Отчасти в печати, а больше в читательской публике, далёкой от литературных группировок и их споров, установился взгляд, отмечающий в наше время чрезмерное обилие всяких литературных школ, объединений и т..д. И действительно, зашедший на писательское сборище в Дом Печати или в Политехнический музей на вечер, например, союза поэтов будет ошеломлен не только количеством поэтов, но и громкими названиями представляющих «литераторов» объединений. Приводить эти названия не будем.
Однако нужно сказать, что подлинных, дающих настоящую художественную советскую и пролетарскую литературу школ и группировок всё же не так много, – чтобы их перечесть, хватит пальцев одной руки. На самом деле, в литературе нет и никогда не было ни Всероссийских союзов крестьянских писателей, ни Московских цехов, ни «Особняков» – все они живут только на вывесках.
Но литература есть, и не только есть, но и растёт. Этот рост отмечают и не особенные оптимисты – спецы по части литературных дел. Спрашивается, кто же эти «делатели» литературы, под какими вывесками являются они широкому советскому читателю? Чтобы ответить на эти вопросы, думается, достаточно будет просмотреть несколько журналов и альманахов за последние год-два. И, конечно, самой сильной группой, не считаясь с её внутри-школьными различиями, окажутся попутчики. И как бы ни хотелось некоторым, чтобы это было не так, от этого соотношение литературных сил не изменится.
Но, просматривая те же журналы и хотя бы разно оценивая значимость новых произведений, при сравнении нынешнего литературного поля с недалёким прошлым в глаза бросается одно очень важное и любопытное обстоятельство. Если года два тому назад в художественной литературе почти безраздельно господствовали одни попутчики, то теперь это «господство» выпирает уже не с такой силой. Рядом с попутническими именами пестрят новые имена, всё больше приковывающие к себе внимание читателя.
Носители этих имён, преимущественно, – рабочая и крестьянская молодёжь, напористо стремящаяся к овладению литературной цитаделью. Большинству из них еле перевалило за комсомольский возраст и редко кто не варился в котле гражданской войны, или не принимал посильного участия в великой борьбе за освобождение трудящихся.
Эта молодёжь с твёрдой идеологической установкой на новую советскую действительность, писательскими объединениями почти не разбита. Таких объединений можно признать два: «Октябрь» (Мапп) [Московская ассоциация пролетарских писателей (МАПП); основана в марте 1923 года литературной группой «Октябрь». — Примеч. ред. 2016 г.] и «Перевал». Но об «Октябре» читатель наслышан достаточно, и даже чересчур много – кажется, даже не по заслугам этого ретивого объединения. Конечно, тут читатель ни при чём, равно как и советская критика – мапповцы кричали и кричат о себе сами: уж очень им хочется быть большими писателями. О «Перевале» читатель осведомлён меньше, и не только потому, что перевальцы, в отличие от мапповцев, не пользуются ненужной им шумихой и саморекламой, или художественно слабее их – нет, главным образом, потому, что существованию «Перевала» ещё не исполнилось и двух лет. Кроме того, читателю подчас неясны задачи и устремления этой группы, поэтому своевременно будет дать вкратце историю возникновения «Перевала» и его развития.
Ясно, не в стороне от литературы стоит и «Кузница». В лице Н..Ляшко, Ф..Гладкова и С..Решетова эта группа имеет право на почётное место в нарождающейся пролетарской литературе.
Начало и основное ядро «Перевала»
Осенью 23-го года между комсомольской группой «Молодая Гвардия», опекаемой «Октябрём», и самим «Октябрём» начались нелады, которые в основном сводились к двум пунктам.
Первый, более скрытый, пункт разлада заключался в различии творческих подходов и путей между частью комсомольских поэтов и верхушкой «Октября». Эти комсомольские поэты не могли работать и думать по казённым шаблонам, выработанным для них наставниками. Стремление глубже проникнуть в окружающую действительность и художественно полнее выявить не одни только плюсы, но и минусы общественной жизни, привело к тому, что в голосах молодых поэтов зазвучали нотки, нежелательные «революционному» слуху отцов «Октября». Другой, более явный пункт разногласий касался вопроса о сотрудничестве с попутчиками. В то недалёкое прошлое мапповцы (теперь они поумнели) очень напоминали ревнителей древлего благочестия, которые паче греха боялись кушать из одной чашки с церковником. Печататься в изданиях, где сотрудничали попутчики, у «Октября» было строго запрещено. Журнал «Красная Новь» в художественной части тогда был целиком попутническим, и, конечно, всякий правоверный «октябрист» считал зазорным даже заглядывать в редакцию этого журнала (может быть ещё и потому, что не с чем было и заглядывать-то). Но у части комсомольских поэтов из «Молодой Гвардии» оказалось кое-что художественно приемлемое и для «Красной Нови», и они зашли и напечатались. Попутчики их не обидели, а тов. Воронский осмелился даже «распропагандировать» их, в результате чего на одном из собраний в общежитии «Молодой Гвардии», несмотря на усилия отцов «Октября», большинство комсомольских поэтов принимает резолюцию, внесённую тов. Воронским, «Молодая Гвардия» раскалывается, и наиболее даровитые освобождаются от «Октября» и уходят к тов. Воронскому.
В то же время у «Красной Нови» наблюдалось некоторое скопление одиночек из революционной крестьянской молодёжи и коммунистов, которые начинали уже там печататься. Ребята перезнакомились, связались, и в начале 1924 года было решено организовать группу рабоче-крестьянских поэтов и писателей с названием «Перевал». К основному комсомольскому ядру прибавилось сразу человек 15, из которых половина коммунистов: Зарудин, Наседкин, Кауричев, Дружинин, Акульшин, Ветров, Ел..Сергеева, Яхонтова и др. В неделю раз стали собираться на читку произведений. Собирались в помещении издательства «Круг». Колесо завертелось.
Альманахи. Провинция
Сама собой родилась мысль издавать сборники. Начались хождения по Госиздату. Ходили по очереди, в одиночку и скопом. В делах никто ничего не понимал, было больше споров и «конкретных» предложений. Наконец, разрешение получено, избирается редколлегия и готовится материал. Праздничное оживление на лицах совпадает с весной. Первый номер готов, сдан в набор. Но… Госиздат не торопится, набирается с прохладцей, что-то скрипит, денег нет, альманах отпечатан, месяц лежит на складе. Ребята нервничают. А тут ещё нет организаторов, хоть занимай у «Маппа», те на этот счёт мастера – если бы так писали ещё. И опять – ни копейки денег. Присылает из провинции молодой поэт стихи – ему не на что ответить, нет марок.
Но вот и первый номер «Перевала». Через месяц благожелательные отзывы в «Правде», «Известиях», мапповцы ругаются, клевещут, – значит дело идёт хорошо, «значит вёдро ещё постоит». Из провинции письма чаще, материалу больше. «Мапп» надоел, «Мапп» убивает, а что такое «Перевал»? Интересуются группы, одиночки. Кое-как завязываются сношения – одобряют, присоединяются, но «стращает» «Мапп». Вспоминаются случаи из не очень далёкого, когда группы, примкнувшие к «Перевалу», под давлением «Маппа» закрываются, некоторые из членов изгоняются из учреждений, где они служили. Это совпадает с ожесточённой атакой «На посту» против тов. Воронского.
Долго, и кажется ещё более неумело, готовится второй номер «Перевала». Госиздат «Перевал» ещё терпит. Но хождения увеличиваются. Альманах набирается месяца два и столько же месяцев лежит на складе. Потом такая же история и с третьим номером. Продажная цена альманаха непомерно высока – альманах зарезан. Проглядывают знакомые когти «Октября», более вхожего в Госиздат. Альманах закрыт. Это – от недавних дней.
Теперь возвратимся к продолжению. Времена меняются. «Мапп» терпит поражение. Провинция вздыхает, и летят сотни писем – «присоединяемся», «пришлите инструкции». Некоторые приезжают сами – так надёжнее. Приезжают из Крыма, из Екатеринослава, Смоленска, Кронштадта, Иваново-Вознесенска, Вологды, Вятки и т..д. Привозят свои сборники, журналы. Многое не радует. Некоторые группы, бывшие до этого мапповскими, по сути остались ими же, тот же лёгкий, «коммунистический» подход к литературе, бряцанье парт-билетом и пр. и пр. Дело серьёзнее. Начинается подготовка – это уже сейчас – к инструктированию и проверке провинциальных группировок, хотя без содействия отдела печати ЦК партии тут многого не сделаешь.
Два роста
Как уже сообщалось выше, вначале «Перевал» насчитывал человек 25. Но не прошло и месяцев двух, как группа стала разбухать. Но разбухание это было не особо здоровым. Незаметно пролезали элементы или чуждые по идеологии, или – чаще – художественно слабые. И тех, и других приходилось «чистить». За неполных два года было три таких чистки. Общее число членов после них в среднем оставалось около 30 человек. За последнее полугодие группа обновилась новыми членами-прозаиками; были приняты Губер, Барсуков, Караваева и др. Прозаики в «Перевале» более желанны, так как всё время наблюдалось «поэтическое» преобладание. Теперь соотношение приблизительно равное.
Это, так сказать, о физическом росте. Теперь о художественном.
Члены «Перевала» известны читательской среде в большинстве случаев не по самому альманаху «Перевал». Может быть, теперь, с новой постановкой дела, альманах будет лучше представлять группу, а до этого читатель встречался с ними на страницах «Красной Нови», «Прожектора», «Молодой Гвардии», «Красной Нивы» и т..д. И нужно сказать, что встречи эти учащаются очень заметно. Если такие писатели и поэты, как Артём Весёлый, Голодный, Ясный, Светлов, были известны и до «Перевала», то Зарудин, Алтаузен, Дружинин, Акульшин, Скуратов и др. выросли с «Перевалом». За это время большинство из них литературно возмужало настолько, что в их творчестве от ученичества не осталось и следа.
Из прозаиков хочется отметить Ветрова, Барсукова и Губера. Они разных литературных толков и склада. Трудно сказать, кто из них более одарён. По-своему интересны рассказы «Кедровый дух» и «Батрачка» Ветрова, «Мавритания» Барсукова и «Шарашкина контора» Губера. Нам сейчас важно отметить другое, а именно то, что они растут. К ним нужно присоединить ещё Караваеву, Сергееву и Яхонтову – писательниц несомненно талантливых.
Очень показательна для производственного роста членов «Перевала» приводимая ниже таблица изданных и издающихся книг перевальцев:
Р. Акульшин
———»
Дж. Алтаузен
М. Голодный
Б. Губер
М. Барсуков
В. Ветров
А. Костерин
———»
П. Дружинин
Ел. Сергеева
В. Наседкин
А. Ясный
|
«О чём шепчет деревня» –
—дерев. очерки
Стихи «Добро»
Стихи
Стихи «Дороги»
Рассказы
«Мавритания» – роман
Рассказы
Рассказы «На стрежне»
Рассказы «На изломе дней»
Стихи «Соломенный шум»
Рассказы
Стихи
Стихи
|
вышли.
выходят.
выходят.
вышли.
выходят.
вышел.
выходят.
вышли.
вышли.
вышли.
вышли.
выходят.
вышли.
|
Как видит читатель, набирается уже целая библиотечка, которая займёт не последнее место в нашей современной литературе.
Взаимоотношения с другими
«Перевал», как литературно-художественная группа, совершенно самостоятелен, и целиком ни в какие другие писательские объединения не входил и не входит. Имея свои особые задачи – возможно глубже, разносторонней и художественно правдивей отображать жизнь, «Перевал» этим уже резко отличается, например, от «Маппа», с его тенденциозной нудью в прозе и поверхностным виршеплётством в поэзии. Немудрено, что «Перевалу» за эти два года больше всего досталось от «Маппа», который не раз устно и печатно выступал против «разложившихся» перевальцев. Конечно, били больше в тов. Воронского, так как его близость к «Перевалу» и отчасти руководство группой известны всей литературной братии. Интересно то, что на все самые беззастенчивые нападки «Маппа» – «Перевал» не отвечал и не потому, что не было возможности отводить удары, а просто не хотел связываться, хорошо зная нравы мапповцев, у которых в борьбе (всего лишь литературной) все средства хороши. Драться пока отказывались. Да и некогда было, нужно работать – писать, а крикунов-профессионалов «Перевал» сам исключал из своей среды.
Отношения более нормальные бывали с «кузнецами», но их литературная позиция до сих пор остаётся крайне путаной. Что они хотят – едва ли знают сами.
До 10 членов «Перевала» входят во Всероссийский союз писателей, в правление которого избраны два перевальца.
Внутренние дела. Собрания
Напомним – «Перевал» наполовину состоит из партийцев и комсомольцев. Беспартийные члены группы – в большинстве своём выходцы из крестьян, есть три-четыре интеллигента.
Конечно, внутри самого «Перевала» имеются литературные и чаще возрастные деления, но, как плюс этой группы, – налицо большая товарищеская спайка. Принцип литературного содружества в лучшем смысле этого слова в «Перевале» воплощён в жизнь. Со стороны беспартийных наблюдается полное доверие к партийцам: редактор – коммунист, правление – два коммуниста и один беспартийный.
В вопросах литературных «Перевал» целиком примыкает к позиции тов. Воронского. А резолюция ЦК партии, касающаяся вопросов художественной политики, ещё более укрепила эту позицию. С отделом печати ЦК партии держится постоянная связь, хотя перевальцы во многом чувствуют себя пасынками, так как «Перевал» до сих пор не получает почти никакой помощи на ведение организационных дел, – а предстоит большая работа в провинции. Кроме того, большинство членов «Перевала», нигде не служа, влачат полуголодное существование, питаясь от случая к случаю. В целях борьбы с голодовками в первый год из отчислений была организована касса взаимопомощи, но денег не хватало даже казначею на обед.
Чтобы иметь «наглядное» представление о «Перевале», нужно зайти к нему на собрание, где заслушиваются вещи перевальцев, или авторов, близко примыкающих к «Перевалу».
Почти как правило, выступающий получает по загривку. Перевальцы хвалят редко, чаще – недовольны: тут влияние того-то, там – заимствовано оттуда-то и смазано идеологически, а тут – просто художественно невыразительно. Автору лучше молчать и наматывать на ус. На собрания часто приглашаются попутчики. За истекший год читали: Леонид Леонов, Вяч..Шишков, Всев..Иванов, Бор..Пильняк, Есенин, Ив..Рукавишников. Поучиться есть чему. Помимо этого, такое общение с видными попутчиками, так сказать с литераторами-профессионалами, вводит перевальцев в круг интересов большой литературы, что для молодёжи очень важно, так как среда чуть не каждого из перевальцев в частной жизни на этот счёт не очень благоприятна.
Беднее дело с критикой: критиков перевальцев нет – ещё не выросли, хотя некоторые товарищи, например, Зарудин, Губер, делают попытки и в этой области, и довольно удачно. Нередко заглядывают критики-красновцы. Особенно же ценны в этом отношении выступления тов. Воронского.
Бывают вечера и веселее. Случается, что вдруг какой-нибудь прозаик или поэт, обуреваемый муками слова, открывает свою «собственную» теорию. Конечно, докладывает. Доклад длится… минут пять. «Изобретателя» изобличают в недодуманности, незнании теории словесности, и сам докладчик, наконец, сознаётся, что он до этого дошёл своим умом, хотел было по этому вопросу кой-что подчитать, но кроме этимологии Кирпичникова ничего не нашёл. А этот «труд» ему ничего не дал. Хохот.
Кстати сказать, в недалёком будущем «Перевал» пополнится новыми товарищами. Предложено войти в «Перевал» т.т. А..Смирнову – молодому прозаику, Н..Смирнову – критику и прозаику, и другим.
* * *
В заключение можно определённо утверждать, что у «Перевала» своё лицо, что видно по этому номеру. «Перевалу» много ещё не достаёт, чтобы стать в первом ряду советской литературы. Но эта группа стоит на верном пути, дорога открыта, дали манят.
Перевальцы работают.
В. Наседкин.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
см. релиз / текст в библиофонде
см. релиз / текст в библиофонде
см. релиз / текст в библиофонде
см. релиз / текст в библиофонде
см. релиз / текст в библиофонде
см. релиз / текст в библиофонде
см. релиз / текст в библиофонде
см. релиз / текст в библиофонде
начало статьи