Что есть творчество? Как его измерить и познать его глубину? Сами по себе вопросы достаточно сложные, и удел их исследования не лежит на плечах юристов. Однако последние задают их достаточно часто, особенно когда от разрешения именно этих вопросов зависит судьба конкретного спора и участников спорных материальных правоотношений. Любое решение о защите нарушенных авторских прав, о восстановлении статус-кво неизбежно требует установления правообъектности представленного нам артефакта. Весь смысл правовой охраны отношений, регулируемых авторским правом, основывается на защите творчества конкретной личности. И только от признания творческого характера труда зависит придание или не придание результату творческой деятельности правовой защиты в целом.
Ежегодная практика Арбитражных судов и судов общей юрисдикции неумолимо твердит об увеличении количества споров в отношении объектов интеллектуальной собственности, в том числе объектов авторского права. Именно здесь вопрос о понятии творчества и его глубины имеет важное значение. В связи с этим становится закономерным вопрос об определении пределов и границ демаркации в авторском праве Российской Федерации.
Могут ли современные российские суды предоставить чёткую сформировавшуюся практику по вопросам определения границ охраноспособности произведений? Могут ли суды дать ответ на вопрос, что является произведением и какие измерители творчества применяются? К сожалению, исходя из современной судебной практики – ответ отрицательный. Актуальность и необходимость ответа на поставленный вопрос находится не столько в юридическом аспекте, сколько в экономическом. Всё большее количество произведений вводится в экономический оборот. Произведение отделяется от личности автора и приобретает самостоятельное значение для имущественного оборота [1]. Обособляясь от личности автора, произведение становится ординарным имущественным объектом и способно приносить имущественные выгоды. Это и есть основание, обосновывающее актуальность поставленного вопроса. Именно здесь необходимо «установить общие правила игры», а это – обязанность права и судебной практики в частности. Традиционно правила и критерии демаркации устанавливаются законодательством, а в дальнейшем находят своё полное раскрытие и формирование в судебной практике.
Обратим внимание на состояние российской судебной практики, связанной с вопросами демаркации. Постановлением ФАС по делу А56-12784/1999 [2] новизна, творчество, оригинальность (уникальность, неповторимость) стали отличительными признаками объекта авторского права. Какие-либо иные критерии не были даны. С одной стороны, понятия новизны, оригинальности, уникальности достаточно просты, но на вопрос об их измерении и интерпретации нет ответа и по настоящее время. Как справедливо отмечает А.В. Кашанин [3], «не была установлена мера новизны и оригинальности, которая позволяла бы отделить творческие произведения от нетворческих произведений».
Что есть новизна в произведении? Современная судебная практика определяет её через свойство произведения, как результат творческой деятельности, являющийся неожиданным и ранее никем не достигнутым [4]. С другой стороны, новизна в доктрине авторского права РФ трактуется по-разному: «создание чего-либо нового, ранее неизвестного либо создание произведения в результате самостоятельной деятельности без заимствований» (Серебровский В.И.) [5], «существенная новизна, свидетельствующая о самостоятельности работы автора» (Гордон М.В.) [6] либо «новизна существенных элементов» (Ионас В.Я.) [7]. Здесь возникает достаточно важный вопрос о том, может ли признак новизны самостоятельно являться критерием демаркации как таковой. Если мы обратимся к зарубежной судебной практике, то увидим достаточно интересные позиции представителей разных правовых систем. С одной стороны, родственная нам немецкая правовая система, в основе которой сложилось мнение о непригодности новизны для установления охраноспособности произведения, и испанская система, рассматривающая новизну как элемент оригинальности. Абсолютно противоположное мнение мы встречаем в англо-саксонской правовой системе. Здесь новизна есть основа системы «копирайт» (copyright) и главенствующий критерий демаркации. Но не стоит забывать о том, что суть авторского права в США и Великобритании – защита инвестиций и прибыли правообладателя, а не охрана личности автора, отраженной в произведении. Однако использование признака демаркации указало на наличие ряда проблемных моментов. Новизна не позволяет точно определить круг объектов интеллектуальной деятельности, охраняемых авторским правом. Новые продукты могут являться вообще не творческими и представлять тривиальную деятельность субъектов без каких-либо индивидуальных творческих решений. Второй проблемой является невозможность определить абсолютную мировую новизну произведения. Объекты авторского права не подлежат обязательной регистрации, и определить факт существования схожего объекта в другой стране просто невозможно. Признак новизны не позволяет отграничить объекты авторского права от объектов патентного права или вовсе неохраняемых [8]. Эти проблемы и стали причинами отказа от использования критерия новизны в континентальной европейской доктрине авторского права. Кроме того, нет ответа на вопрос о глубине новизны, которая может быть в каждом произведении как значительная, так и минимальная. Какая глубина новизны должна присутствовать для признания правообъектности произведения? Российская судебная практика ответить на эти вопросы не в состоянии.
Вторым критерием определена оригинальность, характеризующая произведение в качестве уникального, неповторяющегося, существенно отличающегося от других [4]. Рассматривая оригинальность, мы можем найти сходство с немецкой доктриной, в которой под оригинальностью понимаются объективно существующие уникальные особенности произведения, его своеобразие, выделяющие его из череды уже существующих, свидетельствующих о его неповторимости [9]. Но опять-таки не определяются границы оригинальности, её минимальное количество или уровень. Если в немецкой судебной практике определены критерии (общее мнение о произведении, распространённого в определённых кругах, заключение эксперта, уровень творческого характера) [9], то современная российская судебная практика ничем похожим похвастаться не в состоянии.
С другой стороны, в 2009 году появилось совместное постановление пленумов Верховного и Высшего Арбитражного судов № 5/29 от 26 марта «О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвёртой гражданского кодекса Российской Федерации» [4].
В соответствии с пунктом 28, «само по себе отсутствие новизны, уникальности и (или) оригинальности результата интеллектуальной деятельности не может свидетельствовать о том, что такой результат создан не творческим трудом и, следовательно, не является объектом авторского права». Таким образом, вопрос определения охраноспособности целиком и полностью ложится на плечи судьи и зависит от судебного усмотрения? Из вышесказанного следует вывод об отмене каких-либо формальных критериев творчества и появления возможности включения в перечень объектов авторского права объектов к интеллектуальной собственности не относящихся, т.к. отказ от критериев охраноспособности равносилен отказу от творчества как субстрату авторского права в целом.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи