». Из чего только не творит религия возвышенные духовные символы – даже из крайней плоти. Видя моё недоумение, Петруха календарик православный мне под нос сунул – вот, мол, смотрите. Действительно… И тут же попытался растолковать высший смысл этого ритуала. Не уверен, что ему удалось… Иди, иди… на своё обрезание.
* * *
«На пути правды – жизнь, и на стезе её нет смерти» (Притчи, 12 : 28).
Сибирь не Израиль, а Иртыш не Иордан. Совсем другой климат, другая история. Но заставь Ивана креститься, он и в прорубь без раздумий сиганёт. Менталитет! Надо и нынче окунуться – грех от народа отставать.
Казалось бы, мужественное, брутальное божество более подходит русскому характеру. Оно и было так при язычестве: Перун, Ярило… Но женственной славянской душе, верящей в сказку, пришёлся по сердцу изнеженный странник не от мира сего, говорящий поэтическими притчами и между делом творящий чудеса. «Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой». Так и случилось.
* * *
«Баба Катя снимет порчу, вернёт любимого. Гадает», – бежит строка, а значит, есть спрос и на Бабу Катю.
Адиевы конюшни
Очередная книжка об Аркадии (Адии) Кутилове местного литературоведа. Да – замечательный поэт! Да – трагическая судьба. Никаких вопросов к покойному. Но как-то неприятно наблюдать этот некрофильский, ажиотажный интерес. Как будто специально ждали момента post mortum и налетели, как по команде. Теперь с непомерным тщанием выскребают все углы адиевых конюшен, где хоть какой-то «след» его Пегас оставил. И ведь никто при жизни – ни строки! Вечный российский маятник: то перехамить, то перекланяться; сначала в грязь втоптать (меня убили // мозг втоптали в грязь), а потом в икону превратить и на божничку.
* * *
Облюбовали ветку голуби… Прямо напротив окна. Примерно десяток птиц умещается. Сидят, как куры на насесте, – нахохлились, распушили перья. Мороз не шутит! Что-то домашнее в этой картинке, заштрихованной медленно падающим снегом.
Попытка диагноза
Доктор Cанина в своей манере: вооружила меня зеркалом и все свои манипуляции в кариесных расщелинах моих зубов сопровождает тщательным комментарием. Конечно, интересно послушать специалиста: узнать, что там у тебя в ротовой полости творится. Но некоторые подробности могут слегка шокировать новенького пациента. Я-то уже привык, а потому спокойно воспринимаю:
— Вот, чувствуете запах? Это я только чуть-чуть расшурудила между этими зубами. Там пища постоянно и бактерии вовсю… процесс идёт. Надо убирать эту щель. Чувствуете, да? Плохой… очень плохой запах! Сейчас немножко продуем, почистим…
Она не только к моему носу подносит острый кончик хромированного инструмента, но и сама успевает понюхать и сморщиться (всё наглядно!): вот, мол, как – нехорошо… нехорошо… надо срочно принимать меры. И обо всём будет тут же рассказано в самых мельчайших деталях: как, зачем, почему и почём (как будто между прочим).
Да, кого-то может шокировать, вызвать чувство брезгливости. А ведь это любовь! Да, да – любовь к своей профессии, к своему делу. В этих непосредственных жестах, словах, в этих «пахучих» подробностях она и проявляется. И этого не подделать, не сыграть… и невозможно притвориться. Тут же даёт ознакомиться с «трофеями». Так ребёнок хвастается собранными камешками или фантиками. Но тут в круглой металлической баночке вырванные зубы. Целая коллекция. Вполне хватило бы на ожерелье для каннибала. Кариесные гроты различной конфигурации, причудливо изогнутые корни.
— Вам можно диссертацию защитить… столько материала… Студентов учить.
Вежливо осмотрев, возвращаю «наглядные пособия».
— А зачем? Зачем она мне нужна? А кто денежки зарабатывать будет? С кредитом надо рассчитываться. И оно мне надо – учить чужих? Я вот своих выучу, чтобы всё умели, и тогда буду спокойна. А чужих… да ну их!..
Любовь к делу… Она и работает без выходных, и живёт здесь же при клинике – спит в крохотной темнушке на небольшом диванчике. Поднялась, умылась и на работе. Весь гардероб – белый халат, чепчик и шлёпанцы. Человек трудится с утра до ночи и опять с утра… Вот это самоотверженность! Вот пример!.. Но не отделаться от мысли: а нужно ли?.. нужна ли такая любовь?
А ты вот пишешь – и тебе ни гроша за твою страсть. Вот и задай себе вопрос: бескорыстный идиотизм это или высокая болезнь?
* * *
Эдгару По – 200 лет. Чем-то всегда притягивает этот писатель. Какая-то тайна в нём глубинная – пугающая и завораживающая, затягивающая, как Мальстрём. Что-то общее с Гоголем, какая-то магия, алхимия слов их объединяет. Да они даже внешне похожи! Раньше как-то не замечал. И родились в один год.
Небо в клетку
Вот где буквально небо в клетку… Прогулочные дворики: 5 × 5 квадратные мешки, бетонный пол, стены «под шубой». Посередине квадрата в пол вмурована небольшая скамейка. Здесь поводится ежедневная часовая прогулка для тех, кто находится в штрафном изоляторе. Поднявшись по металлической лестнице, прошёлся вдоль «двориков» (их четыре), заглядывая внутрь. В первом один осуждённый старательно приседал, в следующем двое устроили лёгкий боксёрский спарринг, чтобы разогнать кровь, согреться. В третьем самое традиционное в этом месте упражнение – ходьба от стены до стены с машинальными поворотами. Ноги сами отсчитываю нужное количество шагов: семь туда, семь обратно.
Сверху металлические прутья решётки плюс сетка-рабица – во избежание перебросов, как способа общения, приобретения «запрещённых предметов».
Железо в пушистом чистом инее. Есть даже что-то праздничное в этом… Нарядный снег словно ретуширует суровую реальность, скрывает грубый каркас, отделяющий замкнутое пространство дворика от мутноватого зимнего неба.
Из-под чёрных телогреек видна ярко-оранжевая роба. Резкий контраст с белым снегом. Помнится, была задорная песенка: «Оранжевое небо, оранжевое море, оранжевый верблюд…». Да, легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем узнику сквозь эти пушистые прутья.
Не произношу ни слова. От них тоже никаких попыток пообщаться с гражданином начальником. И правильно. Да и о чём говорить, когда по разные стороны, когда в разных мирах? Орёл, решка… решётка, клетка… зверинец человеческий.
* * *
Крещенский мороз. Ночью до –30. Приятно, что хоть природа придерживается традиции.
* * *
«Музей становления демократии им. Собчака». Есть оказывается такой в Питере. Успели соорудить. Похоже, что у создателей сего заведения совершенно атрофировано чувство юмора. Не чувствуют ядовитой иронии: из роддома сразу в музей. А если рассматривать конечный результат этого становления, то лучшим экспонатом этого музея был бы заспиртованный выкидыш из кунсткамеры. Стоп! Кажется, юмор здесь всё-таки есть. И весьма своеобразный (недооценил отцов демократии и основателей музея) – с чернотой, с червоточиной. Ведь большинство населения можно считать жертвами этого демократического аборта.
Что-то припоминается… Уж не на Невском ли рядом с музеем восковых фигур? Тоже весьма символичное соседство.
