1. Существующие классификации цивилизаций
Классификация объектов является одним из основных средств научного мышления. Известно, что неудачная классификация затрудняет исследование объектов и приводит к неверным результатам анализа. Исследование исторического развития человечества, необходимое в том числе и для понимания происходящих сейчас процессов и прогнозирования дальнейших изменений в человеческих обществах, не является исключением из этого правила.
В настоящее время используются две классификации человеческих обществ, предполагающие две различные концепции истории.
1.1. Марксистский подход (иногда называемый «формационным») предполагает поступательное развитие любого человеческого общества, проходящего через ряд необходимых этапов – формаций. Тип формации определяется по нечётко определённым признакам «способа производства» – совокупности «производительных сил» и «производственных отношений».
Рассматриваются пять основных общественно-экономических формаций, в порядке возрастания развития: первобытно-общинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая (буржуазная) и социалистическая (коммунистическая, венец развития). Предполагается, что ход развития любого общества объективен, происходит именно по этой траектории, накапливающиеся количественные изменения неизбежно переходят в качественные.
Марксистская классификация цивилизаций имеет ряд недостатков.
Прежде всего, она не предполагает разумности людей. Коль скоро все процессы исторического развития объективны, независимы от воли и действий людей, то разуму просто не остаётся места в картине исторического материализма. Люди как разумные субъекты никак не присутствуют в марксизме.
Основание для классификации выбрано произвольно и определено очень расплывчато. Что такое «способ производства» и почему именно производство взято за основу – неясно. Классификация, например, относит к одному типу западноевропейскую феодальную страну и средневековые Китай или Иран – при огромном различии между ними в возможностях отдельных людей и результатах развития стран. Существуют апокрифичские рассуждения К. Маркса об особом «азиатском способе производства», стоящем между рабовладельческим и феодальным. Но в распространённой на сегодняшний день версии марксизма «азиатской» формации нет; возможно, ввиду чрезвычайного сходства её проявлений и черт с вожделенным для марксистов коммунизмом в описании, данном в «Манифесте Коммунистической партии» [1].
Ход истории опроверг тезис о неизбежности и определённости порядка смены формаций: описанный К. Марксом и его последователями процесс наблюдается исключительно в Европе, причём не во всей. В ряде стран наблюдается движение в обратном предсказанному марксизмом направлении (Иран, Афганистан, Россия).
Социализм в марксистской классификации объявляется высшим состоянием цивилизации без каких-либо обоснований, априори. Все остальные рассуждения призваны лишь обосновать тезис о социализме как высшей ступени развития и в этом смысле полностью иррациональны; по сути это подгонка решения под готовый ответ. Набор произвольных допущений позволяет выстроить логическую цепочку к любому утверждению, но вовсе не является доказательством; аналогично, набор произвольных допущений позволяет и опровергнуть любой тезис и также не является доказательством его неверности.
Тезис о том, что социализм (коммунизм) – высшая стадия развития человечества ничем не подтверждается и даже опровергается ходом истории. Известно, что в социалистических странах останавливается научно-технологическое и социальное развитие и начинается деградация. Этот результат не является случайным, он определён самой стратегией коллективизма [2].
Сам по себе социализм – очень архаичное устройство общества, часто предшествующее всем остальным (за исключением первобытнообщинного). Подробно этот вопрос рассмотрен И.Шафаревичем в книге «Социализм как явление мировой истории» [3].
По перечисленным причинам марксистскую классификацию цивилизаций следует признать неудовлетворительной.
1.2. Другая известная классификация – цивилизационный подход (П. Сорокин, А. Тойнби [4]). Она предполагает наличие традиционной, индустриальной и постиндустриальной цивилизаций.
Цивилизационному подходу присущи некоторые из недостатков марксистского подхода. Он не объясняет ни причин, ни процессов перехода общества из одной формации в другую; в нём не учитываются люди и их разумность.
Неясен принцип классификации. Если отличия традиционного общества от индустриального более-менее понятны, то определение и описание постиндустриального общества, возникшие позднее, весьма туманны. Неясны перспективы дальнейшего развития социальных систем.
К одному типу цивилизаций отнесены очень разные общества. В результате неясно, почему европейское общество перешло от традиционной формации к индустриальной, а азиатские и африканские совершают этот переход с большим трудом, в результате внешнего воздействия, или не совершают вовсе.
2. Типология взаимодействий людей в обществе
Коль скоро общество состоит из людей, то логичным представляется классифицировать общества на основании состояния сознания составляющих их людей [5]. Но в любом обществе существуют люди со всеми возможными состояниями сознания; причём один и тот же человек может находиться в различные моменты времени в различных состояниях, что делает классификацию по этому признаку невозможной.
Несколько более надёжной представляется классификация обществ по доминирующему (наиболее используемому его членами) методу мышления [2]. Чем более сложные методы мышления используются, чем больше доля людей, использующих более сложные методы мышления, тем, очевидно, более сложно общество в целом. Сложность же является характеристикой возможностей общества, в том числе и качественным параметром, определяющим способность общества к развитию извне и саморазвитию.
Но общество и его сложность определяются не только уровнем развития членов общества, но и уровнем сложности связей между ними. При этом как сложные связи невозможны при недостаточной сложности мышления взаимодействующих людей, так и, наоборот, сложность реально воздействующего на общество мышления ограничивается сложностью социальных связей. Низкая сложность социальных связей не позволяет внедрять в общество созданные более сложным разумом технологии, мешает сложному разуму сформироваться и реализоваться. В этом смысле уровень сложности взаимосвязей людей характеризует и значимый для общества уровень мышления, т.е. классификация по сложности социальных связей достаточно полно определяет возможности общества.
Сложность взаимодействий людей может быть охарактеризована осознанностью этих взаимодействий; чем выше осознанность – тем сложнее взаимодействие и тем более сложно основанное на нём общество. Под осознанностью подразумевается понимание человеком цели и смысла своих действий (наиболее осознанны самостоятельно поставленные цели); человек должен осознавать, что он делает, зачем и/или почему, каким образом производится действие, почему оно производится именно таким образом, к каким последствиям приведёт выполнение действий.
Подобный образ действий требует полностью работающего сознания, использования всех методов мышления (исключение составляет лишь простое мышление; его использование вообще нежелательно). Постановка собственных целей, неразрывно связанная с пониманием цели и смысла, требует способности к мышлению шестого типа – поиску/созданию гёделевских суждений. Понимание алгоритма действий, при условии, что достигается принципиально новая цель, связано с созданием этого алгоритма и требует способности к сверхсложному мышлению. Выполнение алгоритма, анализ его применимости требует способности к мышлению средней сложности или сложному. Простейшее мышление используется постоянно в качестве средства идентификации объектов окружающего мира, в том числе и при реализации алгоритмов достижения поставленной цели.
По мере снижения способности взаимодействующих субъектов к сложным методам мышления снижается и уровень сложности и осознанности их взаимодействия. Классифицируем возможные взаимодействия людей по сложности, начиная с самых простых.
1) Неосознаваемые неформализованные взаимодействия.
К этой категории относятся традиции, обычаи, привычки, ритуалы. Взаимодействующие люди совершают некоторые действия, не зная и не понимая ни их смысла, ни последствий, ни связи совершаемых действий с предполагаемым результатом.
Для такого типа взаимодействий нет необходимости в каком-либо специальном обучении, достаточно, чтобы ребёнок копировал поведение взрослых. Достижение каких-либо целей, получение каких-либо результатов не предполагается в принципе – ввиду отсутствия этих целей.
В большинстве своём взаимодействия такого типа представляют собой реализацию некоторых стандартных алгоритмов, возможно, когда-то созданных для получения какого-то результата. Но кто создавал алгоритм, зачем, для каких условий он предназначен – вся эта информация давно утеряна, в силу чего алгоритм и его исполнение утратили всякий смысл.
Модифицировать такую систему взаимодействий, привести в соответствие с изменившимся окружающим миром крайне сложно – неясно, что именно нужно менять. По сути, никто из взаимодействующих людей не знает, что именно он делает, что также затрудняет внесение изменений в систему взаимодействий.
2) Неосознаваемые формализованные взаимодействия.
Лучшим примером таких действий являются религиозные действия. Суть описана в неких текстах, которые считающие себя верующими люди не читали и не понимают. Хотя существует определенная философия данной религии, но смысл как самой религии, так и совершаемых обрядов для большинства верующих неизвестен.
Возможно и неосознанное использование людьми законодательных норм. При этом сами нормы формально определены законом, но люди не знают ни этих норм, ни смысла их создания и применения. Сам закон может представлять собой формализованное взаимодействие первого типа, традицию, смысл и назначение которой давно утрачены.
Такой тип взаимодействия по своим последствиям не отличается от первого типа. Какие-либо цели взаимодействий вне достаточно узкого круга предписанных традицией не ставятся и, соответственно, не достигаются. Так же, как и в первом типе взаимодействий, происходит реализация бессмысленных алгоритмов, давно не соответствующих изменившемуся миру. Модификация взаимодействий теоретически может происходить легче, чем для первого типа – по крайней мере, ясно, что именно следует изменять, формализованные положения поддаются формально-логическому анализу.
Второй тип взаимодействий предполагает некоторое обучение, простого подражания детьми поведению взрослых для его реализации недостаточно.
Взаимодействия второго типа несколько сложнее взаимодействий первого типа, т.е. общество, основанное на таком типе взаимодействий, способно поддерживать более сложные отношения людей и более сложные технологии.
Возможность саморазвития общества, основанного на взаимодействиях первого и второго типов, представляется крайне сомнительной. В таких обществах по сути нет разумных действующих субъектов, что предопределяется неосознанностью взаимодействий. Поскольку действия таких субъектов не вписываются в рамки традиции, неважно, формализованной или осуществляемой инстинктивно, они неизбежно отторгаются обществом.
Общества, основанные на взаимодействиях исключительно первого и второго типов, могут существовать без значительных изменений в течение длительного времени при условии отсутствия изменений в окружающем мире. Но одно изменение происходит всегда – растёт численность населения.
Поскольку технологии, используемые обществом, не развиваются, то действуют описанные Мальтусом ограничения: численность населения при неизменных технологиях растёт быстрее, чем повышается количество доступных ресурсов. Избыток населения уничтожается во внешних войнах либо во внутренних волнениях, т.е. общество такого типа вынужденно существует в практически постоянном состоянии кризиса, по крайней мере, для отдельных его членов.
3) Осознанные формализованные взаимодействия.
Примерами таких взаимодействий являются социальные институты, представляющие собой стандартные алгоритмы для решения стандартных задач.
Такой тип взаимодействий обеспечивает довольно высокую сложность социальных связей при условии развитости набора стандартных алгоритмов – их достаточной сложности, достаточно широком диапазоне охватываемых институтами ситуаций (наборах целей взаимодействия и внешних условий). Это делает возможным применение сложных технологий, в том числе и не требующих личного общения участников, что, в свою очередь, способно обеспечить достаточно высокий уровень жизни общества.
Но возможности основанного на взаимодействиях третьего типа обществ ограничиваются тем, что отсутствуют алгоритмы достижения новых целей и/или алгоритмы взаимодействия в нестандартных или изменившихся условиях. Возникает ситуация невозможности достижения некоторых важных для общества целей, не предусмотренных институциональной системой. Примером может служить невозможность финансирования IT-компаний без нарушения корпоративного законодательства (США, середина 1990-х гг.): личных средств разработчиков новых информационных технологий не хватало для их массового внедрения, а выпуск классических ценных бумаг прямо запрещался существующим законодательством.
Подобные ситуации могут разрешаться либо отказом от нововведений, либо усложнением институциональной системы, например, совершенствованием законодательства. Но существует граничный уровень сложности, который не может быть преодолён никаким совершенствованием институтов. Так, не существует и, на мой взгляд, не может существовать алгоритмических способов реализации творческой деятельности и её результатов. Все попытки институциализировать внедрение инноваций, коммерциализировать науку или искусство пока не принесли успеха – и, на мой взгляд, заведомо обречены на неудачу. Требуется более сложный тип взаимодействия людей, нежели третий тип.
Взаимодействия третьего типа предъявляют достаточно серьёзные требования к сознанию участвующих в них людей – осознанность действий предполагает по меньшей мере реализованную способность к рациональному мышлению, знание стандартных алгоритмов взаимодействия и их возможностей, умение их применять. Сама способность к рациональному мышлению и, что не менее важно, склонность использовать такое мышление в качестве основного способа мышления, не возникает сама по себе; она требует обучения, что предполагает наличие ориентированной на такой результат и достаточно эффективной системы образования.
Кроме того, общества, основанные на взаимодействиях третьего типа, обладают довольно высоким потенциалом развития, и в случае его реализации требуется периодическое или даже постоянное изучение новых алгоритмов взаимодействия – т.е. как наличие возможности, так и наличие желания членов общества учиться, получать новую информацию в течение всей жизни.
Следует отметить, что институциональные взаимодействия (третий тип) отличаются от взаимодействий второго типа лишь осознанностью их применения, т.е. институты могут вполне превращаться в традиционные образования при отсутствии этой осознанности применения.
Также представляет проблему склонность сознания к прекращению восприятия новой информации. При этом взаимодействия третьего типа, в условиях внешних изменений, могут превращаться во взаимодействия второго типа. Сложность институциональных взаимодействий начинает превышать сложность сознаний неразвивающихся людей. В результате им остается только использовать старые, не действующие в новых условиях, алгоритмы взаимодействий, что делает эти алгоритмы аналогичными традициям по своим сущностным проявлениям.
4) Наиболее сложный тип взаимодействия людей – разовые осознанные взаимодействия для решения нестандартных задач.
Примером таких взаимодействий являются отношения в научном/философском сообществе, некоторые бизнес-отношения.
Этот тип отношений предполагает совместную постановку цели или принятие цели партнёра по действию, совместную разработку ранее не существовавшего или не известного алгоритма её достижения и реализацию этого алгоритма. Такие действия требуют от участников высокоразвитого сознания, с уверенным использованием, по меньшей мере, сверхсложного мышления.
Разовые осознанные взаимодействия могут, в случае их успешного использования, институционализироваться, превращаться в стандартные взаимодействия. Это – один из методов развития социальной структуры общества. Но институционализация разовых взаимодействий лишь делает их доступными для большего количества людей, сами инициаторы такого взаимодействия, как правило, продолжают создавать новые варианты взаимодействий и их результатов. Причина – привлекательность творчества; стандартизация результата творчества делает его неинтересным для творца.
Более сложные типы взаимодействий обеспечивают большую точность получаемого результата, но предъявляют большие требования к участникам взаимодействий. Человек, старающийся использовать более сложные взаимодействия, предположительно менее охотно использует менее сложные – они менее точны и требуют больших усилий для получения ожидаемого результата. Это означает, что разные типы взаимодействий используются разными людьми, и преобладающий тип взаимодействия в обществе зависит от доли людей, пользующихся этим взаимодействием, и доли их результата в общем совокупном результате общества. Нарушение этого правила может вызывать социальные конфликты. Например, в начале XX века в России наиболее значимыми с точки зрения доли в производстве благ стали индустриальные институциональные отношения, в то время как политическая власть полностью находилась в руках феодального сословия; это привело к буржуазно-демократической революции в феврале 1917 года.
Важным для оценки сложности общества параметром является количество взаимодействующих независимых центров принятия и реализации решений. Во взаимодействиях первого и второго типов таких центров принятия решений нет вообще – все решения приняты в процессе формирования традиции и формализации её отдельных положений. Но для осознанных взаимодействий каждый их участник – осознанно преследующий собственные интересы и осознанно вступающий для этого в отношения с другими людьми человек – является независимым центром принятия решений. Центров реализации решений меньше, ими становятся объединения взаимодействующих людей.
С этой точки зрения европейское феодальное общество (основанное на срочных добровольно заключаемых вассальных договорах, с существованием независимо управляемых городов) нельзя отнести к традиционным обществам, основанным исключительно на взаимодействиях первого и второго типов – с отсутствием центров принятия решений как таковых. Независимыми центрами принятия решений в нём являлись городские органы самоуправления и, по крайней мере потенциально, каждый субъект (скорее всего, семья) феодального сословия. В то же время называемые феодальными азиатские централизованные сообщества существенно проще – в них практически нет центров принятия сущностных решений вообще; они относятся к традиционным обществам.
Второй важный параметр, определяющий сложность социальной системы – это количество типов различных взаимодействий. Оно максимально для взаимодействий четвёртого типа и минимально для взаимодействий первого типа. В обществах, основанных на осознанных взаимодействиях или, по крайней мере, допускающих такие взаимодействия, каждое осознанное взаимодействие, даже использующее стандартные алгоритмы – институты – уникально, что существенно повышает сложность таких обществ. Естественно, общество, основанное на разовых взаимодействиях, имеет наибольшее разнообразие социальных связей и наибольшую сложность.
5) Помимо собственно взаимодействий для существования общества необходимо ещё некоторое сверх-взаимодействие, идея, объединяющая общество. Если сами взаимодействия, направленные на получение какого-либо результата, являются результатом формальной описательной логики, то идея отчасти задаёт цели общества в целом и его нравственные основания, что является как результатом, так и основой оценочной логики, более сложной, чем описательная, и, в соответствии с принципом Юма, никак с описательной логикой не связанной.
К настоящему времени существует три типа идей, лежащих в основе обществ: идея общего происхождения (общества типа folk), идея совместного использования общих ресурсов или, что то же самое, общего места проживания (общество типа people), и идея общности образа жизни, общих осознаваемых норм и правил поведения, общности осознаваемой картины мира (общества типа nation).
Идеи обществ типов folk складываются в форме традиций, не осознаются и являются результатом расширения масштабов взаимодействий первого и второго типов. Такие общества имеют достаточно невысокую (в сравнении с сегодняшним состоянием известных социальных систем) граничную сложность, невысокий возможный уровень развития.
Общества типа people основаны на взаимодействиях первого и второго типов, но в некотором неразвитом состоянии существуют взаимодействия третьего типа. Необходимость во взаимодействиях третьего типа вызвана наличием нескольких сообществ исходного типа folk в пределах территории сообщества и необходимостью создания выходящих за рамки идей каждого из них общих для всех сообществ типа folk правил взаимодействия. Поскольку эти общие правила выходят за рамки бессознательно применяемых «этнических» (назовём их для простоты так, хотя это и не совсем верно) правил, они требуют, по крайней мере в процессе становления сообщества типа people, осознанности применения. В последующем устоявшемся сообществе эти осознанные стандартные взаимодействия могут и деградировать до неосознанных формализованных или даже традиционных взаимодействий (второй и первый типы).
Идеи сообществ типа nation осознанно создаются и распространяются; кроме того, они требуют понимания и осознанного применения. Создание информационных объектов такой сложности требует способности сознания творца по меньшей мере к сверхсложному мышлению – в случае, если речь идет о небольших изменениях в идее общества в рамках существующей системы ценностей.
Но для отслеживания результатов функционирования и коррекции системы ценностей недостаточно даже и сверхсложного мышления: по Второй теореме Гёделя исследование истинности аксиом средствами логической системы бессмысленно, оно заведомо даёт лишь подтверждение их истинности. В теории систем используется следствие из Второй теоремы Гёделя: «наблюдатель внутри системы не может отслеживать и анализировать происходящие в системе процессы».
Коррекция системы ценностей (идеи общества) и тем более создание новой системы ценностей требуют способности создателя к наиболее сложному способу мышления: созданию/поиску гёделевских суждений. Эта способность в рамках предлагаемой мной модели сознания названа «Сияющей Пустотой» – она полностью аналогична одноимённой концепции Дзэн.
3. Модель общества
3.1. Обобщённая модель.
Расположим методы взаимодействия людей и их источники в порядке возрастания сложности снизу вверх и представим полученную модель графически (рис. 1).
Рис. 1. Обобщённая модель общества
Преобразование взаимодействий в направлении «сверху вниз» способствует развитию общества – наиболее удачные разовые взаимодействия становятся институтами, удачные институты начинают применяться даже не понимающими их смысла людьми.
Но возможен и обратный процесс (на рис. 1 отмечен зелёными стрелками) – замещение более сложных типов взаимодействия менее сложными. В этом случае идею общества, сознательно созданную и осознанно развиваемую, заменяет представляющая собой некоторым образом формализованная традиция – псевдоидея; осознанные разовые взаимодействия замещаются проявлениями всё той же традиции (участники могут при этом считать, что действуют абсолютно свободно, что не меняет сути взаимодействия), формальные институты замещаются все теми же формализованными положениями традиции.
Начиная со второго уровня сложности (неосознаваемых формализованных взаимодействий) требуется наличие системы образования. Она отчасти подпитывается традициями (в рамках описываемой здесь модели «чем меньше, тем лучше»), должна включать в себя изучение принятых в обществе институтов, в идеале формировать способность обучающихся к свободному взаимодействию (способность к сложному и сверхсложному мышлению). Ключевым для развития общества элементом системы образования является формирование способности к совершенствованию базовой идеи общества (на рис. 1 помечено красной стрелкой). Наконец, существует ещё и принципиально невыразимая словами и потому не формируемая обучением способность к созданию/поиску гёделевских суждений, необходимая для внесения больших изменений в идею построения общества или даже её замены.
Если принять определение культуры, как не передаваемой генетическим путём информационной составляющей человеческого бытия, то совокупность имеющихся в обществе взаимодействий людей и идеи общества можно назвать культурой данного общества.
В модели есть две важных границы: первая (нижняя) отделяет осознанные взаимодействия от неосознанных, вторая отделяет алгоритмизируемые взаимодействия от принципиально неалгоритмизируемых. Вторая граница отделяет также социальное пространство от личного – способность к сверхсложному мышлению присуща только отдельным людям и не существует в их объединениях [5].
Первая граница может сдвигаться «вверх», уменьшая долю осознанных взаимодействий, или «вниз» увеличивая эту долю. Этим перемещением «границы осознанности» определяется сложность общества, определяющая, в свою очередь, возможный уровень сложности технологической системы и ресурс развития общества.
Движение границы осознанности «вниз» возможно при увеличении доли осознанно действующих людей в населении, увеличении доли осознанных действий у каждого такого человека, повышении возможностей для осознанных действий (снижении уровня ограничений для таких действий) и повышении степени влияния – экономического, политического, социального и т.д. – осознанно действующих людей. Возможно действие любой комбинации этих факторов.
Движение границы осознанности «вверх» (упрощение общества) происходит при противоположных изменениях перечисленных факторов в любом сочетании.
Положение «границы осознанности» и определяет сложность цивилизации и её положение в классификации. Все известные и гипотетические (например, утопические или фантастические) общества могут быть описаны предложенной моделью.
3.2. Традиционное общество.
Сдвинем «границу осознанности» до предела «вверх», оставив в обществе лишь неосознаваемые взаимодействия. Результатом станет традиционное общество (рис. 2).
Рис. 2. Модель традиционного общества
В таком обществе все значимые социальные взаимодействия являются неосознанными. Основой общества является традиция – при этом совершенно неважно, какая именно – то есть набор неосознаваемых и неформализованных представлений и алгоритмов, преследующих неясные цели, неизвестно когда, кем и для чего созданных. Целей как таковых нет вообще – люди «просто живут».
Некоторая часть традиции воспринимается как идея общества, при этом таковой вовсе не являясь – она не может служить ни направлением развития общества, ни ориентиром для постановки целей людьми и их объединениями, ни руководством к какому-либо социальному действию.
Часть традиции может быть формализована, но это формальное описание не порождает понимания смысла. Просто действие по принципу «как все» заменяется действием по принципу «как сказано (написано)». На рис. 2 такой тип взаимодействий определён как «неосознаваемые псевдоформальные нормы взаимодействия». Приставка «псевдо» означает, что формализация части традиционных норм не является результатом их рационального рассмотрения и не является основанием для их дальнейшего рационального осмысления и совершенствования.
Традиционное общество может заимствовать институты более развитых обществ, но без понимания смысла этих институтов они превращаются в муляжи, похожие на оригинал, но не выполняющие его функции. Например, в традиционных обществах существует привилегированный класс, принадлежность к которому передаётся по рождению и даёт определённые социальные, политические, экономические преимущества. «Все знают», что так должно быть (традиция); и принятие «закона», в котором будут перечислены привилегии данного класса, ничего не меняет по существу – никакого влияния на структуру общества такой квази-закон не оказывает. Можно создавать «парламент», проводить «выборы», называть наследственного монарха «президентом», называть наследственное владение с традиционным подчинением работающих в нём людей хозяину «корпорацией» или «фирмой» – сущность общества от этого не меняется. На рис. 2 такие квази-институты определены как «неосознаваемые квазиформальные нормы взаимодействия». Во многих случаях квази-институты представляют собой вариант карго-культа.
Примечание: приставки «псевдо-» и «квази-» по смыслу одинаковы. Но в данном случае существует различие в генезисе взаимодействий, которое хотелось бы обозначить различием в наименовании. Здесь «псевдоформальными» называются описания части традиционных взаимодействий, а «квазиформальными» – заимствованные без понимания смысла взаимодействия.
Вариантом традиционного общества в представленной классификации является общество с единственным центром принятия решений, т.е. с максимально централизованным управлением. Всякая система управления, по определению самого понятия управления, предполагает наличие какой-то цели управления.
Предположим, перед обществом ставится некоторая глобальная задача (например, модернизация общества), требующая больших усилий по её выполнению – это единственное применение централизованного управления в масштабах всего общества. Для её решения создаётся единый управленческий центр. Коль скоро центром принятия решений может быть только разумный субъект – отдельный человек – и этот человек подвержен действию системных ошибок сознания [5], в том числе и ошибки «подмена цели», через некоторое время исходная цель будет заменена какой-либо иной, например, целью сохранения власти или любой другой. В результате исходная цель не будет достигнута – но единственность центра принятия решения сохранится. Каким бы гениальным ни был человек, принимающий решения – он не вечен, и его преемники в условиях утраты исходной цели неизбежно сделают существующую систему власти традицией, превратив общество в классическое традиционное без центров принятия решений вообще.
В этом смысле все разновидности социалистических обществ в предлагаемой классификации относятся к традиционным обществам – что вполне совпадает с выводами И. Шафаревича [3]. Исключение может представлять современный «евросоциализм», он же классический фашизм Б. Муссолини [6] – в нём присутствует, пусть и на низшем уровне иерархии, множественность центров принятия решений, что позволяет отнести такие общества к европейскому феодальному типу.
3.3. Информационное общество.
Сдвинем «границу осознанности» до предела «вниз». Это означает, что в обществе исчезнут неосознанные взаимодействия. Каждый человек в таком обществе осознает свои интересы, самостоятельно ставит себе задачи и выбирает цели, создаёт или находит алгоритмы достижения своих целей, осознанно используя существующие в обществе институты, сознательно выстраивает свои отношения с другими членами общества.
Такое общество представляет собой идеал классического либерализма (Дж. Локк, Т. Джефферсон). Оно предъявляет очень высокие требования к своим членам. Как показали Д. Канеман, П. Словик, А. Тверски [7], на сегодняшний день этим требованиям большинство людей не удовлетворяют. Это, на мой взгляд, является причиной современного кризиса классического либерализма и повсеместной подмены его той или иной разновидностью социализма. В мире идёт процесс упрощения структуры современных обществ до феодального или дофеодального состояния, что не может не вызывать опасений.
Все взаимодействия в обществе, полностью основанном на осознанных взаимодействиях, можно разбить на стандартные и нестандартные, разовые. Стандартные взаимодействия, естественно, пригодны лишь для решения стандартных задач в некотором заданном диапазоне внешних условий. Это означает, что они поддаются алгоритмизации. Но алгоритмические действия гораздо лучше человека выполняют автоматические системы – и это означает, что возможна полная замена человека в решении таких задач этими системами.
Заметим, что впервые такая задача ставилась (и формулировались связанные с её решением проблемы, в том числе и социальные) порядка полувека назад, в начале 1960-х [8], но реальные масштабные попытки решения этой задачи и сопутствующих проблем не предпринимались. Это – ещё одна причина современного социального и экономического кризиса в развитых странах: люди вытесняются из экономики автоматическими системами, и разрушаются существовавшие до сих пор системы распределения произведённого обществом продукта, выявления и вознаграждения передовых технологических и социальных решений и многие другие.
Предположим, что задача замены человека в решении стандартных задач решена, т.е. отпала необходимость в стандартных, пусть и осознанных взаимодействиях. Результатом и станет информационное общество, т.е. общество, в котором люди выполняют исключительно творческую работу, т.е. производят только информацию – все остальное делается автоматическими системами. Модель такого общества показана на рис. 3.
Рис. 3. Модель информационного общества
На первый взгляд, эта модель проще двух предыдущих. Но такое предположение неверно, сложности социальной системы не хватает для формирования такого типа общества, и она заменяется более сложным объектом – совокупностью развитых и саморазвивающихся сознаний членов общества.
Такое общество предъявляет ещё более высокие, в сравнении с идеалом классического либерализма, требования к составляющим его людям – для них уже недостаточно устойчиво реализуемой способности к рациональному мышлению (среднее по сложности и сложное мышление, [2]). Минимальным уровнем сложности мышления членов информационного общества является способность к сверхсложному мышлению, или, что то же самое, способность к творчеству. На мой взгляд [2], именно формирование способности к сверхсложному мышлению и является запуском процесса саморазвития человеческого сознания; это означает, что все члены информационного общества являются саморазвивающимися индивидуумами. При нарушении этого правила, то есть появлении в обществе достаточно большого количества не соответствующих этому критерию людей, информационное общество будет разрушено, как разрушается сейчас классическое либеральное общество.
Это рассуждение даёт возможность определить путь создания информационного общества. Помимо полной автоматизации решения поддающихся алгоритмизации социальных задач, требуется отбор (на первом этапе) и воспитание в последующем соответствующих критериям общества людей. Это ставит новую задачу перед системой высшего образования и требует кардинального пересмотра её структуры и методов. Предположительно, информационное общество может быть создано в течение срока смены одного экономически активного поколения – 15-20 лет.
Но и отбора (воспитания) соответствующих требованиям информационного общества недостаточно. Люди, не соответствующие этим критериям, никуда не исчезнут. Это означает, на мой взгляд, необходимость территориального обособления аттрактора информационного общества, отделения нового общества от старого. Ничего нового в такой постановке проблемы нет – индустриальное общество создавалось в территориально обособленных от феодального окружения анклавах – городах, в которых проживала довольно незначительная часть населения.
Переход к информационному обществу будет более лёгким и спокойным в сравнении с переходом от традиционного или феодального общества к индустриальному, повсеместно сопровождавшимся массовым появлением «лишних людей», социальными катаклизмами и кровопролитием. Решение задачи полной автоматизации алгоритмизируемых стандартных действий даёт результаты для всех людей, независимо от их способности к творческой деятельности. Не вошедшие в информационное общество люди просто ничего не заметят – их потребности будут удовлетворяться, а проблемы решаться.
Новый тип общества не будет свободен от проблем, но те из них, которые я в силах себе представить, касаются не самого общества, а процесса его построения и взаимодействия с существующим обществом. Эти проблемы требуют отдельного рассмотрения.
В завершение призову всех, кто считает себя способным жить в обществе нового типа – собираемся и делаем такое общество, из себя и для себя. Это будет первое по-настоящему человеческое общество в истории человечества. Его появление не окажет негативного воздействия на существующее общество, но вновь вернёт человечество на путь развития.
___________________________
1. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии.
2. Носов А. В. Логическая модель человеческого сознания // Электронный журнал «Исследовано в России», т. 12, с. 441-471, 2009 г. // http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2009/042.pdf ; http://humanitary-nosov.ru/?p=286
3. Шафаревич И. Социализм как явление мировой истории.
4. Тойнби А. Дж. Постижение истории. Сборник.
5. Носов А. В. Внутренние причины прекращения развития социальных систем // Электронный журнал «Исследовано в России», т. 12, с. 472-498, 2009 г. // http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2009/043.pdf ; http://humanitary-nosov.ru/?p=207
6. Муссолини Б. Доктрина фашизма.
7. Канеман Д., Словик П., Тверски А. Принятие решений в неопределенности: правила и предубеждения.
8. Винер. Н. Творец и робот.
9. Носов А. В. Задачи и миссия среднего и высшего образования // http://humanitary-nosov.ru/?p=226
© А.В. Носов, 2012
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи