Высокомерная столица практически не замечает катастрофического положения дел в провинции. Постоянно реформируемая армия находится в бедственном положении, в то время, как на границах страны постоянно тлеют локальные конфликты. Государственная казна фактически отдана на откуп узкому кругу высших сановников. Давно утеряны огромные территории, некогда составлявшие славу империи. Столичная элита погрязла в роскоши, наслаждениях и пороках, вызывая уже даже не ненависть, а глубокое презрение у подавляющей массы населения.
Отдельные здравомыслящие политики настойчиво говорят о необходимости проведения коренных реформ в общественном сознании и государственном строительстве, но их предостережения напоминают глас вопиющего в пустыне.
Вопрос: чем всё это закончится?
Ответ: Ромул Августул, последний император Римской империи, будет низложен собственным главнокомандующим – германцем Одоакром. 476 год от Рождества Христова.
А не то, что вы подумали.
ИСТОРИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ
«Был Вавилон… и нет его; на месте Древнего Рима построен новый, по существу, город. Целые народы исчезли с лица Земли, а ныне процветающие сменятся когда-нибудь новыми. Конец и распад любой природной системы, в том числе и этнической, неизбежен». Так точно и неожиданно Лев Гумилёв подводил современников к банальной, в общем-то, истине, отмеченной ещё царём Соломоном: «И это пройдёт».
Как известно, одним из основных факторов, рассматриваемых теорией пассионарности, является этногенез, как момент возникновения и весь процесс исчезновения этнической системы под влиянием энтропийного процесса потери пассионарности. Не время и не место излагать здесь краткий курс гумилёвского наследия в дилетантском пересказе. Но для дальнейшего уяснения сути вопроса отдельные положения необходимо закрепить в памяти.
Так вот, согласно теории зарождения, развития и гибели этносов, в один прекрасный момент под воздействием космического излучения на отдельно взятой территории происходит процесс мутации человеческих особей, в результате чего наступает зарождение цивилизации. Народ начинает свою историю с такого пассионарного толчка, затем очень быстро и бурно развивается и, достигнув апогея, постепенно успокаивается, после чего в процессе инерционного спада медленно и неуклонно приходит к своему закономерному концу.
Если рассматривать этот процесс более детально, то выглядит он следующим образом. Вначале среди разрозненных племён одной географической зоны неожиданно нарождается большое количество пассионариев – людей с ярко выраженной энергией, устремлённой вовне. Это безусловные лидеры, залихватские бойцы, захватчики окрестных земель. Под их водительством разнородная племенная масса быстро сплачивается в единое целое – возникает этнос. Напряжение пассионарности возрастает: ведутся победоносные войны, падают ниц соседние вожди, территория государства постоянно расширяется.
Но, со временем победоносных войн становится всё меньше и жизнь потихоньку налаживается более спокойная. Люди начинают строить институты государства, заниматься искусствами, предаваться неге и заботиться о собственном материальном благополучии. Пассионарность идёт на спад.
Инерционная фаза более длительна и плавна, тихая обывательская жизнь приходит на смену буйству пассионариев. В конце концов очередная цивилизация прекращает своё существование, оставляя потомкам язык, памятники культуры, оригинальные изобретения.
Какова же средняя продолжительность этногенеза? Что ж, наверное, есть смысл провести некий сравнительный анализ.
Возьмём Египет периода Древнего царства: страну объединил царь Менес около 3100 года до н..э., а конец государству положили захватчики-гиксосы примерно в 1750 году до н..э.
Египетское Новое царство началось с завоевания Палестины и Сирии в 1550 году до н..э., а закончилось с завоеванием Египта Александром Македонским в 332 году до н..э. В первом случае исторический период составил примерно 1350 лет, во втором – около 1100.
Принято считать за точку отсчёта Древней Эллады первые Олимпийские игры, которые случились в 776 году до н..э., хотя и до того несколько столетий развивалась и крепла микенская культура. Ладно, не будем спорить, отметим лишь, что фактически Древняя Греция прекратила своё существование с самоубийством Клеопатры, означавшим конец эпохи Птолемеев. И случилось это в 30 году до н..э., подведя черту под 750-летним историческим периодом древнегреческого суперэтноса.
Древний Рим: от образования республики (примерно 500 год до н..э.) и взятия Рима готами (410 год) и вандалами (455 год) прошло чуть меньше тысячелетия.
В дальнейшем логично обратиться к Византии: Никейский собор 325 года – падение Константинополя в 1453 году. Исторический период составляет 1100 лет.
Или возьмём Древнюю Персию. Кир Великий захватил Вавилон в 539 году до н..э., а арабы захватили Иран в 650 году – та же тысяча лет персидской цивилизации.
Архаический Китай просуществовал примерно столько же. Что же касается более позднего периода, то характерным отрезком времени можно считать примерно такую же дистанцию, прошедшую от начала правления династий Тан и Суй (600 год) до захвата Срединного государства маньчжурской династией Цин (1644 год).
И наконец, Европа. Были готы, франки, бритты и прочие мадьярские племена, было великое переселение народов, но раскол империи Карла, случившийся примерно в 1000 году и приведший к образованию европейских наций, можно считать реальной точкой отсчёта данной цивилизации. Финалом же многонационального европейского суперэтноса, пожалуй, стало принятие европейской Конституции в начале XXI века.
Что из всего вышеперечисленного следует? Только то, что мировые цивилизации живут и развиваются по определённым законам. И что продолжительность подобных исторических циклов составляет что-то около тысячи лет.
ОПА, ОПА – АМЕРИКА, ЕВРОПА!
Мы остановились на том, что на европейской территории сегодня, по сути, этногенез перешёл в стадию покоя, гомеостаза. Но ведь Европа никем не покорена, её народы живут и процветают. Можно ли говорить о завершении периода европейской цивилизации?
Конечно можно. Примеры Древнего Рима и Древней Персии убедительно доказывают, что конец этноса напрямую связан с вторжением на его территорию пассионариев с окрестных земель, но кто сказал, что столь же мощный пассионарный толчок невозможен на том же географическом пространстве? История Древнего Египта, Поднебесной империи как раз убеждают нас в закономерности и такого варианта этногенеза.
Попробуем без излишних эмоций рассмотреть мировые войны XX века с точки зрения этнологической методологии.
Едва ли не главным итогом Первой мировой войны можно считать образование двух геополитических блоков: с одной стороны, это Германия и Австро-Венгрия, с другой – страны Антанты. Окончательная смена европейской многополярности на устойчивую биполярную систему закрепилась в процессе Второй мировой войны и ещё более упрочилась во время войны «холодной». К девяностым годам прошлого века континент был поделён на две части не только военными блоками НАТО и стран Варшавского договора, но и объединительными торгово-экономическими отношениями, документально оформленными в Евросоюзе и Совете экономической взаимопомощи.
Собственно говоря, уже тогда можно было говорить о том, что не существует многонациональной Европы, а имеются в наличии две геополитические зоны, в которых в значительной мере стёрты этнические различия. Причём вектор центростремительного сближения все последние десятки лет проявлялся всё ярче (вспомним события в Венгрии, Чехословакии, Польше, активность Западной Германии) и лишь политические реалии современности – деление стран на принадлежность к социалистическому или капиталистическому лагерю – не позволяли западным и восточным европейцам слиться в экстазе эйфории.
Потом были и экстаз, и эйфория, и падение Берлинской стены. Устранение политических барьеров привело к формальному и неформальному объединению европейских народов в одну суперэтническую систему, пассионарность которой только начинает зарождаться, но можно предположить, что лет через двести-триста европейский этнос станет одним из самых заметных на карте земного шара. Если доживёт.
Не все этногенезы благополучно завершают цикл своего развития – примеров прерванных этносистем достаточно. Можно упомянуть тимуридов, монгольскую Орду, тех же ацтеков или викингов. Причин для этого найдётся немало, в том числе климатического характера или природных катаклизмов, но всё же главным фактором надлома или прерывания этногенеза в какой-либо из его фаз является чужеземное вторжение. В этом смысле новых европейцев (и не только их) ожидают серьёзные испытания.
На карте Европы Великобритания стоит особняком – у них там и движение левостороннее, и пиво они измеряют в квартах, и в зону евро альбионцы упорно не желают вступать. Означает ли это, что Англия сознательно отстраняется от объединённой Европы? И да, и нет. Не может страна, тесно связанная с континентом в течение последней тысячи лет, быть независима от объективных исторических процессов. Следовательно, наследники бриттов обязаны разделить в полной мере не только прошлое, но и будущее Европы.
С другой стороны, именно Великобритания по праву может считаться даже не крёстной, а родной матерью Североамериканских штатов. Один язык, одна культура, одни и те же корни не позволяют англичанам дистанцироваться от процессов, происходящих в США, в пользу континентальных преобразований. Мощнейшая пассионарность нового центра англо-саксонского этноса тянет островитян к Соединённым Штатам, а объединительные процессы Европы стимулируют к более полному с ней сближению. В этом трагизм и далеко не окончательная ясность ближайших перспектив Великобритании. На современной европейской карте есть, пожалуй, сегодня ещё только одна страна со схожей этнологической дилеммой, но к ней мы вернёмся чуть позже.
А пока что рассмотрим феномен США – этноса, явно занимающего лидирующие позиции в мире. Ответ на вопрос, почему так получилось, долго искать не приходится. Мы уже установили ранее, что наиболее значимые пассионарные процессы происходят в период третьего-четвёртого столетий от начала этногенеза, от пассионарного толчка. Отнимем от сегодняшнего дня лет этак 250 и поищем что-нибудь в этом историческом периоде Америки. Опаньки, аккурат в 1783 году официально была провозглашена независимость Штатов! Понятно, что именно сегодня массированная и далеко не интеллигентная экспансия США выходит на пик своего апофеоза.
Воинствующая пассионарность Соединённых Штатов агрессивна по своей исторической сути. Причём агрессивность проявляется не только и не столько в открытых военных действиях, а в первую очередь в экономических и культурных факторах. Весь мир должен жить по образу и подобию американской демократии, весь мир должен работать на благо США, весь мир должен жевать «биг-маки» и восхищаться голливудской продукцией! Понятно, что всему остальному миру это не очень-то нравится, но пока почти никто не отваживался открыто противостоять американской экспансии.
Вот именно что «пока» – и это определение уже в прошлом. «Аль-Каида» наглядно доказала устаревшую сущность данного постулата. «Пока» было вчера, а сегодня мир поставлен перед фактом террористической войны, объявленной Америке исламскими фундаменталистами. Понятно, что сегодня они не в состоянии реально противостоять глобальной англосаксонской экспансии. Но это, уж точно, пока.
Судя по развитию ситуации, «арабский» толчок пассионарности произошёл примерно на полсотни лет позже американского. Следовательно, необходимо обратить свой взгляд в глубь веков именно на такой исторический срок. Что у нас там? Что, что – фактический распад Османской империи и выход из её состава собственно первых арабских стран – Египта и Туниса, вот что! Примерно в это же время на севере Африки возникает идеология «ваххабизма» – учения, «очищающего» ислам.
Таким образом, в настоящее время мы имеем два суперэтноса, находящихся в близких фазах пассионарного напряжения и, естественно, вступающих в непримиримую схватку за мировое господство. И будущее новой Европы, не набравшей необходимого запаса пассионарности, просматривается в данной ситуации под очень большим вопросом.
КИРДЫК, КАК ОН ЕСТЬ
Помните, заходил разговор об ещё одной европейской стране, сравнимой по внутреннему конфликту с Великобританией? Безусловно, это Украина. Последние президентские выборы убедительнейшим образом доказали, что украинский народ представляет собой два субэтноса, а страна находится в состоянии всё возрастающего центробежного напряжения. Весь запад Украины стремится в объединённую Европу, а юг и восток ментально тяготеют к России. Остаётся лишь разобраться, насколько это желание исторически оправданно.
Перефразируя слова известного киногероя, «России приходит кирдык». Нам это может нравиться или не нравиться, но факты упрямая вещь: от крещения Руси князем Владимиром в православие до сегодняшнего дня прошла, считай, тысяча лет. А если считать от воцарения в Новгороде Рюрика – и того больше. По всему выходит, что российский суперэтнос и так задержался на этой Земле.
Можно, конечно, по сему поводу мотать на кулак аршинные сопли, можно с праведным патриотическим гневом обвинять автора в причастности к какому-нибудь «жидо-масонскому заговору», но вряд ли всё это будет слишком продуктивно. Во-первых, у нас была собственная история, ничуть не хуже истории, скажем, европейской или вавилонской. Во-вторых, у нас остался язык и памятники мировой культуры, созданные нашими сородичами. В-третьих, мы же ведь с вами ещё не решили, что этот самый «кирдык» является полным и окончательным злом.
Вначале давайте попытаемся разобраться с факторами, не позволяющими говорить сегодня о возможности возрождения российского суперэтноса по новоевропейской модели. А невозможно это, в первую очередь, потому, что Россия отнюдь не Европа. Как минимум, Земский собор 1613 года, Октябрьская революция, распад СССР – в каждом из этих исторических событий страна могла пойти по либеральному для своего времени пути развития, но почему-то всегда выбирала «вертикаль власти», с её крепостничеством, отсутствием гражданских свобод и монархической структурой правления (по А..Аузану). Не пошла. Не захотела. Не смогла. Стало быть, европейский вариант изначально был скроен не под нас.
Обратимся теперь к работе замечательного нашего философа Григория Федотова «Россия и свобода», опубликованной в 1945 году. «Обязанная своим возвышением прежде всего татарофильской и предательской политике своих первых князей, Москва, благодаря ей, обеспечивает мир и безопасность своей территории, привлекает этим рабочее население и переманивает к себе митрополитов. Благословение церкви, теперь национализирующейся, освящает успехи сомнительной дипломатии… Национальное освобождение уже не за горами. Чтобы ускорить его, готовы с лёгким сердцем жертвовать элементарной справедливостью и завещанными из древности основами христианского общежития. Захваты территорий, вероломные аресты князей-соперников совершаются при поддержке церковных угроз и интердиктов. В самой московской среде вводятся татарские порядки в управлении, суде, сборе дани. Не извне, а изнутри татарская стихия овладевала душой России, проникала в её плоть и кровь. Это духовное монгольское завоевание шло параллельно с политическим падением Орды» – так писал о зарождении основ нынешней российской государственности Григорий Федотов.
Именно в Средние века получило развитие дальнейшее укрепление крайнего деспотизма. И что существенно – народ всегда обожал и поддерживал монархию, видел за тиранией укрепление державы, присвоение новых земель, надёжную защиту от чужеземных набегов.
Именно в это время сформировался тип русского человека. Федотов так пишет об этом: «…московский тип, исторически самый крепкий и устойчивый… Мировоззрение русского человека упростилось до крайности. Он не рассуждает, он принимает на веру несколько догматов, на которых держится его общественная и нравственная жизнь».
В Петровскую эпоху в московский патриархальный уклад впервые начинают вторгаться жизненные ценности Запада: учёность, воспитание и, наконец, свобода. Свобода не только бытовая, но и политическая. Начинается царствование относительно просвещённых монархов. Может быть, даже не столько просвещённых, сколько ориентированных на Европу родственными связями. Варварство постепенно уступает место некоему подобию либерализма. На смену боярству приходит дворянство. Дворянство не родовое, а заслуженное успехами военными, образованием, смекалкой.
Длительное время именно дворянство носило в себе идеалы свободолюбия. Именно из дворян вырастала российская интеллигенция. Именно дворяне выходили на Сенатскую площадь. И именно в дворянской среде зрели идеи революционного переустройства.
Казалось, Россия должна пойти путём западной либерализации общества. Но именно «московский тип» является основным носителем российского менталитета. Поэтому все попытки освобождения личности (и государства) раз за разом терпят крушение.
В последний раз прибегнем к цитированию Григория Федотова, который довольно подробно остановился на идеологии и истории черносотенства. «Стоит взглянуть в последнюю, антилиберальную реакцию Москвы, которая сама себя назвала по-московски Чёрной Сотней. В своё время недооценили это политическое образование из-за варварства и дикости его идеологии и политических средств. В нём собрано было самое дикое и некультурное в старой России, но ведь с ним было связано и большинство епископата. Его благословлял Иоанн Кронштадский, и царь Николай.II доверял ему больше, чем своим министрам. Наконец, есть основание предполагать, что его идеи победили и что, пожалуй, оно переживёт нас всех.
За православием и самодержавием, то есть за московским символом веры, легко различаются две основные тенденции: острый национализм, оборачивающийся ненавистью ко всем инородцам – евреям, полякам, немцам и т.д., и столь же острая ненависть к интеллигентам, в самом широком смысле слова, объединяющим все высшие классы России. Ненависть к западному просвещению сливалась с классовой ненавистью к барину, дворянину, капиталисту, к чиновнику – ко всему средостению между царём и народом… Словом, Чёрная Сотня есть русское издание или первый русский вариант национал-социализма».
Кто-то возьмёт на себя смелость утверждать, что черносотенная идеология испарилась с поверхности новой «демократической» России, что скинхеды не есть проявление врождённой отечественной ментальности? Не случайно на политической арене так ярко светятся звезды маргинально-националистической ориентации, а безликая серая масса правящей партии олицетворяет собой идеологию завуалированного самодержавия.
Нет, в новую Европу нам путь заказан, а агрессивные Соединённые Штаты по объективной причине своей высокой пассионарности не могут видеть в России ничего, кроме, в лучшем случае, собственной сырьевой базы. Мусульманские Кавказ и Поволжье уже сейчас активно втягиваются в сферу исламского фундаментализма. Российский суперэтнос в настоящее время не может противопоставить пассионарному окружению ни современную армию, ни внятную идеологию, ни религиозный фанатизм.
Пресловутая «вертикаль власти» выглядит шестом для стриптизёрской разнузданности коррупции и шампуром для нанизывания терактов. Судя по всему, уже в ближайшее время российский этнос благополучно прекратит своё существование вместе с частью Украины и Белоруссией – как самым типичным образчиком окончательной победы «московского типа».
Для тех, кто сомневается, напомню ситуацию с низложением римского императора Ромула Августула. Римская империя начала рушиться с отложением своих окраинных провинций. И где теперь Прибалтика, Молдавия, Азербайджан с Туркменией?..
СИБИРСКИЙ ВЕКТОР
Весь вопрос в том, насколько безболезненно завершится период российской цивилизации. Нет, даже не так – безболезненно подобные процессы не происходили ни в Древнем Риме, ни в Сарматском царстве. Вопрос в том, какую цену мы заплатим за отход в историческое небытие?
Нынешние державники как заклинание твердят постулаты о конституционной незыблемости границ и о нерушимом государственном суверенитете. Можно подумать, что у них больше шансов сопротивляться историческому ходу событий, чем у Клеопатры.
Ещё два десятка лет назад на карте Европы не было таких суверенных государств, как Чехия, Хорватия, Литва, Босния и Герцеговина, объединённая Германия. Почему же Россия должна остаться в стороне от объективного процесса глобального мирового переустройства? Да и не только Россия – вспомним незатухающие конфликты за суверенитет Курдистана, Северной Ирландии, Страны басков. Что же это за такая немыслимая «священная корова» – конституционный порядок, – ради которого нужно танки и теракты обращать на ближних своих? Хотя есть и обратные примеры. Не так давно франкоязычный Квебек добился возможности проведения референдума по поводу его отделения от Канады. Не получилось. Но и никакой войны не развязалось – везёт же людям…
Но что нам Квебек и Курдистан? Продолжим исследование собственных перспектив. Вернёмся на несколько веков назад. Кроме постпетровского дворянства была в российской истории ещё одна (и гораздо более многочисленная) категория людей, для которой свобода оставалась единственно возможной формой существования.
Религиозный мистик Даниил Андреев вопрос ставил следующим образом: «Конечно, усиливающаяся крепостная эксплуатация выбрасывала тысячи людей на восточные, незаселённые окраины, где им приходилось изыскивать средства к существованию. Но разве Урал и Западная Сибирь не были достаточно обширны, чтобы вместить и прокормить население в десятки раз больше, чем казацкие дружины, переваливавшие через Каменный Пояс при Грозном, Борисе или Алексее Михайловиче? Отчего эти крестьяне (а казаками становились ведь в подавляющем большинстве именно крестьяне) не брались на новых плодородных землях за свой привычный труд, а переходили на охотничий промысел – промысел, ставивший их, по условиям сбыта продукции, в тяжёлую зависимость от купцов и от государства? Народ бежал от гнёта помещиков. Так. Бежал. Но почему же нельзя было остановиться и прочно обосноваться на Оби, на Иртыше, на Ангаре, где никаких помещиков никогда не водилось, а требовалось бежать дальше и дальше, бежать не от погони, которой не было, а – неизвестно от кого, неизвестно зачем и неизвестно куда, в непробудную глухомань, через исполинские реки и непролазную тайгу, через районы, занятые инородцами, оказывавшими сопротивление, и, добежав наконец до Тихого океана, не успокоиться даже и там, а перепрыгнуть в Америку?»
Америка, положим, незваных гостей отринула, исходя, как мы уже понимаем, из-за разности потенциалов пассионарного напряжения, но сам вектор развития потенциала русской свободы упёрся в Сибирь и Дальний Восток. Где-то в метрополии наливалась силою московская государственность, чередовались дворцовые перевороты, каменело крепостничество, а на открытых сибирских просторах тем временем генетически укоренялся тип вольного, негосударева человека. В Сибирь ссылались вольнодумцы всех мастей – от декабристов до сталинских лагерников. Старейший за Уралом Томский университет становился блестящим аккумулятором и ретранслятором всей научной и философской сибирской мысли.
Но всё это оставалось лишь почвой для реального исторического рывка Зауралья.
Случилась Вторая мировая война. Советский Союз к агрессии фашистской Германии оказался совершенно не готов, но уже через год на полную мощность заработали оборонные заводы, вывезенные с западных границ империи за Урал. В условиях военного апокалипсиса становление отечественной промышленности в немыслимо сжатые сроки на необустроенных площадках, в условиях объективного кадрового голода можно считать настоящим чудом, не имеющим исторических аналогов. Принято доказывать сей факт патриотизмом, объединительной идеей, сталинской мудростью и прочими вещами, которые объясняют колоссальный экономический прорыв не лучше, чем промысел Божий.
И наконец, во второй половине XX века на тюменском Севере были найдены колоссальные запасы нефти и газа, что поставило Сибирь в особое положение уже не только в масштабах СССР, но и всего остального подлунного мира.
Что мы имеем в итоге? А имеем, по сути, два субэтноса на одной российской территории.
МОСКОВИЯ.
Фактически самодержавное государство, утратившее глубинную связь с окраинами не только на ментальном, но и на геоэкономическом уровне (для сибиряка авиарейс в столицу или Сочи по затратам немногим отличается от вояжа в Западную Европу или на Мальдивы. Не говоря уже о Китае). Ближние к Кремлю вотчины работают на Москву, а их народы – в Москве и тем самым тесно связаны с ней экономически. В качестве основы экономического благополучия – мощная финансовая инфраструктура, дивиденды от торговли энергоресурсами и зерновой агрокомплекс Ставрополья и Кубани. Катастрофическое социальное расслоение – как межличностное, так и межтерриториальное. Фактическое отсутствие сырьевой базы. Сильное влияние внутренних мусульманских территорий. Бытовая ксенофобия, широко распространённая внутри немалого по численности казачества. Идеология государственничества, усиленно пропагандируемая телевидением и помпезными акциями вроде военных парадов и «Лыжни России». Ориентация на ценности общества потребления.
СИБИРЬ.
Самодостаточная территория, в значительной мере свободная от главенствующего в метрополии «московского генотипа». Располагает значительными энергетическими ресурсами, в том числе и гидроэнергетикой. Пять ЗАТО, считавшихся ещё в советские времена сконцентрированными «точками прорыва» отечественного хай-тека, находятся в Челябинской, Томской областях и Красноярском крае (в Московии – лишь Арзамас-16). Фундаментальная наука сконцентрирована в академгородках. Уровень социального расслоения значительно ниже, чем за Уралом, и зависит в первую очередь от занятости населения в тех или иных отраслях производства. Отсутствие агрессивной межнациональной и межконфессиональной среды. (В Сибири, даже недолюбливая представителей коренного населения, российские пришлецы всегда испытывают к ним чувство жалости и вины.) Опять же, в миллионном Омске, к примеру, нет ни одного «Макдональдса».
Различия между двумя системами вырисовываются колоссальные, ничуть не меньшие, чем между Западной и Восточной Украинами. Из реальных объединяющих факторов можно назвать лишь язык, культурное наследие и религию.
Положим, на английском языке говорят и в Канаде, и в Австралии. Культурное наследие – вещь незыблемая и, скорее, является общепланетарным достоянием. (К слову сказать, если средневековая Русь была знаменита иконописью и памятниками зодчества, Россия XIX века – писателями и композиторами, то на исходе века двадцатого в памяти остались фигуры Пастернака, Шостаковича, Тарковского, дальше – тишина. Вот уже тридцать лет.) Православие вряд ли можно в полной мере назвать национальной идеей. Скорее, такой идеей у нас является, мягко говоря, пофигизм, а более благозвучно – фатализм.
Из всего вышесказанного вывод напрашивается один: российский суперэтнос доживает свои последние годы и на смену ему идёт суперэтнос под названием «Сибирь».
В грядущей глобальной схватке цивилизаций, находящихся в фазе пассионарного подъёма, есть шансы уцелеть объединённой Европе и не просматриваются варианты для европейской России. В то же время огромная территория снегов и тайги была и остаётся далеко не самым лакомым куском для теплолюбивых арабов или американцев. Предпосылок для культуртрегерской и религиозной экспансии тоже, в общем, не просматривается. Зато генетическое ощущение внутренней свободы, колоссальная сырьевая и экологическая база, гидроресурсы, обширное географическое пространство, интеллектуальный потенциал, врождённая толерантность позволяют надеяться на возникновение новой и прогрессирующей цивилизации в границах от западных предгорий Урала до Тихого океана. Если взять за начало отсчёта сибирского этногенеза 1941-1943 годы, то очевидно, что уже через пару сотен лет пассионарность сибиряков станет одним из главных факторов развития общечеловеческой истории, наряду с фактором новоевропейским.
Что это будет за цивилизация, предсказать пока непросто. Можно предположить, что с исчезновением с карты мира России импульс развития православия, исторически плотно связанного с самодержавной формой правления, окончательно иссякнет. По крайней мере, более тесное соприкосновение с азиатской культурой, наличие в составе новой этнической системы Бурятии не исключает возможности обращения сибиряков в буддизм. (Даниил Андреев считал, что вообще историческим предназначением России является рождение новой объединяющей интеррелигии, но на такое глобальное откровение мы пока не претендуем.) Вероятно экономическое, культурное взаимопроникновение сибирского и китайского этносов, с благоприятными последствиями для обеих сторон. Возможно всё, но числить себя в пророках – милое дело для пациентов психиатрических клиник, а до этого диагноза ещё дорасти надо…
НАНЕСЁТ ЛИ ИМПЕРИЯ ОТВЕТНЫЙ УДАР?
Собственно, остаётся вопрос формы, способа наименее безболезненного перехода в другое качество. Закат российского этноса позволил ослабить жёсткую хватку державной государственности – в России впервые появились политические свободы, как будто специально созданные для мирного и легитимного выхода из исторического тупика. Ничего лучше пока человечество не придумало: создание какой-нибудь СПС («Свободной партии Сибири»), прохождение в парламент, подготовка конституционных поправок, референдум отдельных территорий.
С одной стороны, зачем метрополии лишняя головная боль: северный завоз, замерзающие города, проблема Курил, опека аборигенов, футбольная команда «Томь»? Нефтяная труба всё равно ведь никуда не денется – сиди себе и стриги купоны с каждого барреля. Украина живёт же таким способом и не жалуется.
Однако, столичные властители умов – либеральных ли, патриотических ли – даже не допускают мысли о коренном переустройстве державы, одна модель «либеральной империи» чего стоит! И вряд ли государственническая идеология позволит легко и просто воплотить в реальность легитимный политический вариант развития событий. Остаётся надеяться лишь на то, что историческое время российской цивилизации уже истекло и сегодняшний этап как бы востребованной державности закончится вскорости сам собой. Иначе быть беде.
Вспомним, как всё начиналось. Десять с лишним лет страна находилась в глубочайшем политическом и экономическом кризисе. Гиперинфляция, обнищание широких слоёв населения, безверие, опустошённость, отсутствие идеалов и, как результат, – демонстрации, массовые побоища. Кульминация – горящее здание парламента.
Всё было плохо. Страна разворовывалась. Зажравшиеся бюргеры, лощёные нувориши сколачивали громадные состояния в то время, когда остальные теряли последние сбережения и не могли найти работу. Дряхлый номинальный лидер нации давно всем осточертел.
И вот на смену ему пришёл новый вождь, приятный во всех отношениях. Он вернул народу надежду и веру в великое государство. Он поставил во главу экономики национальный капитал, пообещал всемерную поддержку отечественному производителю и продекларировал защиту своих граждан в сопредельных странах. Про него слагались гимны, писались книги, а его портреты стали неотъемлемой частью интерьера любого чиновничьего кабинета.
Сторонники общенационального лидера объединились в партию, главной целью которой стало разъяснение народным массам судьбоносности и непреложности любых инициатив главы государства. Появились молодые фанатики, беззаветно влюблённые в руководство страны и готовые ради оздоровления духовности сжигать книги неугодных авторов.
Лидер заявил, что нужно делиться и вернуть народу нажитое нечестным путём. Лица определённой национальности, несогласные с предложением, от которого нельзя было отказаться, успели скрыться за границей. Но не все. Некоторых для начала банально посадили. Остальные промышленники и предприниматели заняли выжидательную позицию. Но когда к ним на съезд самолично прибыл вождь и пообещал, что настоящие патриоты будут иметь все необходимые условия для процветания бизнеса, зал взорвался аплодисментами, переходящими в овацию. Промышленники аплодировали, аплодировали. Кончили аплодировать.
Среди них были Шахт, Шпеер, Крупп, владельцы концерна ИГ «Фарбериндустри».
И происходило это (так, или примерно так) в первой половине XX века в нацистской Германии.
А не там, где вы подумали.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи