Ответ очевидный. Не надо быть профессором-энтомологом или учёным-филологом для того, чтобы без специального исследования сделать вывод, что это насекомое из отряда чешуекрылых является самым распространённым видом в лирической поэзии. Само слово – «насекомое» применительно к этому изящному созданию звучит слишком грубо. Жуки, муравьи, осы, пчёлы, стрекозы, кузнечики, комары, мошки, тараканы – вот стопроцентные насекомые. Да, все они тоже время от времени появляются в стихах. Но их появление носит эпизодический характер и преследует, как правило, весьма специфические цели.
Стрекоза и муравей навеки приписаны к басне. Кузнечик прочно ассоциируется с экзотически звучащим «зинзивером». Таракан пародийно зарифмован с капитаном. Или в другом случае с усатым тираном, чего ни в коем случае не предполагал напуганный автор, которого бдительная цензура того времени поспешила записать в Эзопы. Жуки… Да, в стихах встречаются великолепные представители этого отряда. «Как бронзовой золой жаровень, жуками сыплет сонный сад…» Или: «Скачет по полю жук-менестрель». Даже целая поэма «Школа жуков» возникла, как поэтическое выражение натурфилософских воззрений оригинально мыслящего поэта. И всё-таки, несмотря на всё разнообразие этого вида, понятно, что в тяжеловесной хитиновой броне намного меньше поэтического вещества, чем в шёлковой пыльце на ажурных крыльях бабочки.
Пчела ближе всех по образу жизни, среде обитания. Она также неотделима от цветка, от жаркого летнего полдня на пропитанной солнцем поляне. Тот же рацион в виде пищи богов – сладчайшего нектара. Но пчела – труженица, коллективистка, она чересчур деловита и запаслива, чтобы сравниться с беззаботно порхающей бабочкой – почти эфемерным созданием, безоглядно живущим одним днём.
Бабочка… душа – слишком очевидная метафора. И от этой очевидности не уйти. Велик соблазн физические метаморфозы этого насекомого использовать, как эквивалент внутренних состояний человека, представить, как этапы душевного роста. Неисчислимы сопутствующие темы и вариации, оттенки красок и чувств. От житейских проблем до философских категорий. От непосредственного восклицания «О, бабочка, о, мусульманка…» до парадоксальной монументальности, когда «Бабочка» на протяжении многих строф с непревзойдённой тщательностью препарируется метафизическим скальпелем поэта-естествоиспытателя. В любом случае, у каждой бабочки на крыльях свой уникальный рисунок, который неповторимо, как отпечатки пальцев с физическим телом, сочетается с душевным строем личности своего создателя.
Несомненное достоинство данного способа коллекционирования – отсутствие необходимости пользоваться сачком. Это нехитрое приспособление – непременный атрибут детской забавы, а также рабочий инструмент учёного-энтомолога, специализирующегося на отряде чешуекрылых, в этом случае можно забыть. И, оказывается, такой подход – без пленяющей марли, усыпляющего эфира, без смертоносных булавок, иголок – для многих пишущих гораздо ближе. Сохранить красоту, не убивая – вот существенный плюс лирической энтомологии. (Подробнее тема раскрыта в статье А. Пурина «Краткий курс лирической энтомологии».) Поэты в разное время этим преимуществом пользовались и продолжают к искренней радости заинтересованного и благодарного читателя.
Наполнение данной коллекции происходило методом случайных находок и по принципу искусственного отбора, основанного на субъективных ощущениях составителя. Единственным формальным критерием можно считать требование, чтобы поэтическая бабочка была «хозяйкой» стихотворения, чтобы на своих узорных крыльях несла основную тему. К сожалению, исходя из этого, в коллекцию не смогли попасть некоторые очень привлекательные экземпляры. К примеру: «Реет бабочка, став на пуанты» (Н. Заболоцкий). Или: «Крапивница, капризно приседая, // Пропархивает наискось балкон» (С. Гандлевский). Мимолётность их появления в стихах не позволила включить в собрание.
В качестве собирателя-составителя хочется выразить глубокую признательность всем авторам, чьи поэтические создания оказались в данной коллекции. Очень надеюсь, что не будут в претензии те современные поэты, чьи бабочки без их ведома упорхнули… Ведь это только лишний раз доказывает, что они оправдывают свою изначальную сущность – их полёт непредсказуем. И, к счастью, в отличие от своих реальных предшественниц, их век не ограничивается считанными летними днями, а соизмерим, как минимум, с продолжительностью человеческой жизни.
→
КОЛЛЕКЦИЯ БАБОЧЕК • I ←
Притча
Три бабочки, подлетев к горящей свече, принялись рассуждать о природе огня. Одна, подлетев к пламени, вернулась и сказала:
— Огонь светит.
Другая подлетела поближе и опалила крыло. Прилетев обратно, она сказала:
— Он жжётся!
Третья, подлетев совсем близко, исчезла в огне и не вернулась. Она узнала то, что хотела узнать, но уже не смогла поведать об этом оставшимся.
Получивший знание лишается возможности говорить о нём, поэтому – знающий молчит, а говорящий не знает.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи