Оглавление : часть 2.
Оглавление : часть 3.
Оглавление : часть 4.
Обычаи в немецкой семье
В семье Шель подрастали дети и продолжали создавать свои семьи. В каждом домашнем хозяйстве было много скотины. Для переработки молока в каждой семье имелись заводские сепараторы и маслобойки. Получали сметану, масло, творог и постоянно делали голландский сыр для продажи и собственного потребления. Два раза в году в начале зимы или весной резали часть скотины; собирались все семьи Шелей, готовили окорока, фарш и колбасы. Для этого разделывали туши и определяли, что из них готовить. Из рёбрышек и окороков готовили копчёности. Перед тем как начать коптить мясо, его выдерживали несколько дней в солёной воде. Затем его обматывали марлей и высушивали на воздухе. После этого мясо подвешивали на палке в пустотелой бочке, которая устанавливалась на печку во дворе, и накрывали мешковиной. Несколько дней на медленном огне из сырых веток мясо коптилось, пока не достигалось желаемого результата. Полученное изделие после такого приготовления могло долго храниться как в летнее, так и в зимнее время года.
Обычно в семье старшие дети, особенно девочки, помогали готовить еду. Все члены семьи обязательно присутствовали при трапезе. Ели три раза в день: утром – с 7 до 8 часов; обед – с 12 до 13; ужин – с 19 до 20 часов. По немецкой традиции во время еды бабушка (Оmа) не садилась за стол вместе со всеми, а обслуживала домочадцев. Перед началом трапезы обязательно все вставали из-за стола и самый старший читал молитву. В немецких семьях достаточно было строгого взгляда взрослых, чтобы прекратить баловство детей. Завтрак в семье состоял из хлеба с молоком и жаренной на свином сале картошки. Раз в неделю хозяйка ставила тесто, а когда оно доходило, то из него делали булки и выпекали на листе в топке печи. Для этого хозяйка топила печь соломой или хворостом, затем хлеб на металлическом противне устанавливали в топку и закрывали. Выпеченный хлеб доставали из печи, раскладывали на столе и давали ему остыть. Затем уносили в холодное место на полку и прикрывали полотенцем. На обед готовили супы с галушками, варёный или жареный картофель, который заливали яйцами, еду запивали солодковым чаем. Ужин часто повторял завтрак.
В праздничные дни и по воскресеньям пекли пироги с фруктами, с мясной начинкой или капустой. Часто в нашей семье готовили молочный кисель (Milchkissel) – он состоял из молока, сахара, крахмала и ванилина. Особенно он был вкусен холодным, тогда он напоминал вкус талого мороженого. Готовили и молочный подлив (Milch-tunke) – готовился он из поджаренного на масле лука, муки, во всё это добавляли молоко. Этот подлив подавался с различным гарниром. Часто на стол подавали суп-лапшу и жаркое из картофеля с мясом.
Пили “прэпс” – кофе с молоком или сливками. В основном кофе готовили из корней цикория, который выращивали у себя на огороде. После сбора урожая корней цикория их мыли, чистили, нарезали на небольшие кубики, затем высушивали и поджаривали. Полученный продукт перемалывали на ручной кофемолке и так хранили. Употребление цикория снижало давление у стариков и благоприятно действовало на работу сердца. Бывало, пили и суррогатный кофе, который получали из зёрен ячменя или других злаков. Зёрна пережаривали, потом мололи. В доме прадеда Иоганна была старинная кофемолка, привезённая ещё из Германии, с помощью которой прабабушка Розалия молола зерна. По утрам она любила пить кофе. Мои предки любили и так называемые “крепли” – полоски из сладкого теста, обжаренные в масле.
Иоганн Петрович Шель с женой Розалией,
сыновьями Эдуардом и Карлом.
(Фото 1916 года.)
В немецком обществе ко всем детям относились, как к родным. Они всегда были под постоянным вниманием взрослых.
Девочка в немецкой семье считалась временной помощницей. Её старались оберегать, ей не разрешали поднимать тяжести, её не наказывали физически – берегли как продолжательницу рода.
У немцев существовал культ чистоты в доме. Обычно с утра или перед праздниками шла уборка помещений в доме, в хозяйстве и во дворе. Обязательно весной дом и ограда белились, перед ним высаживались различные цветы, кустарники сирени и яблони, которые украшали вид дома и прививали у детей вкус к красоте. Птицы и животные свободно по двору не перемещались, а находились в специальных загонах, чтобы не создавать грязь. Соблюдалась чистота и красота, как во дворе, так и на улице.
Деревенские бабки-повитухи принимали у женщин роды. Бездетность женщины считалась наказанием божьим. Муж мог с бездетной женой в любое время развестись. Если в семье случалось горе, то ребёнок-сирота брался на воспитание родственниками, крёстными родителями (восприемниками) или обществом. Старики воспитывали внуков, старшие братья и сёстры помогали младшим. Старший мальчик являлся наследником семьи. На рождённого мальчика обществом выделялось 15 десятин земли, по закону это распространялось на переселенцев*1(36).
С 1 апреля 1914 года сроком на 9 лет Иоганн Петрович Шель арендовал участок земли 2-го отдела Сибирского казачьего войска (СКВ) посёлка Атаманского под № 186 – 176 десятин земли. Годовая арендная плата составляла 416 рублей. Его сын Иоганн Иоганнович Шель арендовал участок земли 2-го отдела СКВ посёлка Атаманского под № 187 – 211 десятин земли. Годовая арендная плата составляла 426 рублей, срок аренды – 9 лет.*2(37)
Привожу выдержку из сборника “Вопросы колонизации” № 10 за 1912 год:
Войсковое Хозяйственное Правление сдаёт землю двояко: с правом распашки в счёт взимаемой арендной платы, или же за распашку плата берётся по особой таксе. В Акмолинской области во всех станицах установлена однообразная плата: за десятину обработанной земли (мягкой) – 1 руб. 50 коп., а новой земли (залог) – 2 руб. 50 коп. В Омском уезде средняя цена 2 руб. 25 коп. и 3 руб. 43 коп. (для новой земли). Арендатору может быть предоставлено право распахивать половину всей площади участка лишь при условии ежегодно засевать 1/6 часть земли, остающейся в залежи, многолетними травами тех сортов, которые будут указаны Войсковым Хозяйственным Правлением. Из других обязательных условий, предусмотренных особыми кондициями, надлежаще утверждёнными, необходимо принять к учёту воспрещение засевать масличными растениями (лён, конопля, кунжут, подсолнухи, мак и прочее), еже низкая доходность от аренды земли. В том и другом случае в течение всего арендного срока норма распашки одна – не более трети всей площади арендуемого участка.
Примечания к главе.
*
1(36) Вибе П.П. Немецкие колонии в Сибири. Социально-экономический
аспект. — Омск : Изд-во ОмГПУ, 2007. — С. 273.
*
2(37) Там же.
Первая мировая война
В августе 1914 года началась империалистическая война. По всей России была объявлена мобилизация войск. Для нужд армии у крестьян по государственным ценам закупался фураж, продовольствие, скотина и лошади. Закупочные цены на рынке выросли в несколько раз. Крестьяне переставали вносить платежи, а затем стали отказываться продавать государству сельхозпродукты по низким ценам. Царским правительством было дано распоряжение реквизировать зерно. В случае отказа следовали насильственные меры.
После собранного хорошего урожая и его продажи семья Шель приобрела паровую мельницу. Ссуду взяли в Сибирском отделении Крестьянского Банка, который открылся в сентябре 1911 года в Омске, деятельность Банка распространялась на области Семипалатинскую и Акмолинскую, а также на губернии Тобольскую и Томскую.*3(38)
Приобретённая мельница была более производительна и давала тонкий помол по сравнению с существующими в то время ветряными мельницами. Семья своими силами стала перерабатывать зерно на муку и крупу, а также за определённую плату молола зерно другим крестьянам. Мельницу установили на берегу речки Карбушки, так как для заправки парового котла требовалась речная вода.
Вблизи мельницы находилась кузница, сложенная из самана, над крытой дёрном крышей возвышалась кирпичная труба. К наружным стенам кузницы были привалены различные сельскохозяйственные орудия; дверь была сколочена из толстых досок; стены внутри покрыты толстым слоем копоти, поэтому при входе в кузницу они плохо просматривались, так как единственное небольшое окошко было закопчено сажей. На противоположной от двери стене находился горн с колпаком над ним, в нижней части плиты располагались меха для поддува воздуха. Рядом, на большом берёзовом комле, охваченном стальным обручем, находилась наковальня. Возле неё стояла большая кувалда, а по стенам располагался кузнечный инструмент и различные слесарные приспособления. Тут же, на деревянных козлах, находились стационарные ножницы для резки тонкого металла. Внутри возле дверей кузницы стояла деревянная бочка с водой, в которой через открытую дверь отражалось небо. Рядом с кузницей стояли плетёные сараи, где хранили различный сельхозинвентарь.
Бревенчатый амбар для хранения зерна находился рядом с молотилкой и мельницей, он был приподнят над землёй, чтобы всякого рода грызуны не смогли попасть в хранилище.
Для обслуживания молотилки семья наняла русского мельника, а помощником взяли молодого Краузе, Фридриха Готфридовича.*4(39)
Готфрид Вильгельмович Краузе с женой и детьми:
Абрамом, Еленой, Францем, Екатериной и Фридрихом.
(Фото 1900-х годов.)
Вспоминает Герман Краузе:
Мой отец работал у Иоганна Петровича Шеля. В то время у него по найму работал русский мельник. Мельник сильно выпивал, а отец мой тогда был молодой и помогал ему по работе, он был помощником мельника. Отец чистил дымоходы и работал кочегаром, поддерживал температуру в котле для подачи пара в двигатель паровой молотилки, на которой обмолачивали хлеб. Принцип двигателя парового котла был схож с паровозным. С помощью пара он приводил в движение колесо, оно вращалось и через ремённую передачу вращало колесо молотилки, а специальным барабаном осуществлялось отделение зёрен от стеблей.
Дед Готфрид видел, что мельник пьяный сегодня, завтра; поговорив с хозяином, решили его убрать с этой работы. Он боялся, что тот научит сына пьянствовать, а он этого не хотел допустить. Однажды пьяного мельника дед посадил верхом и привязал к лошади, чтобы он по дороге не упал, и отправил домой.
У хозяина Шеля был конный привод для молотилки, на котором и мне при советской власти пришлось работать. Много сельхозинвентаря ещё осталось от раскулаченной семьи Шелей. Большевики захватили власть и забрали всю технику в колхоз.
В семье Шелей была и конная силосорезка. Конный привод состоял из двух деревянных оглобель, к ним привязывали коней; обычно молодой погонщик пускал их по кругу, а в центре конструкции находилась большая ось со шкивом на подшипниках, далее через другой шкив, расположенный на силосорезке, и ремённую передачу транспортёр и ножи приводились в движение.
Рабочие укладывали травяную массу на транспортёр, а тот подавал её на специальные ножи и рубил. Затем измельчённую массу закладывали в силосные ямы. На этом агрегате резали и солому. В зимнее время её давали скотине, что позволяло увеличивать надои молока.
С детства я помню и колхозную мельницу с каменными жерновами и конным приводом. Отец работал и на ней. Она состояла из неподвижного (“мёртвого”) цилиндрического камня снизу и двух каменных сегментов с отверстием по центру, которые при необходимости разбирались на две части и на них время от времени наносили насечки. С помощью этих камней мололи муку, вот такая была мельница. В Новой станице мельница была совсем другая. Я в молодости спрашивал у отца: “Как вы жили до революции у хозяина?” Он рассказывал, что два пуда зерна (32 килограмма) в день платил хозяин, Иоганн Шель, но, правда, работать приходилось весь световой день. Когда хозяин уезжал в город и покупал там костюмы для своих детей, то и для Фридриха покупал тоже, так как уважал трудолюбивого паренька.
Дом в посёлке Верхний Карбуш строил мой дед Готфрид. Он был большой, насыпной, крытый соломой, а после Отечественной войны дед его переделал. Когда он построил дом, то пожить в нём ему не пришлось, он вскоре умер.
После Великой Отечественной войны, когда мой брат Фридрих Фридрихович, 1925 года рождения, вернулся из трудармии, он работал на сенокосе под селом Поповка. Приехал туда председатель колхоза “Власть труда” Ваганов Сильверст Семёнович и говорит: “Иди, Фридрих, к Левченко помощником кузнеца, молотобойцем”. Левченко был хорошим кузнецом, брат и научился у него этой специальности. Фридрих последнее время работал кузнецом в посёлке Верхний Карбуш, односельчане уважали его. Он и его помощник подковывали лошадей, делали скобы, петли, ремонтировали сельхозинвентарь для колхоза.
Конные молотилки.
Взрослые дети Иоганна Петровича входили в общее семейное дело, кроме старшего сына Иоганна, так как он был отделён в 1910 году, после свадьбы. В честь рождения первого внука Давида от Иоганна в наследство отец передал сыну 200 десятин земли. В 1912 году от сына Иоганна родилась внучка Мария, а в 1913 – Елена. Её крестили в деревне Поповкино. Восприемники – Карл Шель, Елизавета Шель и Александр Шильдорф.
20 ноября 1910 года сын Пётр женился на Каролине Августовне Беткер. В 1913 году 24 июля крестили Анну Шель, дочь Петра, в деревне Поповкино. Восприемники – Иоганн Шель и Жозефина (Шильдорф). В 1915 году у сына Иоганна родился сын Иван, в 1918 – дочь Гелена, в 1920 – сын Фёдор, а в 1922 – сын Отто.*5(40)
Хочу поделиться небольшой выдержкой из письма Ивана Ивановича Шеля, 1915 года рождения, который уехал из России в Германию в 1990 году:
Я сейчас один живу уже год. Сам себе варю, стираю бельё, в общем, всё сам, а мне будет в мае 88 полных лет. Из них 24 года жил под комендатурой. [Дядя помнит Нарымский край. — В..Ш.] Я, Володя, удивлён, что ты взялся Шелевскую жизнь расследовать. Я лично помочь не могу, почти ничего не помню. А вот почему в 1928 году моего отца первого раскулачили? Было у нас 10 детей, и всё у нас забрали под метёлку. Мы, малыши, что могли думать, кто где смог расселился. Я тебе могу только то написать, что мои родственники Лиза и Элла кое-что рассказали. Ты их прекрасно знаешь. Пока я тебе подробно начну от деда моего, он был Шель Иван Петрович, бабушка Розалия, год рождения – это уже не знаю. Что я знаю и помню, что тётя Лиза Ивановна старше всех, а потом мой отец, Шель Иоганн Иоганнович рождения 1885 года, потом дядя Пётр, дядя Фридрих, дядя Афанасий, дядя Карло и твой дед Эдуард Иоганнович. У него пять сыновей и одна дочь. Из них своей смертью умер только дядя Петя, а остальных расстреляли. И больше у меня данных нет, ни от кого Шелевых не было. Имею шесть детей, но у них у всех свои семьи, всего 24 внука, 16 правнуков.
Вот такое письмо из Германии я получил от моего двоюродного деда Ивана Ивановича Шеля в 2003 году.
Примечания к главе.
*
3(38) 1000 знаменательных событий из истории Омска. 1716-2008. — Омск,
2008.
*
4(39) Семейные архивы (1923-2010 гг.) М. Я. Чернозубова, В. К. Шеля.
*
5(40) Метрическая книга Евангелическо-лютеранской епархии. Книга
1809-1928 гг. — ГУ ИсАОО. — Ф. 80.09. Л. 22.
Революция рабочих и крестьян
Наступил октябрь 1917 года, произошла революция рабочих и крестьян. Советская власть декретом о земле решила национализировать всю землю России и раздать её по справедливости. 19 февраля 1918 года по уездам Омской области было разослано постановление исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских депутатов о национализации частновладельческих нетрудовых хозяйств. По этому постановлению весь живой и мёртвый инвентарь частновладельческих нетрудовых хозяйств, а также постройки и предприятия поступали в распоряжение Омского областного исполкома и Совета рабочих, крестьянских депутатов. Все сделки с инвентарём, произведённые после объявления “Декрета о земле”, считались недействительными. Бывшие хозяева обязаны были дать подписку о сохранении хозяйства и имеющегося производства. Владельцам конфискованных имений оставляли то количество земли и скота, которое было необходимо для ведения хозяйства без использования наёмной рабочей силы.
Декрет о земле
от 26 октября 1917 года.
На Съезде было принято решение создавать на конфискованных частновладельческих землях сельскохозяйственные артели с привлечением их бывших хозяев. [«Декрет о земле» был принят на заседании 26.10.1917 Вторым Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов при участии крестьян-делегатов “ввиду созыва в течение ближайших дней Второго Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов” (Известия. № 209. Суббота, 28 октября 1917.г.). — Примеч. ред.]
Владельцы имений, стремясь сохранить свои хозяйства, шли на создание таких артелей, продолжая управлять своими хозяйствами под контролем назначенных советской властью комиссаров. Полученная продукция частично распределялась между артельщиками в соответствии с вложенным трудом, а оставшаяся часть передавалась земельному комитету Омского уездного Совета народного хозяйства.*6(41)
Весной 18 марта 1918 года у арендатора И..П..Шеля постановлением земельного комитета был изъят из аренды весь участок и передан под посев жителям Ново-Омска. Они смогли засеять лишь 113 десятин. Только тогда оставшиеся 63 десятины целины комитет предоставил под сенокос арендатору Шелю. Вместе с тем следует отметить, что Атаманский земельный комитет принимал меры против национализации хозяйств и предприятий, конфискации лошадей, расхищения лесных угодий. Но из-за разгильдяйства Совказдепа [Совет казачьих депутатов. — Примеч. ред.] это далеко не всегда достигало цели.
Так, в хозяйствах Ф..И..Исаака и И..И..Шеля в мае 1918 года милиция Ново-Омского посёлка конфисковала по две лошади. Земельный комитет на своём заседании признал эти действия “самовольным захватом”, а виновных рекомендовал преследовать по закону. Однако этим всё и закончилось.*7(42)
Примечания к главе.
*
6(41) Вибе П.П. Материалы по истории немецких и меннонитских колоний
в Омском Прииртышье 1895-1930 / сост.: П. П. Вибе. — Омск : Изд.
ОГИК музея, 2002.
*
7(42) Вибе П.П. Немецкие колонии в Сибири. Социально-экономический
аспект. — Омск : Изд-во ОмГПУ, 2007. — С. 147.
Временное правительство
Пришедшее к власти в Омске после мятежа чехословацкого корпуса Временное Сибирское правительство приняло 6 июня 1918 года постановление “О возвращении владельцам их имений”. Решение о возврате хозяйства прежнему владельцу должно было немедленно вступить в законную силу. Однако засеянные поля оставались до сбора урожая в пользовании лиц, фактически владевших ими в то время. Сенокосные угодья также возвращались лишь после уборки сена. Владельцы же имений должны были получить вознаграждение за все произведённые затраты на подготовку земли и семена, инвентарь, скот и так далее.*8(43)
Крестьяне на обмолоте зерна.
В ноябре 1918 года к власти пришло Временное правительство под руководством Верховного правителя России А..В..Колчака. Начались поборы для нужд армии. Омск в то время был объявлен столицей России, и сюда потянулись беженцы из европейской части России, спасающиеся от репрессий большевиков. Население Омска выросло в десятки раз. На плечи крестьянства Омской области легла вся тяжесть по обеспечению продовольствием. Кроме этого, была проведена мобилизация призывников в Белую армию Колчака. Крестьяне всячески старались избегать этой службы, но их вылавливали и отправляли в действующую армию.
Во время гражданской войны, при отступлении Белой армии на восток, с юго-западной стороны села Верхний Карбуш был создан укрепрайон с заграждением из колючей проволоки и окопами. В холодном ноябре 1919 года колчаковцы пытались сдержать натиск Красной армии, но вспыхнувшая эпидемия тифа в Омске напугала союзные войска, и они спешно стали покидать территорию Западной Сибири, оставляя на произвол судьбы армию Колчака.
Пожилые жители села рассказывали, как белогвардейцы в поисках еды рыскали по дворам и реквизировали продукты, тёплые вещи и лошадей. При возмущении немецких крестьян отвечали злобно, что, дескать, мы вас защищаем, а придут красные и всё равно у вас всё отнимут.
Мария Ивановна Шель рассказывала случай, что к ней в дом зашли белогвардейские офицеры и попросили поесть. Она накормила их, и они, поблагодарив хозяйку, ушли. Вскоре в посёлок пришли красные. Когда Мария пекла хлеб, солдаты заскочили в дом, схватили пустой мешок, забрали весь хлеб из печи и при этом ещё сильно ругались. Во время боёв возле села были убиты два красноармейца-разведчика, которых похоронили на деревенском кладбище. При советской власти пионеры Верхнего Карбуша каждую весну ухаживали за этими могилами.
Примечания к главе.
*
8(43) Вибе П.П. Материалы по истории немецких и меннонитских колоний
в Омском Прииртышье 1895-1930 / сост.: П. П. Вибе. — Омск : Изд.
ОГИК музея, 2002.
Семья Карла Шеля
Третий сын Иоганна Петровича, Карл, в возрасте 26 лет 16 июня 1918 года без благословения отца взял в жёны молодую 22-летнюю прислугу Марию Лацерус*9(44). С 13 лет она работала в доме у Шелей, поскольку её семья была бедная. Родители Марии переехали в Сибирь в посёлок Русская Поляна*10(45) с Украины. После смерти матери старшую дочь Марию отдали в работницы, так как вскоре её отец женился и мачеха не захотела иметь четырёх падчериц в доме.
Карл Шель и его жена Мария.
(Свадебная фотография.)
Иоганн лишил сына Карла наследства, а на свадьбу подарил только серого мерина. В 1919 году в молодой семье родился сын Александр, но вскоре умер. В 1921 году – дочь Фрида, в 1923 – Мария, в 1925 – Эдуард, в 1927 – Элла, в 1929 – Елизавета, в 1931 – Карл, а в 1934 году – последний сын Герман.*11(46)
Примечания к главе.
*
9(44)'' Метрическая книга Евангелическо-лютеранской епархии. Книга
1809-1928 гг. — ГУ ИсАОО. — Ф. 80.09. Л. 377.
*
10(45) Посёлок Русская Поляна основан в 1907 году; в 1908 году в селе
насчитывалось 162 двора, население составляло 701 человек.
*
11(46) Семейные архивы (1923-2010 гг.) М. Я. Чернозубова, В. К. Шеля.
Семья Эдуарда Шеля
Мой дед Эдуард Иванович в возрасте восемнадцати лет, 1 августа 1918 года, взял в жёны Елизавету Карловну Майер 1901 года рождения.
Выписка из книги Евангелическо-лютеранского прихода свидетельствует: “Эдуард Шель, сын Иоганна поселянина-собственника родом из Омского уезда и девица Елизавета Майер, дочь умершего Карла Майера, родом из Екатеринославской губернии. Оба лютеранского вероисповедания. Эдуард, холост, 18 лет; девица Елизавета, 17 лет; венчались в Омске 1 августа 1918 года; пастор К..Кох. Свадьба была на хуторе Шель (Schell)”.*12(47)
Эдуард Иванович (Иоганнович) Шель.
Елизавета вышла из богатой крестьянской семьи. Она получила хорошее образование, играла на фисгармонии, которая имелась в родительском доме, имела при себе прислугу.
Елизавета Майер жила на хуторе Майера возле посёлка Красная Горка. Этот посёлок располагался вдоль большого лога, который впадал в реку Иртыш. Это в 40 км к северо-западу от Омска. В посёлке проживало 216 человек. Отец Лизы Карл Якубович Майер – поселянин-собственник, купил 30 января 1908 года в станице Мельничной 315 десятин земли у дочери есаула Любови Ивановны Русиновой.*13(48)
Фрида Яковлевна Фришбутер рассказала мне:
Ваша бабушка, тётя Лиза, была выдана замуж силком. Она из богатой семьи из Красных Горок. Какое образование Лиза получила, я не знаю. Эдуард Шель в семье был самым младшим. Он приехал в Красную Горку на хутор Майеров, выдал себя богатым. Когда родные Лизы узнали, что он богат, то решили выдать Лизу замуж, но она не хотела, так как у неё был парень, и убежала. Её долго искали. Когда её нашли, избили, потом бросили в сани, было это ещё по зиме. “Я не плакала, а кричала, – рассказывала Лиза, – привезли сюда, в Верхний Карбуш, и сразу заставили с Эдуардом спать”.
У отца Лизы Карла Якубовича Майера, умершего в 1915 году, было 10 детей – шесть сыновей и четыре дочки. Когда его похоронили, жена Елизавета так вдовой всю жизнь и жила.*14(49)
Имена братьев и сестёр моей бабушки: Карл (1886–1914), Якоб (1888–?), Иван (1890–1966), Эмилия, или Миля, (1892–1973), Эдуард (1894–1937), Константин (1899–1930), Елизавета (1901–1949), Николай, Фридрих, Анна-Мария, Екатерина.
Елизавета Карловна Шель (Майер).
После свадьбы молодые жили в доме отца. Из заявления Эдуарда в Сосновский сельский совет: “До возведения мною постройки жил в доме отца, в отведённой комнате под одной крышей т..к. не имею средств построить себе дом. Позже оборудовали конюшню себе под жильё. Помещение, какое было построено под одну связь, где и сейчас временно проживаю. Вот эта-то злосчастная крыша, связывающая дом отца с моей конюшней-домом и послужила ранее к объединению нас в одно хозяйство, и причислили нас к числу индивидуальных, а впоследствии лишили нас избирательных прав”.*15(50)
Заявление Шель Эдуарда Ивановича
«О восстановлении в правах гражданства»
в Сосновский сельсовет Омского района
от 5 января 1936 года.
(Фрагмент автографа. При увеличении – полный текст.)
По рассказу Марии Ивановны Шель, мой дед Эдуард Иоганнович Шель осенью 1920 года в посёлке Верхний Карбуш при объединении капитала с женой Елизаветой построил большой дом. Дом был насыпной, просторный, тёплый, обшитый хорошим тёсом и под железной крышей. В этот дом в начале ноября 1920 года молодая семья Шель переехала жить. В семье Эдуарда и Елизаветы в 1921 году 10 августа родился сын Эдуард, в 1923 – Афанасий, в 1925 – Марта, 26 октября 1927 года – сын Константин (мой отец), в 1928 – Иван, а в 1930 году – дочь Лиза.
Примечания к главе.
*
12(47) Метрическая книга Евангелическо-лютеранской епархии. Книга
1809-1928 гг. — ГУ ИсАОО. — Ф. 80.09. Л. 397.
*
13(48) Шель В.К. Офицерские участки Сибирского казачьего войска. —
Омск : Изд-во «Амфора», 2011. — С. 15.
*
14(49) Семейные архивы (1923-2010 гг.) М. Я. Чернозубова, В. К. Шеля.
*
15(50) ГУ ИсАОО. Ф. 231. Оп. 2. Л. 8, 8об.
Глубокой осенью 1919 года Красная армия прошла победоносным фронтом по всей омской земле …
Журнал «Культура. Немцы Сибири» № 23 на 2012 год размещён в библиофонде открытого библиографического собрания НООБИБЛИОН (см. текст).
В открытом библиографическом собрании НООБИБЛИОН представлена книга В. К. Шеля «Хутор Шель» (см. релиз / текст).
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
Обычаи в немецкой семье
.
см. текст в библиофонде
см. релиз / текст в библиофонде
начало статьи