Год 1977.
Над зеленью парка, по фронтону серого четырёхэтажного здания надпись: «Учиться коммунизму». Здесь, на четвёртом этаже, располагался худграф (его студентов беззлобно называли «тюбиками»), на втором – филфак (так же беззлобно – «промокашками»), ну а на третьем располагалась «кузница карьер» – истфак. Поступать на истфак меня сагитировала выпускница факультета Роза Галимжановна Соболева (Кожахметова). Выслушав мои ответы на уроках, она как-то спросила: «Серёжа, кем ты хочешь стать?». И я ответил, что как и все наши ребята из слободки речников – речником, а ещё мне очень нравится история, но в институт меня не возьмут, так как я – «двоечник».
На заветный факультет меня собирали всей школой. Общий бал аттестата в те годы приплюсовывался к результатам вступительных экзаменов, вот и получал я свои четвёрки по химии и физике, рассказывая о вкладе партии в становлении химической промышленности и роли Советского государства в развитии физики (теоретической и атомной). Не думаю, что это был зубрёж, но советскую историю, сдаваемую в те годы в школе, я учил на уроках, а по досоветской готовился еженедельно пересказывая Розе Галимжановне параграф учебника, обогащённый дополнительными материалами. История мне нравилась, подготовка шла без сучка и задоринки.
Вот такая – теперь «уже» – история.
Год 1979.
Вот я и студент Историко-английского факультета. Мы не знаем друг друга, а нас уже вывозят на «картошку».
Студенты-историки на уборочной.
Осень 1979 года.
На курсе как минимум три гитариста: Владимир Добрынин, Сергей Катков, Володя Горбатенко. С учётом английской составляющей нашего обучения, мы поём соответствующие, узнанные у старшекурсников, песни:
Эй, ковбой, что с тобой,
Разве ты не замечаешь,
Что малютка Дженни подросла…
– неслось из окон автобуса.
Посвящение в историки. Каждый курс готовит свой номер. Мы на сцене произносим клятву и следом за Славой Слабковым, произнёсшим «клянёмся не пренебрегать матом…», голосим «клянёмся» и цепенеем от ужаса, «…истматом и диаматом», – под хохот зала завершает ведущий. Поём свежевыученный гимн Истфака:
В месте в том, где Омь в Иртыш впадает,
Где стоит родной наш институт,
Гимны об Истфаке здесь слагают
И с самозабвением поют.
День Историка. Мы празднуем во Дворце творчества имени Лизы Чайкиной.
Декан В..Н..Худяков представляет истфаковскому народу преемника, Артёма Федяева. Все смеются – Артёмке 4.года.
Наш курс изображает террористов: вывалившись из «Москвича-пикапа» в чёрных очках, с игрушечными пистолетами и автоматами наперевес мы бежим по коридорам дворца… Ну прямо как флотский экипаж по Сенатской площади. Выскакиваем на сцену и зачитываем «Декларацию прав учащегося и эксплуатируемого народа», составленную при помощи О..Н..Смолина. «Додумались, – бурчит А..Н..Сорокоумов, – слава богу, здесь не Италия…».
Далее на сцене – отличники и я среди них, правда первый и последний раз.
На сцене – отличники.
Май 1980 года.
Год 1980.
В Москве – Олимпиада, у нас – археологичка. Нашу группу из 5 человек – Галя Пасько, Таня Кондакова, Оля Кононенко, Аля Иванова и я – прикомандировывают к экспедиции ОмГУ. Руководит ей А..И..Петров (впоследствии декан Теологического факультета ОмГУ).
В Москве – Олимпиада, а у нас – экспедиция.
Лето 1980 года.
Копаем каменный век, раскоп, в 5-7 км от деревни Журавлёвка, Тевризского района. Экспедиция с самого начала не заладилась. Идут дожди… Раскоп рискует быть незавершённым. К тому же у Александра Ивановича не очень хорошо налажена кухня, так и звучит рефреном:
Кто придумал только лето?
Ну зачем оно мне это –
Ехать чёрт-те знать куда, копать гробы?
Я бы лучше шёл купаться,
Да на лодочке кататься,
Ну а в лес ходил бы только по грибы.
Кто-то выдумал курганы,
А ты ходишь здесь кругами,
Перекапываешь горы, чтоб узнать:
Здесь ли жил далёкий предок,
Что он скушал за обедом,
Что носил он и когда ложился спать.
Старшекурсники из университета пытаются, как могут, скрасить наш быт – сыграть археологическую свадьбу. Но какая тут свадьба, всего мужиков-то, я да парень из университета Боря Мельников (однофамилец к..и..н., доцента, археолога Б..Мельникова). Одна из забавных историй этой экспедиции – приезд в лагерь местного специалиста-энергетика. На мотоцикле «ИЖ», в чёрном костюме, он на полном серьёзе делает предложение Марине Ястребовой. Рассуждения жениха и будущего мужа более чем прагматичны: «главный энергетик и директор школы могут жить состоятельно и достойно». Марина, видящая жениха в первый раз, и, естественно, повода к сватовству не дававшая, ему отказывает. Ох и помотал этот женишок нам нервы, являясь в лагерь уже как официальное лицо, озабоченное тем что «коровы будут падать в раскоп»…
Огромное впечатление – это отъезд, вернее – отлёт, в Тевриз на вертолёте. Из Тевриза в Омск – на теплоходе. Наш бесценный груз – каменные орудия да керамические черепки – мы сдаём в институт.
В археологичках мне довелось бывать ещё два раза.
Год 1982.
С экспедицией, возглавляемой Б..А..Кониковым, я оказываюсь у большого русско-татарского села Кипо-Кулары: копаем курган.
На раскопе.
Лето 1982 года.
Борис Александрович, педагог, что называется «от бога». Он – и учитель, и добрый друг. Вечером, у костра, слушаем рассказы местного пастуха-татарина Анвара, перерастающие в своеобразные занятия по этнографии. У нас хорошо поставлена кухня: мясо из ближайшего колхоза, молоко покупаем в деревне, рыбу и кедровые орехи приносят местные, дабы составить компанию у костра. Вечером под гитару поём:
Шумят берёзы тихо над раскопами,
Шумят они ночами возле лагеря,
Мы сто дорог уже протопали,
Ты не суди о нас неправильно…
Оставь свой город, брось его хоть на лето.
Далее – байки о «чёрном альпинисте», «белой женщине»… Б..А..Конников рассказывает о разграбленных «охотниками» сибирских курганах, чьи сокровища попадают в Кунсткамеру после Указа Петра.I о сборе редких и диковинных вещей. В моих воспоминаниях – рассказ о найденных на раскопе человеческих костях, где в области брючного кармана была рассыпана мелочь 1920-х годов. Обращение в компетентные органы прояснило ситуацию. Так был найден пропавший в 1929 году, а скорее всего убитый кулаками, председатель местного колхоза. И всё это – рассказы Бориса Александровича, который, если говорить на современном языке, умел превратить посиделки у костра в ВАРС, наполненный замечательным познанием истории.
Год 1983.
Я – в разведке, с другом студенческих лет Евгением Данченко (ныне к..и..н., доцент, археолог Е..М..Данченко). У Евгения «Открытый лист» на право проведения раскопок. Копаем укреплённое поселение на Яру, недалеко от посёлка Тевриз. Нашу кухню дополняют плоды собирательства (ягоды) и рыболовства, ну прям, как у древних людей. Частенько к костру приезжает на своём коне по прозвищу Рыжка пастух – белорус Александр Матвеевич Горынин. С интересом расспрашивает нас об истории Советско-Польской войны, вхождении Западной Белоруссии в СССР, о пакте Молотов-Риббентроп. Нам же, как-то беззлобно и спокойно рассказывает о переселении семьи в Сибирь…
Археологом я не был, но меня очень тянуло на раскоп, соприкоснутся с историей:
И не так уж это просто –
Откопать его [далёкого предка] все кости,
Что бы был к нему скелет и голова.
Путь до этого так долог,
Что не каждый археолог
Скажет гордые, счастливые слова:
— Я нашёл эту стоянку.
— Я – хозяйственную ямку.
— Я нашла здесь каменный топор.
Ну а главное, ребята,
Каждый вспомнит, что когда-то
Он с Историей «на ты» вёл разговор.
Моим интересом была социально-политическая история. В то время это – история партии. Я занимался в кружке «История КПСС», которым руководила талантливый преподаватель В..А..Назимова. Расцвет кружка пришёлся на начало 1980-х, когда студент 4.курса Анатолий Штырбул (ныне д..и..н., профессор А..А..Штырбул), стал лауреатом Всесоюзного тура конкурса научных студенческих работ. Деятельность кружка Валерия Александровна поставила так, что изучение истории политических партий и движений велось на базе краеведческого материала. Всё это создавало обстановку научно-изыскательской деятельности. Со второго курса я имел «Отношение» для работы в Государственном архиве Омской области. Там изучал материалы жандармерии и прокуратуры, дореволюционную печать. Вот так я вёл свой разговор «на ты» с Историей. На заседаниях кружка мы учили друг друга работе с историческим источником, правильному оформлению справочных материалов, составлению биографий. Результатом подобной работы становились курсовые, дипломные и, наконец, диссертационные работы. Здесь же формировался взгляд на науку, с её трактовками и необходимыми политическими реверансами в зависимости от времени… И конечно же, это не могло не отразиться в истфаковских песнях:
Царь Николашка правил на Руси,
И жизнь была – хоть у кого спроси:
При нём ловились караси и поросились пороси,
И в общем было чего выпить-закусить.
Но в феврале его немножечко того,
И вот всю правду мы узнали про него…
Наш курс допел про Л. И. Брежнева…
Сейчас наиболее отчаянные поют:
[…] всем нам господин,
И свет в окошке только он один,
А отчего? А отчего?
Да потому что любим мы его.
Тема моего исследования была: «Омская организация партии социалистов-революционеров между двумя революциями. 1907.г. - февраль 1917.г.». Когда я учился на четвёртом курсе, моя работа победила в областном студенческом конкурсе. Позднее, уже работая в школе, я узнал, что она вышла на всероссийский тур, но… студентом я уже не был.
Основным предметом на истфаке являлась история, вернее история СССР. Её нам поочерёдно читали специалисты соответствующего периода: Н..А..Сергеева, Н..Ф..Оруева, В..Н..Худяков и И..Н..Новиков.
Меня, как более интересующегося XX.веком, привлекали лекции И..Н..Новикова. Иван Никифорович – фронтовик, командир разведроты, читал свою часть курса взвешенно, иногда с лёгкой иронией. Мне запомнились сказанные им как бы между прочим слова: «Когда будете рассказывать об истории XX.века, думайте о том, чтобы впоследствии не было стыдно за то, чему и как учили». Мне эти слова запомнились, не знаю кому как. Безвременная кончина Ивана Никифоровича привела нас, студентов 4 курса, в состояние шока.
Ещё одним увлечением студенческих лет для меня был Ближний Восток. Режимы социалистической ориентации, молодые Муаммар Каддафи, Хафез Асад, Саддам Хусейн… И над всем этим – как маг и волшебник – И..В..Меха. Лекции по истории Азии и Африки Иван Васильевич читал с тонким восточным юмором в украинском исполнении, перемешивая их восточными же анекдотами. Очень интересно, но тяжело для сдачи экзаменов:
Встанем утром мы, ещё до завтрака,
Воспоём тебя, не жалея слов,
Если выжившим от Азии и Африки…
В то время обычным явлением было написание фамилий деятелей недружественных стран без имени, и вот однажды мы задались вопросом, как зовут премьер-министра Израиля Бегина. Опросили всех, никто не знает, только Иван Васильевич улыбаясь, ответил: Менахем, и добавил: «меня надо было спрашивать».
Мой интерес к проблемам, рассматриваемым данной дисциплиной, привёл меня к написанию курсовой по теме «Тенденции развития Исламской революции в Иране». Ныне известный переводчик с английского Е..Д..Фельдман, работавший в то время лаборантом кафедры всеобщей истории, даже посвятил то ли ирано-иракской войне, то ли мне эпиграмму:
Вновь арабы передрались:
Кто кому намылит рожу –
Знает только наш Серёжа.
И конечно – английский. Кто-то в министерстве образования принял решение о создании историко-английских факультетов. Быть может, это была попытка, с одной стороны, обучения будущей партийной номенклатуры «англицкой мове», на которой «мировая буржуазия гутарит», чтоб с этой «контрой» на её родном языке разговаривать, с другой стороны – хоть какая-то возможность привить фрондирующим знатокам иностранного марксистско-ленинскую идеологию. На факультете работала кафедра английского языка с хорошо подготовленными, и очень душевными в отношениях со студентами, преподавателями. Фольклор истфака обогатился за счёт такого совмещения частушками:
Мой милёнок super star
Приобрёл роскошный car.
Налетел на «Жигули» –
Даже джинсов не нашли.
Не ходи ко мне в пальто –
Сразу видно, кто есть кто,
А в дублёнке на меху,
Сразу видно who is who.
Что касается меня, то английский был мне в тягость. Хотя были от его наличия и свои плюсы. Например, мы читали газету английских коммунистов «Morning.Star», со страниц которой во время Фолклендского конфликта познакомились с бытом и нравом буржуазной Великобритании, где добропорядочная англичанка посредством крюка портового крана передала своему жениху-морпеху, отплывающему на лайнере «Queen.Elizabeth.II», ни больше ни меньше как розовый, весь в рюшечках, бюстгальтер. Из этой же газеты мы узнали, как не повезло несчастному – он оказался в числе погибших. Должен признать, что многим из наших ребят английский всё-таки пригодился: кто-то в тяжёлые 90-е преподавал его и занимался репетиторством, кто-то за счёт знания устроился в филиалы иностранных фирм, некоторые эмигрировали.
Так прошли годы моей учёбы на истфаке и наступило время ехать по распределению. В..Н..Худяков отечески положил мне руку на плечо и сказал: «Что поделаешь, старик, у меня нет причин оставить тебя в городе». Я покинул полюбившийся мне город и родной Истфак на долгих три года:
О город, город, как ты мне дорог,
Как тяжело с тобой прощаться, ты бы знал!..
Ещё не скоро, любимый город,
Вернусь я, отработав нужный срок…
Учительствуя я, как и подобает выпускнику истфака, убедил поступить на него школьницу из совхоза Медет Оксану Сальник. Отработав положенное время, я возвратился в аспирантуру. Не без участия студентов, выпускников и преподавателей истфака был ликвидирован коммунистический режим, и мир очень изменился. Впрочем, это уже другая история.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи