Альманах рукописей: от публицистики до версэ•Сетевое издание Эссе-клуба ОМ

Г. М. Прашкевич

НООБИБЛИОН • NOOBIBLION

Геннадий Мартович Прашкевич Звездопад. Книга стихов. Дальневосточное книжное издательство / ОМIZDAT. Южно-Сахалинск — 1968 / [Дароград] — 2016     Фонд релизов «Нообиблион» и библиофонд формируют авторы литературных произведений, авторы научных исследований, авторы- составители различных сборников (антологий, альманахов, хрестоматий, альбомов) и монографий, биографий и библиографий, историки литературы, издатели. Включайтесь!   Автором книги для чтения предоставлен отдельный файл — PDF : 46.8 MB •  Т Е К С Т  •   описание / сведения Прашкевич Г.М. Звездопад : книга стихов / Геннадий Прашкевич [вступ..ст. авт. (2016.г.)] ; под общ. ред. О..А..Никитина. — [Дароград] : OMIZDAT, 2016. — 124, C, [4] с. : ил., портр., фот., факс. — 28.0×17.0 см [установоч..формат]. — 1.эл..экз. [e-vol..un. : архив. pdf-файл]. — (На тит..л.: Книга, подготовленная к печати и не вышедшая в свет в 1968 году). — (В оформ. кн. использ. фот. из архива авт.). — (Серия «Родная Речь»).   релиз / аннотация Первая книга Геннадия Мартовича Прашкевича – книга стихов «Звездопад», – подготовленная к печати в 1968 году в Сахалинском отделении Дальневосточного книжного издательства и получившая положительный отзыв рецензента, была запрещена к выпуску Главлитом [Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР, осуществлявшее тотальную цензуру литературных произведений, планируемых к печати]. Во второй части эволю-издания представлены репродукции – фотокопии всех страниц книги, на этапе предварительной вёрстки предоставленных издательством автору для сверки и правки в 1968 году и таким образом сохранившихся в единственном печатном экземпляре – в виде корректурного оттиска – в личном архиве Г. М. Прашкевича.   Предисловие написано Г..М..Прашкевичем для настоящего эволю-издания в 2016 году – к первому изданию своей первой, не вышедшей в свет, книги «Звездопад» (Южно-Сахалинск, 1968).   В оформлении книги использованы фотоматериалы из личного архива автора. На лицевой стороне обложки – фрагмент фотоснимка [графическая обработка]: «Геннадий Прашкевич. 1969 год, июнь. Курилы, остров Шикотан, вулкан Ноторо».   Геннадий Мартович Прашкевич. Портрет автора – фронтиспис книги «Звездопад. Книга стихов» [Дароград, 2016]. Фотография: неизвестный автор.   предисловие / вступление Моя самая первая книга Осенью 1968 года я работал на мысе Марии (самый север Сахалина), в одном из полевых отрядов лаборатории вулканологии Сахалинского комплексного научно-исследовательского института, и сердце моё согревали самые прекрасные ожидания: в Южно-Сахалинском издательстве (отделении Дальневосточного) должна была выйти моя самая первая в жизни книга – сборник стихов «Звездопад». Конечно, лирика. Я буду дарить книгу друзьям, мечтал я, и конечно, отправлю её болгарским друзьям-поэтам, у которых год назад мне удалось побывать. Вернувшись с полевых работ, я сразу отправился в издательство. Но почему-то настроение в издательстве царило вовсе не праздничное, а Толя Кириченко, редактор «Звездопада», сказал, мрачно поглядывая в сторону директорского кабинета: «Вовремя (твою мать) вернулся. Ну да, книжка твоя давно готова, осталось только (твою мать) подписать в свет. Но у цензора (твою мать) возникли некоторые вопросы». Он посмотрел на меня серыми немигающими глазами и вдруг выдал: «Вот бы ты сам поговорил с цензором». Конечно, Толя сказал это, не подумав. Раньше он плавал на рыболовецком сейнере – замом по политработе, верил в политморсос, вот и запамятовал, что в СССР никакой цензуры никогда не существовало, и цензоров тоже не существовало. Работали во благо соблюдения важных государственных тайн сотрудники Лито – некие невидимки, общаться с которыми имели право исключительно редакторы, но ни в коем случае не авторы. Но я был молод, искал добра, хотел помочь общему делу. В тот же день я отыскал в Южно-Сахалинске нужное здание, поднялся на нужный этаж и вошёл в нужный кабинет. Цензором оказалась женщина с умными понимающими глазами. Это меня поразило. Я настроился на некую пожилую даму в круглых очках, а тут… Впрочем, и для цензорши, назовем её так, появление автора в стенах официального кабинета оказалось неслыханным нарушением всех писаных и неписаных правил. Но она прекрасно держала удар. Более того, тут же выяснилось, что ей чрезвычайно нравятся мои стихи: «Я уже давно не читала ничего такого лирического и свежего». Я в ответ радостно закивал, продолжая дивиться: да как же так, как это бывший политработник Толя Кириченко не сумел договориться с такой обаятельной женщиной? «Есть, правда, некоторые мелочи, – пояснила Лилия Александровна, так звали мою визави, распрямляя свою по-военному прямую спину. – Вот тут, взгляните. В общем-то, действительно чепуха, мелочь, дребность, как говорят болгары. Вы ведь знаете болгарский язык? – Непонятно было, гордится она моими знаниями или осуждает. – Интересная у вас получилась книжка, интересные лирические стихи с историческим уклоном. Читали, наверное, Замятина? Нет? – она укоризненно покачала головой. – Странно, странно. А Солженицына? Тоже не читали? – не поверила она. – Ну, так попросите у своих друзей. Читать надо больше, а то вкрался в вашу книжку один недостойный стишок. Конечно, с историческим уклоном. “Путь на Бургас”. Хорошее название, не спорю, но вдумайтесь. Вот тут что́ вы пишете? “Где Кормчая книга? Куда нам направить стопы?..” Вообще-то программа построения социализма давно разработана, товарищ Прашкевич, – сверкнула она строгими глазами. – “Сократу дан яд, и прикован к скале Прометей…” Ну, в самом деле, зачем так сразу? В мировой истории ещё и не такое случалось. “Болгары бегут. Их преследует Святослав…” Да почему так? Почему сразу преследует? В нашей-то (братской) стране. “Сквозь выжженный Пловдив дружины идут на Бургас. Хватайте овец! Выжигайте поля Сухиндола!..” Не забывайте, вы пишите о нашем (советском) князе Святославе. Якобы в девятьсот шестьдесят восьмом году, ровно тысячу лет назад, он застиг врасплох мирные (братские) болгарские города, выжег Сухиндол, изнасиловал… – голос Лилии Александровны сладко и страшно дрогнул. – А где доказательства? Разве мог наш (советский) князь вести себя подобным образом в нашей (братской) стране Болгарии?» Мне чрезвычайно понравилась открытость Лилии Александровны. «В работе известного советского болгароведа академика Н..С..Державина…» Но она даже не позволила мне договорить: «Пожалуйста, предоставьте его труды». Что ж, на другой день я с удовольствием предоставил бдительной Лилии Александровне второй том «Истории Болгарии» советского академика Н..С..Державина. Там на странице тринадцатой (ох, обратить бы мне тогда внимание на этот несчастливый номер) так и было напечатано: «В конце весны или в начале лета 968.г. Святослав Игоревич во главе 60-тысячной армии спустился в лодках вниз по Днепру и двинулся по Чёрному морю в устье Дуная. Болгария была застигнута врасплох, выставленная ею против Святослава 30-тысячная армия была разбита русским князем и заперлась в Доростоле (болг. Дръстър, древнеримск. Durostrum, теперь Силистра). Согласно показаниям нашей летописи под 6475 (968).г. Святослав, в связи с поражением болгар, “взя город 80 по Дунаеви, и седе княжа ту, Переяславци, емля дань на Грьцех”. Центром своих болгарских владений Святослав сделал город Преславец, т.'е. Малый Преслав, расположенный на правом болгарском берегу Дуная, против болотистого озера Балта, между нынешними городами Чернавода и Хърсов (Гирсово). Это был очень важный торговый пункт, лежавший в самом узком месте между Дунаем и Чёрным морем. По объяснению проф. Златарского, летописное выражение “город 80 по Дунаеви” следует понимать не в прямом смысле слова, как 80 городов, расположенных вдоль побережья Дуная, но как 80 городов придунайской области или в области Дуная, т.'е. в северо-восточной Болгарии. Таким образом, в первый свой поход на Болгарию Святослав, по объяснению проф. Златарского, завоевал нынешнюю Добруджу и часть Делиормана. Чтобы спастись от непрошеного гостя, болгарское правительство вступило в переговоры с Византией, одновременно предложив печенегам напасть на Русь и тем самым заставить русских с их князем очистить Болгарию. Печенеги на это согласились и осадили Киев. Это заставило Святослава поспешить в Киев, но значительную часть своей армии он оставил в Болгарии. Ликвидировав в Киеве угрожавшую ему со стороны печенегов опасность, в следующем же 969.г. Святослав вновь направился в свою болгарскую область. “Не любо ми есть в Киеве быти, – говорил Святослав своей больной старушке-матери, Ольге, – хочю жити в Переяславци на Дунаи, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся: от Грек злато, паволоки, вина и овощеве разноличныя, из Чех же, из Угрь сребро и комони, из Руси же скора и воск, мед и челядь”». …И всё такое прочее. Отложив книгу академика Н..С..Державина, Лилия Александровна долго и печально рассматривала меня своими строгими всё понимающими глазами. «Откуда же эта печаль, Диотима?» – я даже встревожился. И счастливо подумал: «Да снимем мы с вами, Лилия Александровна, снимем мы с вами этот стишок, посвящённый нашему (советскому) князю Святославу, набедокурившему в нашей (братской) стране и пусть книга отправляется в типографию!» «А в каком году издан том академика Державина?» Я с удовольствием ответил: «В одна тысяча девятьсот сорок шестом». «А какое, миленький, сейчас тысячелетье на дворе?» – Лилия Александровна, несомненно, хорошо знала русскую советскую поэзию. «От рождества Христова – второе, – ответил я, стараясь быть понятым правильно. – А если уж совсем точно, – пояснил я, – то сейчас идёт одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год». Наступила долгое молчание. Потом Лилия Александровна вздохнула. И уже после вздоха произнесла слова, которые я помню до сих пор: «В 968 году, то есть ровно тысячу лет назад, – произнесла она ясным и чётким голосом, не допускающим никаких других толкований, – и даже в 1946 году, наш (советский) князь Святослав мог делать в нашей (братской) солнечной стране Болгарии всё, что ему заблагорассудится. – Она сделала небольшую, но хорошо продуманную паузу. – Но в 1968 году мы ему ничего такого не позволим!» И моя первая книга ушла под нож. …Правда, соблюдая некие формальности, корректура «Звездопада» была послана на дополнительное рецензирование известному магаданскому поэту Семёну Ефимовичу Лившицу, и тот написал на неё положительную рецензию. Но ничего изменить уже нельзя было. С суровым докладом на отчётно-выборном собрании Сахалинской писательской организации выступил прозаик Владимир Санги («идейные просчёты»), неодобрительно высказался в мой адрес поэт Иван Белоусов («упадничество»), а писатель из Хабаровска А..Грачёв обвинил меня в разных художественных просчётах («магнитофонная кружиловка»). Короче, «идейно-художественные просчёты автора и издательства» нашли заслуженную оценку. Прав, прав, много раз прав оказался магаданский поэт Анатолий Пчёлкин: «В этой жизни каждый зайчик должен выстрадать себя».   Чем обернулась для меня эта история? Ну, на долгое время я выпал из списка публикующихся авторов. Ну, имя моё было занесено в чёрный список Госкомитета по печати РСФСР. Ну, как поэт я с горизонтов исчез, и только много позже, считай, через пару десятилетий, издал несколько поэтических книг («Посвящения», «Спор с дьяволом», «Большие снега», «Масштаб»). Зато, благодаря своим ранним стихам, я нашёл друзей, о которых раньше ничего не знал – прекрасных поэтов Семёна Лившица (Магадан), Игоря Арбузова и Валерия Шульжика (Хабаровск), Тимофея Кузнецова и Лёню Виноградского (Южно-Сахалинск), удивительного прозаика и исследователя Александра Бирюкова (Магадан). Развитие поэтическое моё было задержано, но, в конце концов, я нашёл себя в переводах и в прозе, книги мои издаются. Я не скурвился, не отчаялся, а ведь некоторые «благожелатели» не раз подсказывали мне способ преодолеть «упадничество» и идейные шатания. Оказывается, это просто. Надо лишь писать стихи во славу (партии, политических лидеров, их лозунгов), а я этого не хотел. Поэзия существовала (и существует) для меня именно как поэзия. Уж лучше я изучу болгарский язык и переведу Крыстьо Станишева, изучу польский и переведу Яцека Лукасевича, изучу сербохорватский и переведу Десанку Максимович. Позже я со всеми с ними подружился, да и как было не подружиться, если Десанка, например, о своей сербской провинции писала совсем как я писал о своей: В детстве мы не видели ни зверинца, ни ботанического сада, никогда не любовались жёлтыми мимозами, не слышали о попугаях, – козы и овцы окружали нас, лилии цвели на озёрах, на полях волновались моря пшеницы. Какие музеи? Если мы что-то видели, то всего лишь иконы святого Саввы или любительскую мазню герцеговинских ребят, что же до статуй, они не могли нам даже присниться, потому что кладбища наши были простыми. До самой юности, до самого совершеннолетия мы не бывали ни в каких столицах, и знали о мире только то, что мы в нём родились. И всё равно, не зная языков, политики, книг, не представляя, что там лежит – за следующим поворотом дороги, никому не известные, ни с кем не знакомые, именно мы меняли судьбы империй, потому что наша провинция могла предложить миру только нас самих! Да и вообще, зачем отчаиваться? Всегда можно найти интересное занятие. Например, можно написать об истории своего края («Секретный дьяк», «Пёс господень», «Русский хор», «Иванов-48» или, скажем, «Носорукий»). Можно вторгнуться в науку («Кормчая книга», «Русский струльдбруг», «Нет плохих вестей из Сиккима», «Дэдо», «Белый мамонт» или, скажем, «Божественная комедия»). Можно изучить биографии великих, без которых жить было бы скучнее («Перечитывая Уэллса», «Братья Стругацкие», «Жюль Верн», «Станислав Лем», «Брэдбери» или, скажем, «Толкин»). И много чего ещё. Конечно, находясь в чёрном списке, трудно пробиваться в печать. Стоит появиться тебе в каком-либо редакционном плане, как рукопись незамедлительно требуют в Москву на контрольное рецензирование (существовала такая официально принятая форма литературных убийств). Книги мои выходили трудно, а иногда уже изданные шли под нож, как случилось в 1983 году с повестью «Великий Краббен». Но я выдержал. И поэзия всегда оставалась со мной. Поэзия всегда остаётся при поэте, если он не разменивает её на стихи о политических партиях. Упадничество ведь начинается не с тоски по идеалу, а с торжества (в твоей душе) неких серых ублюдочных идей. Продолжая работать, обретаешь не только врагов, но и друзей. Однажды замечательный писатель Георгий Гуревич написал мне: «В литературе, видите ли, в отличие от шахмат, переход из мастеров в гроссмейстеры зависит не только от мастерства. Тут надо явиться в мир с каким-то личным откровением. Что-то сообщить о человеке человечеству. Например, Тургенев открыл, что люди (из людской) – тоже люди. Толстой объявил, что мужики – соль земли, что они делают историю, решают мир и войну, а правители – пена, только играют в управление. Что делать? Бунтовать, – объявил Чернышевский. А Достоевский открыл, что бунтовать бесполезно. Человек слишком сложен, нет для всех одного счастья. Каждому нужен свой ключик, своё сочувствие. Любовь отцветающей женщины открыл Бальзак, а Ремарк – мужскую дружбу, и т.'д. А что скажет миру Прашкевич?» Странно, но мне кажется, что уже в 1968 году я, если не знал, то догадывался, что именно хочу сказать миру. Вот почему я так благодарен своим омским друзьям, вдруг решившим вмешаться в уже сложившуюся историю, и издать первую мою книгу. Думаю, сам я не стал бы этого делать. Хотя, почему нет? Книжка эта стопроцентно отражает меня таким, каким я был в те далёкие годы. Открывая мир, не можешь обойти его неизбежности. Геннадий Прашкевич. 8 января 2016 года. Новосибирск.   содержание / оглавление Г. М. Прашкевич. Моя самая первая книга КУРИЛЫ ВПЕРВЫЕ «Начинается дождь сначала…» Ожидание Курилы впервые «Мы в тумане вторые сутки…» «Мне много ль надо?..» «В тепляке пляшет свет…» Мои товарищи «Мотаюсь, кочую в пропащих лесах…» Мыс Пржевальского Баллада о курильском мальчишке Тихий океан «Я написал стихи…» Дацитовые купола «Как в память, как в твои тревоги…» «Когда вдали над бухтой синей…» «Кончается везенье…» Лес «Счастливый Стан – угрюмый мыс…» Баллада о запахе хлеба «Не нашёл я Атлантиду…» Мыс Желания Охотское «Разогнутся деревья…» «Километры, километры…» Баллада о вулкане Б. Хмельницкого «Тает море за плечами…» Возвращение ЗВЕЗДОПАД «И снова – как в праздник…» «Не редкости, не едкости…» Утверждение ремесла «Гоняли плотники чаи…» «Можно писать по-разному…» «Беспредельную равнину…» «Дым костра разметало ветром…» «Холод трогает суставы…» «А она говорила…» «Село обиженно ворчит…» «Поезда уходили…» «Промолчит лес…» Встреча с Н. Хикметом «Дымлю окурком…» Август Сказка о тишине «О, за мгновение, пока…» Листопад «О, затаи дыхание…» «Над Сахалином – звездопад…» «Я год почти скитался…» «Мои самые стихи…» СОЛНЦЕ НАД РОДОПАМИ Шипка Храм на Шипке Аукцион икон Батак «Был сон – в заплаканном окне…» «В кругу прожекторов…» Несебор Причал с лодками Печаль София «Растёт и не стареет…» «Над рестораном сумерки…» «Над Софией дожди и листья…» «Продолжается дождь…» «Дороги, что тропы…» Путь на Бургас «Я был разбужен перекличкой…» Новогоднее письмо в Тырново ПЕРВАЯ КНИГА СТИХОВ Репродукции: постраничный набор (корректурный оттиск) книги 1968 года. [Приложение: 100 ил. (стр. I—C)] ...... 9 .... 25 .... 26 .... 28 .... 29 .... 31 .... 32 .... 33 .... 34 .... 36 .... 37 .... 39 .... 40 .... 42 .... 44 .... 45 .... 46 .... 47 .... 48 .... 49 .... 51 .... 52 .... 53 .... 54 .... 55 .... 56 .... 58 .... 59 .... 63 .... 64 .... 65 .... 66 .... 67 .... 68 .... 69 .... 70 .... 71 .... 72 .... 74 .... 75 .... 76 .... 77 .... 78 .... 79 .... 81 .... 82 .... 84 .... 85 .... 86 .... 87 .... 91 .... 93 .... 94 .... 96 .... 98 .... 99 .. 101 .. 103 .. 104 .. 106 .. 107 .. 109 .. 110 .. 111 .. 113 .. 114 .. 116 .. 118 .. 123   рецензия / отзывы ПЕРВАЯ КНИЖКА У новосибирского писателя Геннадия Прашкевича вышла первая книжка! «Что это такое ты говоришь? – спросите вы. – Да у него их уже штук сто вышло!» Ну, сто – не сто (а может, уже и сто наберётся, лень считать), но занимают книги Прашкевича у меня не одну полку, да и библиография его публикаций составляет почти 200 страниц. И, тем не менее, про первую книжку – не шутка. А дело тут вот в чём. В далёком 1968 году молодой Геннадий Прашкевич сдал в Южно-Сахалинское отделение Дальневосточного издательства сборник стихов «Звездопад». Сборник был уже свёрстан, прошёл корректуру, но в самый последний момент Главлит (Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР, осуществлявшее тотальную цензуру литературных произведений) в лице цензора Лилии Александровны нашёл в стихах геолога (он тогда работал на севере Сахалина в одном из полевых отрядов лаборатории вулканологии Сахалинского комплексного НИИ) крамолу. В стихотворении «Путь на Бургас» речь шла о событиях тысячелетней давности, о том, как князь Святослав Игоревич во главе 60-тысячной армии разбил болгарских воинов и покорил страну. Ну да, при этом жгли поля и дома, насиловали женщин… Напрасно автор пытался с книгой академика Державина «История Болгарии» (1946 года) в руках доказать, что он не погрешил против истины. Всё было зря. Геннадий Мартович вспоминает: «Потом Лилия Александровна вздохнула. И уже после вздоха произнесла слова, которые я помню до сих пор: “В 968 году, то есть ровно тысячу лет назад, – произнесла она ясным и чётким голосом, не допускающим никаких других толкований, – и даже в 1946 году, наш (советский) князь Святослав мог делать в нашей (братской) солнечной стране Болгарии всё, что ему заблагорассудится. – Она сделала небольшую, но хорошо продуманную паузу. – Но в 1968 году мы ему ничего такого не позволим!” И моя первая книга ушла под нож». У Прашкевича сохранились гранки того сборника. И вот на днях омские друзья писателя издали его первую книгу. Это подарок Геннадию Мартовичу к его 75-летию, которое мы отметим совсем скоро. Хороший подарок, душевный! Владимир Борисов. Газета «Шанс» № 17(1300). 28 апреля - 4 мая 2016 г. (Новости Хакасии, стр. 4). . → см. : Шанс. № 17. (04.05.2016). ― [стр. 4]   рецензия / отзывы Послания (из эл.почты автора) ― от друзей и коллег : Здравствуй, Гена! Хорошая заметка, душевная. К юбилею, который уже на носу. С чем и поздравляю. И, естественно, желаю к 3/4 жизни добавить ещё 1/4, полную творчества и приятных подарков. Как замечательно, что время то безвозвратно (надеюсь) ушло. И никакая завлитовка не побежит в обком с гранками газеты, где завёрстаны “опасные” стихи, а в “Вестнике Главлита” (был такой, для служебного пользования) эти стихи будут поданы как пример антипартийных и антисоветских; не выйдет “подвал” “Советской России” с идеологическим разгромом книжки стихов того же автора, а новый ответсекретарь Елегечев не прибежит в тот же обком с этой газетой в руках: “В психушку его!” Но вот ирония судьбы: в день выхода газеты антипартийщику вручат партбилет – не отбирать же его обратно! Не отберут, но на 10 лет “закроют”. Вернее, уже не “закроют” <…>'!!! Никто не забыт и ничто не забыто. С первой книжкой тебя, дружище! Обнимаю. Твой СФ. [Станислав Федотов. (Москва). 05.05.2016] Геннадий Мартович, а ведь уже было сказано: Рукописи не горят! Я с неким ностальгическим чувством прочёл Вашу Первую книжку. Та самая романтика, которая так много значила для меня в том самом 1968-м… Свитер, шкиперская бородка, океан, тайга, геологи. Я мог только абстрактно мечтать, а у Вас это было и отразилось в этих молодых стихах. Таких 60-х… А вот о Болгарии – уже по-другому, более зрело. Но и в “Родопах” Святослав сразу выделяется, как прообраз Вашего будущего. Заметно выделяется, и не зря в него вцепилась та специалистка, они таки знали своё дело. Лишний раз подтверждается: в России надо жить долго. Чего я Вам от всей души желаю. Сергей Исаков. [21.04.2016] < Получил ли ты мою ПЕРВУЮ книгу? > Да, дорогой, получил. Спасибо! Изучил с огромным удовольствием. Омичи – молодцы. И как звучит: “У Прашкевича вышла первая книжка”'!!! В. Борисов. [21.04.2016] Геннадий Мартович! Поздравляю с первой книгой тиражом в “1 электронный экземпляр”. Я кое-что прочитал, хотя поэзия – не моя стихия. И мне понравилось. А запомнилось стихотворение о речке Лида и о молодом бородаче, смотрящем в неё. Наверное, в “Звездопаде” есть гораздо лучшие стихи, но мне почему-то приглянулся именно этот маленький стишок. И, кстати, электронная версия хорошо оформлена. Теперь вы можете смело утверждать, что у вас “рукописи не горят”. Всех благ. Виталий. [18.04.2016] О, чёрт! Вот это подарок! Причём не только автору, но и мне! Сделано весьма стильно. Обожаю такие вещи – речь идёт, разумеется, не о запрещении книг, это я как раз ненавижу… Мои поздравления с Абсолютно Первой Книгой. И, кстати, такую вёрстку, наверное, не составило бы труда подготовить к print-on-demand, для сугубых любителей бумажных книг. Но это во мне говорят ретроград и верстальщик… Могу я утянуть из книги пару-тройку строф на эпиграфы? И могу ли я поделиться подарком с А..П..Лукашиным, который не менее моего питает любовь к таким красотам? Всегда Ваш – Е. Ф. [17.04.2016]   библиография / βιβλιογραφία Краткая библиография автора: книги, авторские и коллективные сборники, иные издания, представленные в библиособрании (текст в библиофонде NB). см. релиз / текст в библиофонде [Дароград] : ОМIZDAT, 2016. Г. М. Прашкевич. Звездопад. Книга стихов. см. текст в библиофонде Новосибирск : Изд-во НГОНБ, 2016. Прашкевич Геннадий Мартович. Биобиблиографический указатель. (2-е изд., перераб. и доп.). см. релиз / текст в библиофонде Нью-Йорк : Изд-во Клуба русских писателей Нью-Йорка, 2018. Г. М. Прашкевич. Золотой дым. Стихи Лиде. см. релиз / текст в библиофонде Москва : Изд-во «Rugram», 2021. Г. М. Прашкевич. Портрет писателя в молодости. Письма. Комментарии. см. релиз / текст в библиофонде Москва : Изд-во «Rugram», 2021. Г. М. Прашкевич. Я видел снежного человека. Доисторические повести и рассказы. см. релиз / текст в библиофонде Москва : Изд-во «Перо», 2021. Г. М. Прашкевич, В. И. Борисов и другие авторы. Наш человек в антропоцене. К 80-летию Геннадия Прашкевича.

авторская страница ■ Опубликовано: 16 апреля 2016 года. Текст предоставлен автором. Дата поступления текста в редакцию альманаха Эссе-клуба ОМ: 18.01.2016.