Часть 6.
Заднепроходчики
Просматриваю стихотворные подборки в «Неве» (№ 7, 2008). Среди усреднённой невнятицы попадаются «цепляющие» строки: «русская революция мне шевелит соски, кулаки мои нежно целует», – пишет семнадцатилетняя Н. Михайлова. Сразу понятно, что «девочка созрела». Но вот какое отношение имеет этот факт к стихам, если не брать во внимание, что многие в этом возрасте пытаются выразить свои чувства непременно в поэтической форме? Да, в оригинальности юной особе не откажешь. Хотя… психологически подобная ситуация давно зафиксирована в анекдоте про солдата, которого спросили: о чём он думает, глядя на кучу кирпича? «О бабах», – последовал незамедлительный ответ. На удивлённый вопрос «почему?» простодушно признался: «А я о них всегда думаю». Так же и Наташа. Только вместо кирпичей мысль о русской революции возбуждает в ней самые изощрённые сексуальные фантазии, о чём она заявляет с откровенной прямотой и страстью: «русская революция любит меня, меня любит русская революция… – не упуская при этом характерных деталей, – …русская революция дышит мне в рот, сосёт язык мой». И вдруг неожиданно для самой поэтессы «русская революция» меняет пол: «…кто такой – русская революция?». Но никакого испуга, никакой паники – решение приходит моментально: «пустим его!». Ну, а затем всё заверте… то есть дело дошло до вышеупомянутых «сосков» и «кулаков».
И ещё из стихотворения той же поэтессы: «Чёрный кофе я пью, чёрный кофе варю, // Чёрный кофе, вливайся в меня […] Чёрный кофе идёт, // В мой передний проход».
А стихи, похоже, выходят через задний… Упоминание физиологических подробностей в стихах – занятие очень рискованное. Мало кому под силу. В лучшем случае выходит смехотворная пародия, а в худшем: «И только шрамик от внематоч (Так! — О. К.) // под животом // с ней разговаривает на ночь // заросшим ртом» (А. Дьячков). Здесь уже не до смеха – инстинктивное отвращение. Виноват ли автор? Так же, как может быть виноват какой-нибудь внутриутробный паразит, одним своим видом вызывающий чувство гадливости. Это для человека постороннего. А что должна испытывать та, которой посвящены эти строки? Если хотел отомстить, то сделал это изуверски – стихи чудовищные. Явно, что и у музы тоже оказалась «внематоч» после общения с этим стихотворцем.
А где редактор? Где его глаза и уши? Чем он пичкает доверчивого читателя «самого петербургского из всех журналов»? Из какого «прохода» добытым продуктом?
Иудин грех
«Бесславный конец ждёт и воскресшего Иуду, Доктора Живаго и его автора», «Пастернак получил широкую известность, как Иуда», – не самые жёсткие отклики во времена травли поэта. Но эти схожи упоминанием самого известного предателя. Что как-то не совсем логично в стране победившего атеизма. Ведь, судя по делам, и по идее, Иуда – должен быть верным идеологическим союзником советской власти, при которой взрывали храмы, убивали священников. И весь пафос негодующих резолюций, писем, напичканных проклятиями и угрозами в адрес «предателя и отщепенца», напоминает яростный единодушный порыв толпы, кричавшей: «Распни его!».
Среди подписантов-крикунов много известных фамилий: С. Михалков, В. Катаев, М. Шагинян, Л. Мартынов, Л. Ошанин, Б. Полевой, В. Солоухин, М. Луконин, С. Баруздин. Вот так, – подмахнули бумаженцию (по сути – приговор) и… НИ-ЧЕ-ГО. Как ни в чём ни бывало, продолжали писать о «разумном, добром и вечном», детишкам про Дядю Стёпу рассказывать, гимны слагать, повесть сочинять о «Настоящем человеке», петь про «Воздушные фрегаты», в общем, вовсю инженерить в человеческих душах, как велит партия и лучший друг писателей товарищ Сталин.
И гром не грянул, и земля не разверзлась под ногами. Все так и остались уважаемыми и заслуженными, и внёсшими «неоценимый вклад». Когда подходят круглые даты, все дружно вспоминают о таланте, доброте, о человечности ушедших. И ни звука о подписях. А зря. Потомки должны знать. Ведь и сейчас ничего по сути не изменилось. «Беда стране, где раб и льстец // Одни приближены к престолу. // А Богом избранный певец // Стоит, потупив очи долу.» Одна династия особо приближённых чего стоит!
* * *
Ахтовый зал… А что? Неплохо. Непроизвольное изобретение дочери. Жаль, теперь так редко.
* * *
— А как Вы относитесь к вере?
— С уважением… Но в семье все были неверующими и я…
Не то, что уважение – восхищение вызывает этот честный ответ. Когда вокруг столько христиан-хамелеонов расплодилось, которые ещё вчера по уставу партии молились на портрет генсека. Внучка Корнея Чуковского, Елена Цезаревна принадлежит к редчайшему, уже почти вымершему человеческому типу – живущему без Бога, но по совести.
* * *
Сыну двадцать. Второй день рождения вне дома. Телефон телефоном… пока доедет. Надо в него виртуальный подарок записать: «Для молодого человека служит дурным признаком – дурным, как в умственном, так и в нравственном отношении, – если он рано начинает хорошо разбираться в суете людской жизни, чувствовать себя в ней, как дома и вступает в неё уже как бы подготовленным; всё это указывает на пошлость. Напротив, неуверенное, неловкое, неумелое поведение говорит о более благородной натуре» (Артур Шопенгауэр).
Сходство несомненное. А то мы всё катим бочку на сынка: мол, непрактичный, рассеянный, беспомощный в житейских вопросах и т. д. Выходит, что всё нормально и нет причин для родительской паники. «Не волноваться! Нетерпенье – роскошь. // Я постепенно скорость разовью.» Хотя от беспокойства никуда не денешься. Помнится, признавалась, что мечтала своего первенца назвать Артуром. Но получился Андрей.
Бескорыстие
На школе, где учится дочь, старую облезлую вывеску заменили на новую. Только день и провисела – скрутили. Кому понадобила(о)сь? Зачем? Никакого металла, только стекло и пластик. За деньги не сдашь, для чего-то иного тоже трудно приспособить. Не над кроватью же прибивать! Да, здесь не корысти ради старались, а токмо для пакости. А то висит такая аккуратная, красивая табличка – глаза колет. Надо оторвать, сломать, выкинуть – чистое эстетическое удовольствие получить, хотя и со знаком минус. Но для некоторых доступно именно такое. Всегда и везде были и есть такие любители, начиная с Герострата (правда, тот ради славы старался). Но почему-то у нас в России их особенно много. Нет сомнений в том, что сорвавшие вывеску – это прямые потомки делегатов какого-то рабоче-крестьянского съезда, которые, находясь в Зимнем дворце, использовали античные вазы в качестве туалетных горшков.
Старую табличку пришлось вернуть на прежнее место. Так оно привычнее – не раздражает. Самое интересное, что пакостим сами себе. Здесь живём, учимся (чему?!). Опять с тех же родителей деньги соберут. К нынешним дворцам и роскошным офисам не подберёшься – там охрана, там и по башке можно получить. А вот на крыльце родной школы нагадить – это запросто. Безопасно и весело. А ещё веселей, к примеру, забраться в зоопарк и детёныша кенгуру забить до смерти палками (случай в Ростове). Убийцам 10-12 лет. Тоже вполне бескорыстный поступок.
* * *
Снега нет. Листья ржавые ветер гоняет по асфальту. Вечером малиновое свечение заката, по краям плавно переходящее в розовое.
* * *
Словом, что-то нас такое связывает,
По рукам и ногам нас связывает,
Но при том и воедино связывает…
Не пойму я: что такое связывает?
Уж не круговая ли порука?
(Л. Мартынов, «Порука»)
Честно говоря, не радуют подобные совпадения. Как будто в себе находишь что-то общее с человеком, к которому не испытываешь никакой симпатии. Поэт довольно плоский. Стихи в большинстве своём – смесь риторики с дидактикой. Мало приятного – пусть невольно, случайно – оказаться в такой «связке». Другое дело, когда:
Сквозь неплотно сомкнутые веки
свет прольётся, словно молоко.
Хлопнет ветер дверью гипнотеки,
пошатнётся маятник Фуко.
Циферблат небесной карусели,
круговой поруки хоровод
медленно, со скрипом, еле-еле
над моею головой пойдёт.
Как говорится, две большие разницы. А кто знает поэта Сергея Самойленко? Но как же радостно узнать!..
* * *
Утром вижу в окно: идёт точно в такой же ветровке, выцветшей до белёсой желтизны. Отец моего друга, дядя Толя – ровесник моего отца. Мода что ли у них такая? И ведь не сговариваются. Словно под одну диктовку одеваются, у одного кутюрье по имени Старость.
— Д Е К А Б Р Ь —
* * *
Зима пришла точно по календарю: после аномально нулевого ноября вчера сразу –15 °С. Порхали сиротливые снежинки, но до земли как будто не долетели – по-прежнему снега ещё нет. На виду замерзшие рытвины, ржавчина мёртвых листьев.
Проводили нашу маму встречать нашего сынка из армии. Вдвоём с дочерью остались «на хозяйстве». Наша задача – прокормить самих себя, то есть сделать всё в соответствии с многочисленными инструкциями – устными и письменными. Потому и «наша» мама, поскольку первоочередная забота – чтобы мы всё сделали правильно. В кухне на стене рядом с мусорным ведром записка с очередной инструкцией: «Выносите мусор! Мешочки для вёдер в выдвижном ящике. Для туалетного ведра мешки на стиральной машинке лежат. Мама». После этого всего конечно – «мама». Всё понятно. Вот только зачем подчёркнуты отдельные слова? Какой тайный смысл в этом выделении? Неужели это намёк на уровень нашей сообразительности? Обидно, понимаешь ли!..
* * *
Снова слякоть. Липкая грязь на обочинах. Не припомню, чтобы такое в декабре…
Сынок дома. И хорошо, что так. Ну её – эту Москву. Будем здесь решать насчёт учёбы, работы и вообще. Так оно верней и спокойнее. Как говорится: где родился, там и пригодился. В первый же день привёл в порядок компьютер: переустановил, почистил, настроил почту. Не забыл ведь! Значит, соображает. А я мучился почти год.
Дед заметно оживился при встрече с внуком. Всегдашняя мрачность как будто на время улетучилась. Что-то спрашивал, шутил даже. Находился в редкостном расположении духа. Внук как никак из армии вернулся. Но в конце, когда фотографировались, остался верен себе – не преминул подсесть на своего, с некоторых пор любимого, заупокойного конька:
— Надо, чтобы две фотографии были на памятнике: одна, где мне 18, другая – 73.
* * *
Похороны патриарха Алексия. В пятницу скончался. При нём первые лица государства (а за ними и региональные князьки) стали присутствовать в храмах на торжественных молебнах, осенять лбы крестным знаменьем, ставить свечки. В общем, скоропостижно уверовали, поспешно отрёкшись от воинствующего атеизма. И эта мгновенная мимикрия «полых людей» всерьёз ставится в заслугу его Святейшеству.
Словно какая-то пелена, вата вокруг. Нет движения, а чувства, ощущения бессильно глохнут, тонут в этом вязком месиве. Ни остроты, ни яркости – изнуряюще-ровная серость. И тревожно… Стихи не пишутся. Не слышу их шагов. За год не более двух десятков. Да и по качеству… натужно, беспомощно. За редким исключением.
* * *
«Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть» (Лука, 17 : 21).
14 тысяч младенцев уничтожили по приказу Ирода. Этот факт как-то на периферии сознания остаётся. Как бы между прочим тысячи невинных душ загублено. Никто это событие излишне не драматизирует. Ну, порезали и порезали. Так получилось. Ирод ведь, злодей – всем известно. Но особого сочувствия по поводу убиенных как-то не ощущается. А ведь это первый настоящий холокост. И такая кощунственная мыслишка мелькнёт: не слишком ли велика плата за появление Мессии?
Разоблачение Патриарха
«Ко всему следует указать, что появление благодатного огня на гробе Господнем находится под строгим и ревностным надзором гражданских властей. Все огни в храме тушатся ещё накануне, в Великую пятницу, под контролем полиции. Само помещение гроба Господня тщательно осматривается гражданскими властями и затем вход в него ими же опечатывается. Самого патриарха разоблачают, и он остаётся в одном подряснике; его всего с ног до головы осматривают и ощупывают, нет ли при нём чего-нибудь воспламеняющегося. Только после этого снимают печать со входа в гроб Господень и Патриарха впускают в него для получения благодатного огня. Через некоторое время, после усердной молитвы, получив благодатный огонь, Патриарх зажигает пучки свечей (по 33 свечки в каждом пучке, по числу лет Спасителя) и передаёт присутствующим в храме, и весь храм озаряется морем огня. Этот благодатный огонь в течение 10-15 минут совершенно не обжигает.»
Странное действо. Самое удивительное, что Патриарх принимает, как должное, эту унизительную процедуру. Его по сути подвергают полному обыску, то есть шмонают, как рядового арестанта, как преступника перед тем, как поместить в одиночную камеру. Мало того, что унижается человеческое достоинство, но тем самым демонстрируется всеобщее НЕДОВЕРИЕ. Недоверие даже не к человеку, а к первому церковному иерарху, к главному предстоятелю Божьему. А вдруг обманет? А вдруг спички или зажигалку спрятал в потайном кармане парадной рясы?! И при чём здесь «гражданские власти», «полиция»? Им что делать нечего? Пусть бы сами верующие и контролировали происходящее. Хотя, какие они верующие после такого недоверия? Прямые наследники Фомы.
Увы, всё это напоминает подготовку иллюзионистом очередного фокуса. Он и рукава засучивает выше локтей и пустые ладони показывает, чтобы зрители убедились. А помощники весь реквизит демонстрируют: мол, всё чисто – ни двойного дна, ни второй стенки. Но на то и представление, где все готовы к ловкому обману, и благодарны артисту даже за иллюзию чуда. Но если чудо априори настоящее, то к чему весь этот цирк, все эти «убеждающие» манипуляции, разоблачения? Неужели все эти трюки нужны Ему?
* * *
Германия, Швейцария, Италия, Испания… Европу завалило снегом. Почти до стихийного бедствия – заторы, пробки на дорогах. А у нас в Сибири хоть бы хны – лишь подморозило слегка (третий день). Ещё всё голо, серо. По двору грязноватые истоптанные пятна – весь покров.
* * *
Фильм про «чукчей». Первобытное течение жизни. Люди заодно с природой. Они – часть её. Натуральные съёмки – кадры с медведем, приносимым в жертву, охота на тюленей (едят сырую, ещё тёплую печень). Жестокость, оправданная необходимостью… Хотя, можно ли назвать жестоким того же медведя, убивающего нерпу для того, чтобы выжить? Картина с невероятной силой обнажает все основные смыслы существования. Их немного: рождение, жизнь в труде, простые радости, достойная смерть. Смерть добровольная ради будущей жизни. Оказавшись на лодке, унесённой в море (шторм, потом туман) по очереди уходят за борт дед, два сына. Остаётся внук, мальчик лет восьми. Скудного запаса воды в кожаном мешке хватило одному, чтобы не умереть. Лодку в конце концов выносит на берег. Сумев выползти и подняться, мальчик видит бревенчатые хибары родного стойбища. Так и должно… Значит, не зря… Как же называется фильм?
* * *
Вспомнил молодость: домой пришёл «на автомате». Вчера в гараже отмечали завтрашний день рождения. Вывернуло все внутренности до горькой желчи. Ну, не могло такое произойти просто от количества. Позвонил виновнику. У него, у всех гостей та же история: не помнят, как добрались до дому. Сходится к тому, что опоздавший друг Геша принёс в подарок палёную бутылочку, так сказать, на посошок. Вот от неё-то все… Повезло, что так всё обошлось. А было бы смешно – умеренно пьющему завернуть ласты от палёной водки. Нет, хватит таких экспериментов. Пора, пора мне быть умней…
* * *
А название фильма – «Пегий пёс, бегущий краем моря». Классика. Осталось узнать режиссёра. Всё-таки есть… есть какое-то чутьё на настоящее. Чёрно-белые кадры – унылый северный пейзаж: белый снег, чёрные деревья или штормовое море с чайками, зависающими и падающими в рваном воздухе. Пена, взбитая волнами, подрагивает от сильных порывов ветра. Ничего такого, но что-то завораживающее, гипнотизирующее в этом зрелище, что не даёт оторваться взгляду.
* * *
В фойе большая искусственная ёлка. На сцене орган. Ряды хромированных труб напоминают гигантскую свирель. На этот раз не издавшую ни звука. Но где же взять такие губы? Хрустальные гроздья люстр под потолком, выдающиеся овалы лож. Уютный, в общем, зал.
* * *
Неугомонный хулитель творчества местных писателей прислал в министерство очередную порцию разоблачительного материала, провоцируя не очень здоровое оживление в узких кругах: злорадный интерес одних и благородное негодование других (как правило, упомянутых). Сколько лет он бьёт по одним и тем же мишеням! «Потерпевшие» искренне возмущаются такими подлыми и «беспочвенными» нападками, утешают дуг дружку: мол, что с него взять, не надо обращать… Но «не обращать» не получается. Слишком уж достаёт, по – живому режет, подлец! Так может, нет дыма без огня? Ведь ни один из возмущённых ещё ни разу не призвал возмутителя спокойствия к ответу, не опроверг измышления «клеветника», аргументированной статьёй не поставил злодея на место. Дрожат, как звери перед Тараканищем и руками бессильно разводят. Только шепотки обиженные по углам. Почему? Не потому ли, что возразить по большому счёту нечего и… нечем.
* * *
Когда не боишься чувств, тогда приходят слова.
* * *
Хочет, чтобы относились как к взрослому. Но сколько ещё детского, беспомощного! Все эти муки неуверенности, перепады, переходы… Недаром первая книга после армии – Андерсен. Сказки – как противоядие от пережитого, как инстинктивная попытка восстановить утраченное равновесие, забыть кошмар. Поможет ли?
Не ночевал дома. И до сих пор неизвестно где пропадает. Банки из-под джин-тоника на компьютерном столе остались. Бывает. Себя вспомни. Больше страшит другое – этот вызов, эта демонстративность, это «назло» и «во что бы то ни стало, что-то доказать». Зачем? Кому? Родителям, которые готовы всегда и во всём помочь? Лет в семь убегал на несколько часов жить в шалашик. И сейчас то же самое. Только последствия могут быть гораздо серьёзнее. Тревожно. И поделать ничего нельзя. Все доводы, увещевания – сейчас всё напрасно. Не достучаться, не докричаться, пока само не пройдёт. Только бы не было поздно, когда многое невозможно исправить. Вот оно: большие дети – большие проблемы.
* * *
Монеты, припорошенные снежком. И разглядел же, шагая утром через двор, когда ещё темно, лишь от дороги свет фонарей. Пристыли к ледяной корке. Пришлось отбить носком ботинка. Четыре по пять и два рубля. Что за Буратино посеял их на этом серебристом поле чудес?
* * *
Промискуитет, консьюмеризм – интересные встречаются слова.
* * *
«Тогда князь Владимир окончательно решил принять православную веру. Но как язычник, он считал для себя унизительным просить греков об этом. Поэтому вскоре после этого он пошёл на греков войною и взял город Корсунь (Херсон).»
Вот так – просить унизительно, а войною – нормальный ход. Потом взял в жёны греческую принцессу ну и крестился, как победитель.
Существует легенда, что одна из причин выбора Владимиром христианства – возможность употреблять алкоголь. У мусульман с этим делом гораздо строже. Воистину: неисповедимы пути…
* * *
«Он плюнул на землю, сделал брение (грязь. — О. К.) из плюновения и помазал брением глаза слепому.» (Евангелие от Иоанна, 9 : 6).
Чудо творится вопреки требованиям гигиены. Как там у поэта: «Состав земли не знает грязи». И чего не сделаешь ради того, чтобы вернуть здоровье.
Не ко времени
Ну, вот и случилось, проявилось… чего и следовало ожидать: понимаете, статья ваша – всё хорошо, талантливо написано – но она как бы не ко времени. Вопрос с писательским домом уже решается. Но всё не так просто. Вы всего не знаете… и т. п. Разговор по телефону с чиновником из минкульта.
Как их зацепило! Загудели, зашевелились, почуяли, на ком шапка горит – дошло, что начальство по головке не погладит за то, что такое проморгали. Испугались, что всем своим кагалом окажутся в роли унтер-офицерской вдовы. Хотя, казалось бы, статейка весьма безобидная, никого конкретно не задевающая. Просто сказал, как оно есть: писатели уже три года существуют на правах бомжей. Не понравилось. Углядели (и правильно), что это камень и в их «культурный» огород.
В. передала негодование одной министерской дамы: «Да как он мог! возмутительная статья!» А как вы хотели, господа? Чтобы тишь да гладь, да удобное кресло под задницей, и зарплата министерская. И при этом ничего не делать. А чтобы писателям (да какие бы ни были!) в это время штукатурка кусками на головы падала. Затем и вовсе – освободите помещение без гарантий на возвращение. Такая вот политика в области культуры. Тут же угроза: тогда вообще журнал прикроем. Похоже, что они всерьёз полагают, что это их деньги и что они могут ими распоряжаться, как им вздумается: хочу дам, хочу не дам. Вот оно! – истинное чиновничье рыло! Мурло хама, которое старательно скрывается под маской благожелательности и заботливости.
И что в итоге? Да ничего особенного. Сказал, чтобы вместе со статьёй убрали мою фамилию из титров. Удобный повод оставить редакторский портфель. Хватит с меня. Уже неинтересно. Такие дела. Эта возмущённая возня наверняка продлится ещё какое-то время. Люди, как правило, с удовольствием вовлекаются во все эти мелкие дрязги, выяснения отношений. Им интересны сплетни, интрижки. Это создаёт иллюзию насыщенной жизни.
* * *
Геворкян – режиссёр «Пегого пса».
* * *
Простуда внезапная ко всему прочему. Душераздирающее ощущение – как будто кривыми острыми когтями карябают по горлу изнутри. Кашель.
* * *
Друг приехал. Ровно пять лет прошло, когда он скоропостижно распрощался и покинул родной город. Возле вокзального киоска стояли, закусывали жирным чебуреком. Потом вагон, верхняя полка.
Вчера отметили встречу. Кафешка на «Забайкальском». Вначале вчетвером. Затем присоединились к вечеринке обслуживающего персонала (у Саньки везде найдутся знакомые… подруги, с которыми когда-то…). Ну и что, что бабушки и фигуры у них уже… Но на прошлое всегда смотришь через розовую подзорную трубу. Тем более под водочку и под музыку ретро FM! И пошло, и поехало – и песни, и танцы, и рюмашки одна за одной. И на десерт частушки матерные. Пугачёву понравилось – его стихия. И всё бы хорошо, но когда смотришь трезвыми глазами… Какие же мы!.. Не старики, но как потёрты жизнью! Как же быстро всё проходит!
Девица помоложе всех (но уже явно за тридцать) небольшого роста, как угорелая обезьянка прыгала за барной стойкой, потом возле ёлки. Какой-то худой морщинистый тип выделывал немыслимые углы всеми своими конечностями. Молодая бабушка с неутолённой сексуальной энергией «подавала» себя, демонстрируя в танце свои роскошные формы. Боже Мой! Смотреть на всё это трезвыми глазами – жестокое испытание.
* * *
С готовностью согласился на ночное дежурство, лишь бы только не идти на коллективный новогодний вечер. Будет моральное оправдание. Лучше уж в зоне: обходы, проверки, лучше на своём рабочем месте, чем за праздничным столом. Странно, но именно так чувствую – мне лучше, комфортнее среди серой массы обделённых людей, чем среди хмельной, развесёлой толпы.
Всю жизнь стремлюсь, насколько это возможно, оторваться от коллектива, отколоться от компании. Даже не стремлюсь, так получается. Характер такой, натура, против которой не попрёшь. Человек – душа компании. В юности, помнится, даже завидовал таким людям – весельчаки, балагуры, неистощимые анекдотчики, всегда в центре внимания. Потом прошло. Дошло потом, что если «душа компании», то со своей душой что-то не в порядке.
* * *
«Мама больше никогда не придёт.» В телевизоре малыш годика два. Так произносит эти слова, что всякий раз ком в горле и нет сил смотреть. Как приговор всем нам.
Перевёрнутый взгляд
«Телевидение не должно заниматься воспитанием», – ничтоже сумняшеся, заявляет в интервью бывший «взглядовец», а ныне замдиректора ВГТРК (государственного канала!). А чем должно? Оболваниванием, растлением, совращением? С такими начальничками ничего другого ждать не приходится. Только в этом и преуспели.
И пресса, судя по всему, тоже не собирается воспитывать. В том же номере «ЛГ» игривая реклама алкогольного зелья. На фоне подарочного флакона лукавые слоганы: «Нам всем нужна Светлая Голова», «Встретим Новый год со Светлой Головой». И это в Литературке! Пушкин с Горьким в гробу синхронно бы перевернулись, если б увидели, чем заливают страницы газеты нынешние её алкоголе-руководители. Откуда такие берутся? Увы, продукт противоестественного отбора – чем выше положение, тем больший процент моральных уродов.
Владислав Третьяк – великий спортсмен, умница и обаятельнейший человек. Он, в отличие от «светлых голов» с дремучими мозгами считает, что «людей наших надо воспитывать». Он сам своим примером, своей качественной линией жизни это делает, не говоря о конкретной работе. Упомянул, кстати, и о том же телевидении с его развратом, насилием, глумливым хихиканьем – как бы заочный ответ тому теледеятелю с перевёрнутым взглядом.
Заповедный изъян
«Не желай дома ближнего твоего! Не желай жены ближнего твоего (ни поля его), ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его (ни всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего).»
Десятая заповедь высшего морального кодекса, который выработало человечество за всю историю. И что же в ней? Неистребимо времени клеймо: раб, рабыня – как само собой, без всяких угрызений, сомнений. Раб – не ближний, а в одной упряжке с волом и ослом – на правах скота бессловесного.
* * *
Очень неприятны люди с комплексом полноценности.
* * *
Перун, Ярило, Велес… Променяли, предали своих богов. Может ли быть счастлив такой народ?
Странно. Могут ли болеть давно отрубленные корни? Что-то древнеславянское, скифское поднимается из сумрачных глубин… Принять чужую религию – это хуже, чем взять нижнее бельё напрокат.
Велес – бог тайных знаний. Калинов мост – граница между явью и потусторонним миром. В январе начинаются велесовы дни.
* * *
Поздний серп. Чуть правее яркая одинокая звезда.
Точный диагноз
Гебефрения (от греч. hēbē – юность и phrēn – ум) — психическое расстройство, характеризующееся дурашливым двигательным и речевым возбуждением, разорванностью мышления, повышенным настроением (Энциклопедический словарь).
Как точно! Не в бровь, а в «Комеди Клаб», в «Кривое зеркало», в «Аншлаг». И ещё относительно недавнее изобретение с членистоногим названием – «прожекторперисхилтон». Прямо в десятку. Все симптомы налицо. Сидят за столом четверо уже далеко не юношей и, не переставая, несут ахинею, и сами же первые ржут, как кони, и при этом активно жестикулируют всеми конечностями от перевозбуждения, вызванного избыточной дозой якобы юмора.
Шутки, приколы, смех – всё понятно, нельзя без этого. Иногда и впрямь смешно. Но не в таких же уморительных количествах, ребята! О качестве вообще говорить не приходится.
Ворчишь? Ворчу. Ранний старческий синдром. Не отрицаю.
* * *
Серый кот в подъезде объявился с недавних пор. Пушистый дымчатый – красавец. Жёлтый взгляд ягуара. Жаль беднягу. Явно домашнее животное, судя по шерсти, не успевшей утратить ухоженного вида. Теперь обитает в подвале. Сердобольные соседи выставляют плошки-крышки с едой или просто на газетке. С голоду не умрёт, но как же не идёт ему этот бездомный образ жизни!
Иногда и с людьми такое происходит – ни внешне, ни внутренне человек не приспособлен к существованию на дне. Его манеры, облик – всё противоречит… Зато некоторые, как родились – им идёт быть нищими, бродягами, бомжами. Такова их сущность. Их тоже жалко, но как-то меньше, чем неприспособленных по сути. На теплотрассе, на свалке, возле мусорного бака – они в своей тарелке.
* * *
Последний рубеж веры… веры в Деда Мороза – 10 лет. Чем мучительней сомнения, тем яростней самоубеждение: «Существует! …существует – я знаю! Ведь это не ты, мамочка?», – соломинка надежды в голосе. Сегодняшняя новогодняя ночь будет решающей проверкой. Расстаться с верой в чудо, всё равно, что лишиться последней защиты и остаться один на один с суровой действительностью. Будет – не будет подарок под ёлкой?
Ёлку всё-таки нарядили. С зеркальными шарами, с гирляндой, мигающей разноцветными лампочками, осыпанная сверкающим «дождём» – стоит красавица и пахнет. Запах Нового года.
Котофею подъездному купили пачку вискаса. Дочь решила сделать такой новогодний подарок беспризорному. Она бы и забрала его. Но, увы, взрослые… А подарок явно пришёлся по вкусу – только хруст стоял, когда начал крошить деликатес крепкими зубами. Мяу, мяу… На здоровье!
* * *
Год позади. Ещё один. Германия, Париж, сын отслужил срочную, родители… слава богу. Вот и неплохо. Значит, удался крысиный високосный год. Грех жаловаться. И не жалуюсь. Со стихами вот только… Ну, даст Бог, бык приподнимет творческую потенцию. Чуть-чуть присыпало снежком – так в качестве зимней декорации. А то какой же в Сибири Новый год без снега.
Как хорошо на улице! Тихо. Редкие снежинки невесомо скользят, как по волшебству возникая из темноты.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи