«Пейзажа тайный смысл»
Не всё называется. Иное
влечёт дальше слов…
А. Солженицын
Мне нравится эта мысль великого писателя. Я вспоминаю её всякий раз, когда смотрю на пейзажи Игоря Санина.
Мне нравятся и сами пейзажи. Только вот никак не удаётся до конца разгадать их тайну – секрет того, с первого взгляда необъяснимого магнетизма, которым они обладают…
Вода, небо, деревья, утренний туман, стога и крыши, укрытые снегом, скупая печаль оттенков серого и голубого… Всё просто и, казалось бы, не раз видено! В экспозиции любой выставки (а их сейчас, как никогда, много) глаз цепляют пейзажи, среди которых обязательно найдёшь десяток-другой крепких, выполненных рукой профессионалов.
Но и на таком разнообразном ярком фоне акварели Игоря Санина не теряются.
Их видишь издалека, запоминаешь надолго и нетерпеливо ждёшь следующей встречи. Почему?
Или прав мудрец Солженицын, уверявший, что «посредством искусства иногда посылаются нам смутно, коротко такие откровения, каких не выработать рассудочному мышлению… Увидишь на миг недоступное, куда не доскакать, не долететь. И только душа занывает…»?
У Санина есть свой ответ, своё, годами непрерывной работы добытое объяснение. Душа зрителя «занывает» тогда, когда автор не боится обнажать собственную душу. Чем более искренен художник, чем больше своего, личного вкладывает он в работу, тем охотнее идёт ему навстречу зритель.
И простота санинских пейзажей, видимо, не так уж проста, как кажется поначалу. За ней – долгие раздумья о смысле жизни, о тайнах ремесла, об ответственности художника… Мало ли о чём думает мастер, стоя перед начатой работой?! Простое порой оказывается самым трудным. Да и Санин достиг искомого идеала не сразу, не вдруг. Годы ушли на поиски!..
Чем только не занимался он смолоду! И на телевидении силы попробовал, и детей в школе учил, и оформительской работой занимался… Плакаты, книжные иллюстрации, станковые графические листы принесли ему негромкий, но прочный успех. Многие работы, созданные в 1970-1980-е годы, теперь хранятся в музеях, что, согласимся, всегда есть знак признания профессиональной высоты художника.
Но Игорь Александрович, судя по всему, не был доволен собой. Поиски продолжались и однажды привели его к акварели, а вслед за ней в жизнь художника вошёл пейзаж. Чтобы остаться навсегда.
Именно в этом жанре Санин обнаружил возможность наиболее полно высказать себя, свои мысли и чувства.
Природу он любил всегда, даром что жизнь прошла в больших городах. Но мир стандартных домов и стандартных привычек, мир, скованный правилами и обычаями, почему-то не дарил художнику вдохновения.
Зато вид первого снега, дробь летнего дождя, облака, плывущие неведомо куда и, как в детстве, зовущие за собой, наполняли ощущением счастья и полноты жизни.
Глядя на Игоря Александровича, такого сдержанного и деликатного в житейском обиходе, трудно поверить, что он – страстный охотник. Да и от рыбалки, особенно в хорошей компании, ни за что не откажется.
Не трофеи в первую очередь его интересуют, а возможность хотя бы на короткое время стать ближе к природе, как бы раствориться в ней.
Такие же счастливые минуты, часы, дни дарят Санину и поездки на этюды. Пленэр – тоже своего рода охота, только трофеи другие: новые впечатления, новые этюды, наполненные предчувствием будущих картин.
Где только не побывал он с этюдником за последние годы! В десятках листов отразились, оставили след и заповедные леса Вятки, и самоцветные камни Башкирии, и холодная красота Севера с его пустынными пространствами, сливающимися на горизонте с бездонным небом… Древний Алтай, Омское Прииртышье – каждый край красив по-своему, в каждом есть своё очарование.
Как тут художнику не растеряться, как сделать единственно правильный выбор?!
Реалист в жизни, в творчестве Санин стремится к идеалу, то есть к абсолютной гармонии: гармонии чувства и формы, в которой оно выражено. Гармонии цвета, ритма, композиционного построения картины.
Этому учит и своих учеников. Умению обобщать, видеть главное, абстрагироваться от ненужных подробностей и лишней детализации. Желая похвалить работу ученика, говорит: «Работа цельная, есть образ». Выше похвалы не бывает. Без обобщения, по понятиям Санина, невозможно создание художественного образа. А без образа – нет искусства.
И в собственных работах Санин добивается того же, чего требует от учеников – цельности. Преодолевая иллюзорность восприятия натуры, идёт к выявлению глубинной, эмоциональной сути мотива. Пейзаж становится образным эквивалентом не только конкретной реальности, но в гораздо большей степени переживаний художника. Это придаёт санинским пейзажам особую, волнующую исповедальность. Не демонстративную, даже застенчивую, но очень привлекательную…
Довольно давно, лет пятнадцать-семнадцать назад, готовила я телепередачу о творчестве Санина. И была у меня мысль начать её с чистого листа. В буквальном смысле слова. Чтобы увидеть в кадре, как заполняется его пустота и белизна цветом и светом. Выехали на берег какой-то речушки. Игорь Александрович открыл этюдник, достал краски… Вот на бумаге появились первые линии, первые пятна цвета… И тут пошёл дождь. Начатая акварель была безнадёжно испорчена.
Позже пришла мысль – не было ли тут знака, что не стоит пытаться проникнуть в тайное тайных художника? Туда, куда, по словам Солженицына, «не доскакать, не долететь»?
Прошли годы. И теперь я думаю: нет, конечно, стоит! Через цвет, свет, форму и прочие «внушения натуры» с нами говорит (или не говорит – бывает и такое!) душа художника.
В этом кроется «тайный смысл пейзажа». Простой и очевидный: хороший пейзаж – зеркало, в котором отражается душа мастера.
Людмила Шорохова,
член Союза журналистов России.
|