Слово пластыря
Вначале глухое раздражение: ещё один проповедник, учитель! Сколько их было – этих ловцов человеков, врачевателей и спасителей душ. Но постепенно поддаёшься успокоительному воздействию его речей. Даже не вникая в суть, проникаешься доверием. Что-то гипнотическое в его манере вести беседу. Навык опытного пастыря чувствуется. Но от снотворной эйфории до позиции активного сторонника – расстояние огромное. Нет, никогда не стать мне убеждённым кабалистом, равно как и глубоко верующим. Какой-то внутренний инстинктивный протест против закабаления в каких бы-то ни было формах. Наверно, это и есть гордыня – страшный грех. Но пока так. Да не смущается сердце ваше… Как далеко до этого!
* * *
Сержантик, живший в общаге, повесился. «Причина суицида – слабая воспитательная работа», – из официального обзора происшествий.
* * *
Пусть глупость и амбиции, и себе во вред, но иногда чьё-то недовольство – верный показатель того, что ты поступил правильно. И не хочется идти на попятную – кривить, лебезить, изображать хорошую мину. Да и ради чего?
Люди недалёкие, внутренне ограниченные имеют свойство разрастаться внешне, заполнять собой окружающее пространство. Используют для этого любую возможность, любые методы.
Правота патриарха
Новоиспечённый Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Достойный, думается, выбор православной паствы.
Ещё до избрания общается с журналисткой. Говоря о критикующих его, о возводящих напраслину (даже зачитывает из какой-то статейки что-то нелицеприятное в свой адрес), вдруг улыбается – искренне, по-доброму. Глаза при этом весёлые с чуть лукавым прищуром: мол, пусть себе… чем бы дитя ни тешилось. Определённо, мне нравится этот Владыка, его реакция. Другой бы стал сердиться, оправдываться, опровергать клевету, а он… А ведь так и надо – на хулу отвечать улыбкой, без злобы. И это лучшее доказательство правоты.
* * *
Мороз и солнце… Красные гвоздики падают на утоптанный снег под ноги идущих. Прямо под нашими окнами гроб задвинули в катафалк, как ящик школьного пенала. Не успел разглядеть лицо покойного (плохая примета, говорят, из окон смотреть). Уж не тот ли – после инсульта с тросточкой ходящий дядечка, из крайнего подъезда? С начала зимы его не было видно на улице. И вот вышел… вынесли. Надо у Романа спросить – он всё знает. Хотя, нет, не всё – кто следующий вряд ли скажет.
— Ф Е В Р А Л Ь —
О Достоевском
Оставь меня. Мне ложе стелет Скука.
Зачем мне рай, которым грезят все?
А если грязь и низость – только мука
По где-то там сияющей красе…
Четверостишие Анненского может служить эпиграфом к творчеству Достоевского, к основной его линии: дойти до самых мрачных глубин, погрузиться в бездну греха, чтобы затем через мучение, раскаяние воспарить к идеалу, через душевные муки обрести радость просветления. Особенно две последние строки… В них гениально схвачена суть многих «отрицательных» героев Достоевского, передан их мучительный комплекс – Свидригайлов, Раскольников, Смердяков, человек из подполья и т. д. И в «сияющей красе» нельзя не увидеть ту самую – спасительную Красоту.
Кажется, что Достоевский, сочиняя многостраничные монологи своих героев, забывает о подробностях окружающего мира. Но это впечатление обманчиво. «Всемирный бог деталей» у него всегда начеку и когда надо… Помните, как, возвратясь с похорон сына, штабс-капитан Снегирёв вдруг замечает «перед постелькой… в уголку» его сапожки – «старенькие, порыжевшие, заскорузлые сапожки с заплатками». И за этим следует душераздирающая сцена, когда все чувства нахлынули с новой силой: «Увидав их, он поднял руки и так и бросился к ним, пал на колени, схватил один сапожок и, прильнув к нему губами, начал жадно целовать его, выкрикивая: “Батюшка, Илюшечка, милый батюшка, ножки-то твои где?”».
У Анненского в стихотворении, касающегося той же темы, обувь так же становится основной психологической деталью: «Всё это похоже на ложь, – // Так тусклы слова гробовые. // Но смотрят загибы калош // С тех пор на меня, как живые».
Или в другом роде великолепная «подробность» – надпись на конверте с деньгами, которую сделал Фёдор Павлович Карамазов: «Ангелу моему Грушеньке, если захочет прийти». Вторая половина фразы – точнейшая характеристика старого сладострастника. Но и это ещё не всё, поскольку «…дня три спустя, подписали ещё: и цыплёночку», – уточняет Смердяков. И здесь уже не талант внешнего наблюдателя, а невероятная зоркость внутреннего зрения, непревзойдённый дар проникновения в человеческую душу, кому бы она ни принадлежала.
Ставрогин – прототип Савинкова.
Достоевский познакомился с будущей женой Анной Григорьевной во время работы над «Игроком» – он диктовал, она стенографировала. Оказалось, что в его жизни эта была самая удачная ставка. Печальный опыт игрока в рулетку привёл писателя (пути Господни неисповедимы) к счастливому браку.
Плоть от плоти
Документальные кадры начала прошлого века: на морском пляже мужчины, женщины в одинаково глухих (чуть не под горлышко) чёрных купальных костюмах. И голос, озвучивающий записи современницы, которая вышла замуж при условии чисто платонических отношений: «Мне казалось, что в мире и так слишком много плоти…». Что бы сказала целомудренная барышня, увидев нынешнюю моду на стринги, на топлес, не говоря об окончательно заголившихся нудистах?
Мудрость инстинкта
Морская игуана – реликтовая рептилия, жившая ещё при динозаврах. Дышит лёгкими, но больше часа может находиться под водой, замедляя кровообращение, почти останавливая биение сердца. Неподвижна, как изваяние на постаменте в виде подводного камня. На суше время от времени ящерицы вступают в единоборство, чтобы отвоевать место для кладки яиц. Но при этом соблюдают «правила» (!) – не пускают в дело острых когтей, зубов, чтобы не нанести сопернице смертельных ран. Борьба сводится к тому, что особи бодаются, пихаются, стараясь вытеснить друг дружку с нужной территории. И всё. Побеждённый удаляется – живой, здоровый. Мудрый инстинкт запрещает убивать себе подобных. Не потому ли уже две сотни миллионов лет они существуют на земле, в воде?
За дверью
Ну, чего ты тут сидишь, дурёха? Нашла место – за дверью. Когда кто-то входит в подъезд, волна ледяного воздуха сразу в этот угол. Хорошо, что на подстилке какой-то устроилась и «одёжка» сибирская, длинношёрстая. Мордаху свою усатую выставила из-за двери, глаза сквозь тающие клубы пара выжидающе смотрят на входящего.
Однажды увидел, как соседка – изящного вида молодая особа, чистюля и модница, – сидя на корточках, на грязных половиках возле подвальной двери, кормила эту безхозную кошку, что-то ласково приговаривая. Сразу по-другому… другой взгляд на человека – мгновенный прилив тёплого чувства за то, что он… она так… за её отношение к братьям меньшим.
Архаровцы
На месте разбившегося вертолёта МИ-8 в Алтайском крае кроме человеческих тел обнаружено несколько мёртвых баранов со следами от пуль. Понятно, что не домашние барашки, а редчайший вид – алтайский горный архар, внесённый во все известные красные книги. Их осталось-то не более двухсот особей.
Поохотиться решили начальнички, поразвлечься – с вертолёта по беззащитным баранам… Козлы! Среди погибших представитель Президента по Дальневосточному федеральному округу. Странно… впрочем, ничего странного в том, что никакого сочувствия к представителям «своего» вида. Бараны ближе в этом случае. И не только потому, что их меньше (их почти нет), а по какому-то глубинному родству с природой.
По алтайским поверьям – кто убьёт архара-вожака (а там был крупный седой баран, который вполне мог быть…), тот обрекает себя… Неужели так быстро свершилось высшее правосудие? Вот так бы всегда.
Большесрочник
Дисциплинарная комиссия… Зачитывается характеристика на осуждённого. Вывод: признать злостным нарушителем с переводом в строгие условия содержания.
«Строгие условия» – это содержание в «запираемом помещении». Точно так же звучит содержание зверей в зоопарке. Представляю лицо человека, далёкого от системы, где в ходу подобные словосочетания! А ты привык, и ничего – как будто, так и надо. Но если вдуматься… страшновато… Наверняка произошли и происходят какие-то необратимые изменения – в мозгах, в душе, в составе личности на молекулярном уровне. Можно только попытаться замедлить этот процесс. Для этого иногда просто необходимо взглянуть со стороны…
— Осуждённый, вам понятно? Согласны с характеристикой?
Равнодушное лицо, вялый кивок. Как будто и не к нему относится вся эта казённая процедура. Ему глубоко безразличны все эти слова и то, что за ними последует. Ну наказали, ну переведут – со строгого режима в строгие условия. Какая разница, если впереди ещё больше 20-ти лет сроку из 25-ти полученных? Какое может быть ещё «наказание» после такого приговора?
— Увести.
Мешковато сидящая грязновато-серая роба (нагрудный знак с красной полосой наискосок – «склонный к побегу»), ботинки-кирзачи. Поворачивается, уходит. Человек, не человек – существо, придавленное непомерным грузом – почти тень. Запоминаю «особую примету» – размытый бледно-фиолетовый орнамент на правой щеке.
Витязь без головы
Изготовлению снежных фигур придаётся стратегически важное значение. У генерала на контроле! Возле санпропускника изваяли снежного быка с кольцом в ноздрях и с верёвкой вместо хвоста. Коричневой краской покрасили. Своеобразный символ получился.
А перед пожаркой соорудили богатыря со щитом и мечом, но… без головы. Сразу из цельного куска не получилось – по высоте не хватило. Так и стоял без головы три дня и три ночи снежный витязь, пока необходимая заготовка уплотнялась, «дозревала» в дощатой опалубке. Сегодня вытесали недостающую часть в остроконечном шлеме и водрузили на место.
Честно говоря, сразу что-то ушло, исчезло… Обретя цельность, фигура потеряла волнующую неоднозначность. Первым делом – щит и меч, а голову потом, если хватит материала. Да и нужна ли она вообще? Не проще ли без неё? А ведь многие так и живут и ничего – привыкли. Есть в этом что-то… наше, исконное. Ведь все мы здесь немного без головы… Витязь без головы – метафора, тайна, а с головой – обычный снежный истукан.
У Пушкина в «Руслане» противоположный вариант – богатырская голова без туловища. И «Голова профессора Доуэля». Мыслю, следовательно, – существую. А вот попробуй наоборот… Всадник… Но он уже был трупом. Помнится, при чтении этой книги не давал покоя дурацкий вопрос: это как же надо было прикрутить безголовое тело к седлу, чтобы оно неделю (или сколько там?) скакало, как живое, по пересечённой местности? А запах? Ах, бедный конь!..
Ах, эта свадьба!..
12 свадеб сразу! Не перестаю удивляться самоотверженности молодых женщин, девушек. Такая Любовь? Или такое желание оказаться замужем, не взирая на то, что избранник находится за решёткой? Как бы там ни было… А мы всё привыкли жён декабристов ставить в пример. Но они-то уже были жёнами! А вот юные создания, ещё не дававшие клятвы верности, но всё-таки решившие связать свою жизнь… Иной раз трудно понять, но нельзя не уважать их выбор, не восхищаться поступком.
В КДС всего-то 6 номеров. Для остальных первая брачная ночь откладывается до следующего длительного свидания. Расписались, обменялись кольцами. Горько! Да, здесь особый привкус у этого слова. Здесь ощутима неподдельная горечь, поскольку она – домой, он – снова в зону… Колечко-то отдай… супруге на сохранение. Не положено – сам знаешь.
* * *
Читаю Машевского. Многим своим ощущениям нахожу «теоретическое» обоснование. Даже не смущает академичность стиля, поскольку то и дело: «а ведь точно!», «так оно и есть» – та самая «радость узнавания». Почему-то не нравится слово – «выпуклая». Очень верно про личную ответственность, про чувство долга. Определённо что-то общее у нас. И потому что ровесники и вообще. Дважды в месяц, когда дежурю, даже представляться приходится именно так: ответственный. И никуда не денешься от этой кармы, лямки, хомута. Назвали, вот и будь добр, соответствуй.
Ёжик за «колючкой»
А ёжик-то всё ещё жив! По-прежнему в бытовке дворников обитает. Выполз из-за тумбочки, поводил острым носом по сторонам: что, мол, тут происходит на моей жилплощади? И – ох, ты господи! – зевнул так забавно, открыв остроугольный, розовый зев. Спать бы тебе в это время года сладким сном, но приходится вместе с местным котом крыс распугивать. Колючий за колючкой… Все тут немножко ёжики.
Поговорили с бригадиром. Один из немногих осуждённых, с которым можно поговорить на общие темы. «Трудно здесь сосредоточиться на чём-то… под увеличительным стеклом постоянно. Газеты читаю, книги… Йогой пытался заниматься, испанский, немецкий учить. Но как тут… когда всякий: а чё? почему? зачем?.. Невозможно здесь». Лет 14 у него сроку, если не ошибаюсь.
* * *
Т. Г. позвонила. То, сё… и о журнале: «Нам нельзя журнал отдавать, надо делать…». Может, она и права и наверняка… Но только не с моим участием. Нет во мне достаточной гибкости, чтобы общаться с деятелями от культуры, которые считают, что имеют право диктовать… Да, кто вы такие! – как возмутился бы Михаил Самуэльевич.
* * *
Ещё раз убеждаюсь: нельзя врать самому себе – на чёрное говорить белое, хвалить бездарное. Какая бы ни была обида. Да, отказался написать предисловие. Ну не смог, несмотря на хорошие отношения. Теперь отношения немного изменились, но никаких сожалений.
* * *
«…он знавал парижанок, которых матери “зачали, проглотив жемчужину”» (Леон Поль Фарг, «Шагая по Парижу»). Странная фраза. Что бы это значило?
* * *
«Ибо что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу» (1-е послание Петра, 2 : 20).
Можно этим и утешиться, и, молча, смириться. Но трудно в душе не возмущаться явной несправедливостью. Трудно смолчать.
* * *
«Его толстые пальцы, как черви жирны…». И действительно, есть свидетельства, что когда Сталин брал в руки книгу, на переплёте оставались сальные отпечатки.
Можно возмущаться жестокостью, коварством, обличать другие негативные стороны личности, характера, но при этом не вызвать кровной обиды. Когда же это делается с точнейшей фиксацией физических недостатков, физиологии… нет ничего болезненней для адресата. Здесь и «тараканьи усища», и «широкая грудь осетина», и глаголы – «бабачит и тычет». Не просто портрет, а живая карикатура. Сразу вспоминаются документальные кадры: стоя на трибуне мавзолея, «кремлёвский горец» «тычет» указательным пальцем в сторону проходящей колонны и, щерясь, что-то «бабачит», оборачиваясь к стоящему рядом. В этом смысле Мандельштам тоже угодил не в бровь, а в глаз. Поэтому после написания этого стихотворения был обречён.
* * *
«Русский язык – это мерседес, а украинский – запорожец. Кому охота ездить на запорожце? Все мечтают о мерседесе.»
Что ни говори, как ни относись, а Жириновский – личность феноменальная. Он может позволить себе обходиться без дипломатических обиняков, при этом много лет оставаясь одним из самых известных политиков. Может прибегнуть к выходкам шута, не теряя статуса вельможи.
Понятна патологическая антипатия к Жириновскому со стороны некоторой части, так называемых, интеллигентов. В основе неприязни – элементарная зависть. Зависть и чувство собственной неполноценности: почему они такие умные и благородные не умеют разговаривать с простыми людьми так, как это делает «этот клоун»? Это чувство грызёт, гложет, точит и выливается в неприкрытую ненависть, которую они не в силах спрятать за хорошими манерами.
Как харизматичная личность, Жириновский оказывает огромное влияние на своих соратников. Многие пытаются подражать, в первую очередь, его манере общения. Но, не обладая ни его умом, ни уникальной психофизикой, выглядят в лучшем случае смешно – как неумелые пародисты, а чаще всего – грубо и пошло.
* * *
Жизнь, как езда на велосипеде: перестанешь крутить педали – упадёшь. А с другой стороны, и упираясь, что есть силы, можно заехать на обочину, загреметь в канаву. Что делать? Выруливай, как умеешь, полагаясь на индивидуальные навыки и на везение.
Дело принципа
В «Достоевском» поздравляли заслуженного юбиляра. Традиционно – тепло и сердечно. Из выступлений: «однажды я раскопал у него стихотворение с сильным текстом» (А в основном значит…), «мы познакомились, когда окучивали литературную ниву Омской области», «огонь гражданства»… Сильно! Сильно сказано. Вот только «гореть» юбиляр умудряется, не сгорая, то бишь – не упуская собственной выгоды. Есть в нём этакая мужицкая хитреца, цепкая хватка – обличать обличаю, но и от лакомого куска с барского стола не откажусь. В «Лит. Омске» не печатается ПРИНЦИПИАЛЬНО, поскольку гонораров не платят. А вот в «Москве» можно на тех же условиях – ни копейки автору. Такая вот «принципиальность» наполовину – для местного употребления. А я, честно говоря, надеялся, что не увижу юбиляра в спецномере столичного журнала. Вот это было бы – да! Вот это был бы Принцип. Но вот перелистываю и… увы, до столичного масштаба принципиальность не дотянула – борец за правду собственной персоной, безвозмездной подборкой красуется среди менее принципиальных своих коллег.
Всем не хватило места за столом. Поэтому кое-кто примостился во втором ряду, ожидая, что гости первого ряда догадаются передать бутерброд (спасибо!) и пластмассовый стаканчик (спасибо большое!), чтобы все вместе, дружно – за юбиляра! Но кому-то пришлось, не дожидаясь своей очереди во втором ряду, проследовать, не солоно хлебавши, в гардероб. И не из принципа вовсе, а по причине своей неуместности на этом празднике, которую невозможно скрыть от самого себя.
* * *
Савл… Павел… Какая-то каламбурная лёгкость в созвучии имён. Всегда внушает подозрение резкая смена убеждений, веры. Был язычником, стал христианином, был гонителем, стал гонимым. Но мученическая смерть апостола – лучшее доказательство истинности духовных перемен его личности, изменения её состава на молекулярном уровне.
Но, увы, чаще перемены только внешние. Был ярым коммунистом, стал отъявленным демократом, был воинствующим безбожником, а нынче со свечкой в руке осеняет крестным знаменьем свой толоконный лоб. Любое «завтра» такому хамелеону нипочём. Задача плёвая – сменить вовремя окрас и таким образом мгновенно слиться с окружающей средой. А внутри всё тот же нехитрый механизм, мгновенно корректирующий поведение особи, исходя из соображений практической выгоды. Таких людей сразу видно.
«Как-то это чувствуется. И малейшая внутренняя червоточина делает человека безобразным» (А. Машевский). Мало того, если человек занимается творчеством, эта «червоточина» не может не отразиться на результате. Поэтому иногда и очень профессиональные стихи бывают неприятны, и весьма изысканные метафоры ощущаются, как безобразные. Именно тогда чувствуется, что мастерски сделанные стихи – всего лишь «маска обольщения» (А. М.), за которой скрывается образина автора, его червивое нутро.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи