Альманах рукописей: от публицистики до версэ•Сетевое издание Эссе-клуба ОМ

Сергей Новиков

ИЗБОРНИK ВОЛЬНЫЙ•

О трудовых буднях, жизни и быте иртышских речников из слободки Затон в 30-70-е годы XX века (Из воспоминаний) Повидаться лишний раз было некогда. Я теперь спешить горазд – только некуда. А. Дементьев. Ремонтно-отстойный пункт Черлакского затона, играл роль базового в перевозке грузов между Черлакской и другими мелкими пристанями: Татарской, Бердниковской, Солянской и Покровско-Иртышской. Пароходы прорезали прибрежную тишь громкими гудками да «перехлопыванием колёс». Пункт был невелик и размещался в деревянных помещениях, не имел механизации и все работы выполнялись вручную. Корпуса металлических судов были клёпаными, а баржи и паузки в 30-е годы были деревянными. На предприятии проводились работы по ручной клёпке, а также плотницкие работы по замене подгнивших брусьев корпусов. Незначительный ремонт подводных частей судна производили в основном зимой, в выморозках. Суда, требующие капитального ремонта, обсушивали и поднимали на клети. В начале 30-х годов возникла необходимость технической реконструкции предприятия. К тому же акватория «Старого [Черлакского] затона» стала мала для возросшего количества пароходов и барж. Это стало причиной переноса в 1932 году Черлакского ремонтно-отстойного пункта с правого берега реки на левый в старое русло реки Иртыш, называемое населением «Дробышевской протокой». На новом месте началось строительство производственной базы. Тогда же заложили жильё для рабочих. Так, 1932 год стал годом основания слободки речников – Затона. В предвоенные годы на левом берегу Иртыша был построен механический цех с необходимым станочным парком, пилорама, плотцех [плотницкий цех. — Примеч. ред.], кузница, силовая с двумя электрогенераторами. Была освоена электродуговая сварка. В эти же годы строится общежитие для экипажей зимующих судов, медпункт, детский сад. Работало на предприятии, к осени 1940 года, не менее 100 человек. Количество зимующего в Затоне флота было в различные годы разным. От нескольких деревянных барж и паузков до двух-трёх десятков судов. Например, на зимовку 1939-1940 годов было поставлено всего шесть буксирных пароходов: «Каманин», «Громов», «Советская Конституция», «Сталинобад», «Омич», «Советский Север», а на зимовку 1940-1941 годов стало 35 судов. Столь быстрый рост судоремонтного предприятия не случаен – речной флот занимал всё большее место в перевозках продуктов, заготовленного сырья, а также для ввоза промтоваров, горючих материалов и сельхозинвентаря.   Колёсный пароход – основная тягловая сила на Иртыше в 1950-1970-е годы. Развитие производства требовало рабочих рук, а местное население было прочно привязано к колхозам и совхозам. Это предопределило состав рабочих: раскулаченные, ссыльно-поселенцы 1930-х, «сидельцы» и «переселенцы» 1940-1950-х, а также демобилизованные и добившиеся паспорта жители близлежащих колхозов, не желающие расстаться с флотом матросы. Иногда специалисты – капитаны, механики, конторские служащие – оказывались на предприятии не по своей воле. Так, бывший капитан земснаряда дед Шувалов вышел по амнистии 1953 года, имея срок за антисоветскую пропаганду – нелестный отзыв о товарище Сталине, а работавший у него на судне маслёнщиком В..Г..Колеватов, к этому времени пройдя через фронт и окончив речной техникум, дорос до директора… Русские, украинцы, немцы, татары и башкиры – «Вавилон». Как следствие – «буйный нрав» речников, склонность к куражу и различного рода байкам. Антиподом молчаливому деду Шувалову был Василий Иванович Шилов. Последний отбывал срок в Ненецком автономном округе, однажды в 60-е, на перекуре рассказал как «сорвавшийся» на него в злобе начальник приказал под страхом расстрела подшить 200 пар валенок к утру. Всю ночь в 50-градусный мороз Василий клеил на ледяную воду вырезанные подошвы к валенкам. Утром зеки вышли на работу «в подшитых», а когда оторопелые конвоиры принесли в контору «развалившуюся» обувь, начальник расхохотался и отпустил ушлого зека с миром. И позднее, уже на судоремонте, Василий Иванович на спор, за «литруху», вычистил кислотой для заправки аккумуляторных батарей свои зубы, гнущиеся, как пластилин, и дымящиеся от прикосновения реагента. Вот такой необузданный нрав. Впрочем, отличный рабочий и семьянин, вырастивший сына-капитана, слыл заядлым рыбаком. Кураж куражом, а работа – для фронта, для победы – под сомнение речниками никогда не ставилась. Выписка из приказа №.32 от 30 апреля 1943 года о премировании: -.столяра Кункуль.Р.М. за качественное исполнение и высокую производительность до 200% по изготовлению лодок – ордером на мужские ботинки; -.токаря Чернышева за высокую производительность до 200%, за работу одновременно на двух-трёх станках, также за хорошее руководство бригадой ледокольщиков по проводке баржи и дебаркадера – изготовлением из материала мастерских полного сруба колодца, необходимого тов. Чернышеву; -.пильщиц Герасименко.А.Н. и Войнову.Е.И. за быстрое освоение специальности и высокую производительность – отпуском по 30 кг картофеля каждой; -.рыбака Ёлгина.А.М. за перевыполнение плана вылова рыбы в первом квартале и своевременную подготовку к весеннему лову в части изготовления ловушек – ордером на рабочий комбинезон из парусины. В этом же году рабочие Затона внесли в фонд Красной Армии 16.716 рублей, оказали помощь 20 семьям защитников Родины, выделив им 26 кубометров дров, 35 литров керосина, 27 пар женской и детской обуви, 33 пары детских чулок и носок. Жили в войну и в первые послевоенные годы бедно. Спасала рыбалка и огородничество. Рыбу в Затоне можно было ловить чем угодно. Женщины-конопатчицы, работая у бортов паузка, опускали в воду сачок и время от времени поднимали его для выемки крупного чебака. Ребёнок или старик, просидев с удочкой у реки 3-4 часа, возвращался домой с полным ведром. Простенькая сеть давала весь набор: от язя до стерлядки. С огородами было сложней, пришлое из более тёплой полосы население не понимало, как огурцы и помидоры могут вызревать за сибирское лето. «Первооткрывателем» оказалась жена кузнеца Шандры, высадившая рассаду загодя, дома – в ящики. Речники делились на рабочих СРЗ (судоремонтной базы) и флотских. Каждый год слободка переживала «вооружение» и «разоружение». Процесс этот сложно описать, речь шла о переезде флотских и их семей на речные суда весной и на берег, в постоянное жильё, осенью. Осенью к многочисленному скарбу добавлялись мешки кедрового ореха, бочонки солёной и связки сушеной рыбы, дрова-швырок, особым образом заготовленные к предновогодней продаже ёлки и пихты, и много-много чего… И над всем этим – фигуры сошедших на берег, а посему пьяненьких, речничков. Но, несмотря ни на что, в Затоне не чурались работы. Жили честно, хлеб даром не ели. Вот пример: 28 августа, в 8 часов утра 1950 года в мастерские зашёл теплоход «Ловкий». У теплохода полностью была выведена из строя водяная система охлаждения двигателя, а также лопнул глушитель, и ему грозил продолжительный ремонт. Осмотрев аварийный теплоход, мастер мехцеха Д..И..Савченко решил переделать систему охлаждения двигателя. Срочность работы вызывалась тем, что теплоход был занят на перевозки хлеба и его ожидала гружённая зерном баржа. Продумав технологический процесс ремонта, он дал задания станочникам и слесарям. Сам Демьян Иванович отслеживал ход ремонта, оказывая помощь работающим. Окончен день, закончились станочные и слесарные работы – передай готовую продукцию на теплоход и делу конец. Но занятые обработкой деталей рабочие: Л..С..Солнцев, В..Т..Авдеев, Ф..С..Голубцов во главе с мастером остаются в ночь для того, чтобы полностью смонтировать центробежный водяной насос и убедиться, что двигатель теплохода исправен. В 5 часов утра 29 августа 1950 года, опробовав новую систему охлаждения двигателя и убедившись в его исправной работе, Д..И..Савченко и его рабочие сошли с борта судна, продолжившего рейс. Другим примером является жизнь Ф..Н..Астафьева. Свой трудовой путь Фёдор Николаевич начал в 1928 году шестнадцатилетним рядовым матросом. Несколько навигаций ходил кочегаром, машинистом, помощником механика. А навигацию 1941 года начал главным механиком на пароходе «Литейщик Елизаров». Но началась война. В ноябре 1941 года Астафьев был призван в ряды РККА. Рядовым сапёрного батальона принял он боевое крещение в декабре сорок первого на Северном фронте. Всю войну прошёл Фёдор Николаевич. Освобождал Ленинград, а так же Петрозаводск, Мурманск и другие города Заполярья. Он был награждён орденами Красной Звезды, Славы III.степени, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Заполярья», «За победу над Германией». Демобилизовался в декабре 1945 года. Далее были курсы в Омском речном техникуме, а весной 1946 года – первый послевоенный рейс механиком на пароходе «Каманин». На этом судне проходил он семь навигаций. В 1953 году механик парохода «Богдан Хмельницкий» Фёдор Николаевич Астафьев за долголетний и добросовестный труд был награждён орденом Ленина. Ещё 11 лет проработал Ф..Н..Астафьев механиком парохода «Богдан Хмельницкий». Благодаря его заботам, это судно стало одним из лучших в Иртышском речном пароходстве. В 1950-е слободку электрофицировали. С электричеством, а вернее – его использованием, в те далёкие годы происходили не всегда безобидные казусы. Так, в Затоне, где руководство пароходством разрешило рабочим использовать энергию мастерских бесплатно, пришлось обязать большую группу рабочих, использовавших вместо лампочек по 40-60 лампочки на 100 и 150 ватт, в кратчайший срок расплатиться с предприятием. Далее все рабочие предупреждались, что в случае подобных злоупотреблений в пользовании электроэнергией «дирекция вынуждена будет всех недисциплинированных товарищей лишать электроосвещения путём уборки проводов». Дело в том, что предприятие начало нести прямые убытки от сложившейся практики.   Рабочие в помещении силовой станции РЭБ. 1960-е годы. Жизнь не стояла на месте, в Затоне появился добротный клуб с солидной библиотекой, включавшей тома Сталина (до 1956 года), Ленина, Марка и Энгельса, великолепную подборку классики от Стефана Цвейга до Вальтера Скотта, книг русских и советских писателей, «библиотеку современной зарубежной фантастики» и журналов. Читали взахлёб: бывшие «сидельцы» – классиков марксизма, для долгих споров, распространявшихся от перекуров в рабочий день до предбанника в выходной; слывший попом-расстригой ссыльный из Архангельска дед Зенов – фантастику; молодёжь 60-70-х – научно-популярные журналы. Получив знания из журнала «Техника – молодёжи», новое поколение затонцев творило: Вилли Брунмайер – буер; братья из многодетной семьи Смокотиных – спортивную гоночную лодку; братья Андикаевы – катер на подводных крыльях. Увлечения, связанные с водной стихией, объясняются не только профессией родителей. Дело в том, что со времени постройки в верховьях реки Иртыш каскада ГЭС слободку постоянно топило. К наводнениям протяжённостью в месяц-полтора, затонцы привыкли. В каждом дворе имелись лодки: «тоболка» – для реки, плоскодонка – для озёрной рыбалки, моторная жестяная. Всё движение по посёлку осуществлялось на них. Затон становился «сибирской Венецией».   Клуб речников в рабочей слободке Затон, во время наводнения. 1960-е годы. Особо крупным было наводнение 1958 года, когда пароход ходил прямо по посёлку, а одну из сорвавшихся с якоря барж унесло к крутому Нововаршавскому яру. Впрочем, производство работало. Основные цеха стояли на возвышенности, а по территории предприятия загодя монтировались поднятые над водой тротуары.   Проходная судоремонтных мастерских (СРМ). Наводнение. У проходной – лодки-тоболки рабочих, приехавших на производство. 1960-е годы.   Судоремонтные мастерские. Контора СРМ. 1960-е годы.   Наводнение в Затоне. Улицы жилых домов. 1970-е годы. Переправу осуществляли катерным рейсом: Затон - Черлак - Затон - Красный Яр (Дробышево). В 1970-е была даже идея перенести производство и слободку в Дробышево. Но от неё отказались – воды в Иртыше становилось всё меньше.   Зимовка флота в затоне Черлакской РЭБ. Конец 1970-х годов. В 1968-1969 годы, время освоение тюменского Севера, на зимний ремонт в Черлакской РЭБ флота было поставлено 22 самоходные единицы, 50 единиц – несамоходного, 6 – стояночного флота, и 2 плавкрана. Паровой флот составлял всего 9 единиц. Это были пароходы: «Амур», «Волга», «Механик», «Шкипер», «Хирург Пирогов», «Пржевальский», «Тимирязев», «Б..Хмельницкий», «Н..Щорс». В 1973 году началось пополнение речного флота судами проекта №.1971 постройки Тюменского СРЗ. Теплоход сочетал в себе мощность и приемлемую осадку, позволяющую работать на мелководных притоках Оби и Иртыша. Первым судном, приписанным к Черлакской РЭБ флота был РТ-605 (капитан Р..А..Ниязов). В 1975 году шестисотсильных «РТ» на балансе предприятия насчитывалось 9.   Теплоход РТ, пришедший на смену пароходам в конце 1970-х годов. Впервые в истории реки Иртыш, навигация началась без привычного для жителей Затона напоминающего шёпот матери «перехлопывания колёс». Последние пароходы были выведены из состава действующего флота. Так, под угасший шум колёсного парохода, ушла в историю эпоха и её люди. * * * Как умирают пароходы… [Очерк (в сокращении). Публикация в газете «Новое обозрение», 12 мая 1999 года.] Ретроспектива Прошёл лёд… Он обнажил затонувшие корпуса судов, обгорелые и разграбленные каюты красавцев- кораблей. Давно это было. Гром пароходного гудка рвал воздух. А я, совсем кроха, страшно боялся этого звука и прятал голову под подушкой в каюте родителей. Верховья Иртыша – с массой мелей, поворотов и напряжённым движением. Из Казахстана везли уголь, песок, щебень. В обратную сторону – лес, нефть, соль… Страна жила, и по её водным артериям шёл жизнетворный круговорот. А ещё над Иртышом нёсся бравший за душу могучий голос Людмилы Зыкиной: «Издалека, долго, течёт река Волга. Течёт река Волга, а мне уж сорок лет…». Годы минули, Людмилу Зыкину образно назвали «царицей русской песни». Её 70-летие собираются «отгрохать» с большим размахом. Она тётка ещё ничего: и поёт, и выглядит. Дай ей Бог здоровья, а вот только что от русской земли осталось?.. Гигантские заводы стоят немым укором нам и памятником великим свершениям, да спешно строятся соборы-покаяния. Историческая память свидетельствует, что всегда так было: как только цивилизация в упадок – так начинают расти разнообразные памятники, как грибы на поваленных деревьях. Затон Куда же делись гордые и самолюбивые речники, чем живут и что делают? Черлакская ремонтно-эксплуатационная база флота из полновесной производственной единицы в базу отстоя должна была превратиться с 1 января. Потом срок перенесли на 1 апреля… Впрочем, переноси не переноси, а на месте вполне работоспособного производства – кладбище кораблей. А ведь когда-то – 25, 15, и даже 10 лет назад – работа в РЭБ кипела, людей не хватало, судов было мало. Отец мой начал работать на финских лихтерах, отслужив пять лет на Тихоокеанском флоте. Добротные суда возили целинный хлеб с юга на север. Из Омска, гружённые продуктами, оборудованием, «советскими» трубами с пометкой: «Труба тебе, Аденауэр», шли они на тюменский Север. Север, на котором, вопреки отказу ФРГ продать в СССР трубы для транспортировки нефти, страна наша всё же начала добывать столь необходимое для себя и своих союзников сырьё. А оттуда – гружённые под завязку дровами, строевым лесом, фанерокряжем… С мая начиналась иртышская навигация, и только через переговоры диспетчеров узнавали капитаны место нахождения знакомых, друзей, родных и близких. В рейс уходили семьями. Встречались осенью, в ноябре, когда кончалась навигация. Всему, плохому или хорошему всегда – рано или поздно – приходит конец. Году так в семидесятом в РЭБ произошло ЧП – взорвался колёсный «Тимирязев». По иронии судьбы или божьему проведению, баржу МП-1416, на которой работал шкипером мой отец, отвели от парохода часом ранее. После взрыва пароход затонул быстро, но под воду полностью не ушёл. Протока, одноимённая с рабочей слободкой Затон, узка и мелка. Так и торчали надстройки и часть его корпуса напротив магазина УРС. Ну а острые на язык речники сочинили матерную частушку, которая в «безобидном» пересказе звучит примерно так: А в Затоне чудеса: Пароход взорвался, Крышка стукнула о крышку, НачРЭБ испугался. В действительности крышки не ударялись друг о друга, взрывом одну выбросило на крыльцо конторы, а вторую, лет через семь-восемь, мы нашли на обратной стороне протоки, загорая на летнем песке. Впрочем, это исключение, к тому же счастливое: никого не убило. Печально зрелище судов списанных Тянутся за буксиром пара барж, видавший виды кран, да отслуживший своё с довоенных лет колёсник или трофейный паровик-винтовик. «Куда их?» – спросишь у отца. «На гвозди, сынок», – услышишь в ответ. На холодный отстой в дальний конец протоки ушли прослужившие более сорока лет колёсные пароходы – основная тягловая сила на Иртыше. Бережно разобрали шитые снаружи рейкой и обшитые фанерой, раскрашенной под дуб или орех, каюты. Мы, мальчишки, исследовали все уголки судна. Даже здесь существовал никогда не нарушаемый своеобразный ритуал: пройти по палубе, зайти в машинное отделение, подняться на капитанский мостик. Не обходилось и без казусов. Помниться, набили полную топку колёсника ветками, обломками брусьев и запалили. Представьте: стоит пароход в конце зимнего Затона, среди льда и снега, а из трубы дым валит… По снегу, на бегу изрыгая с хрипом весь боцманский словарь наизусть, с ружьём наперевес, бежит дежурный по РЭБ… Ох и досталось всем дома! Однако, даже списанные «на гвозди» пароходы тогда тоски не вызывали. Всё казалось естественным – на смену им шли 600-сильные РТ и БТК, оборудованные по последнему слову тогдашней техники. Призраки В 1967 году караван судов, не успевших в связи с ранним похолоданием вернуться в порты приписки, зазимовал у села Тюли, что недалеко от Ханты-Мансийска. Так и простояли нетронутыми баржи и пароходы до марта, пока не прибыли экипажи, не доставили вертолётами оборудование и не отремонтировали попавшие в ледяной плен корабли перед следующей навигацией. В Тюлях была пилорама и крохотный заводик по переработке рыбы. Оказавшись в этих местах в январе 1999-го, с горечью обнаружил – осталось только название… Сейчас никто, ничего, нигде нетронутым не оставит. В судьбоносном конституционном 1993-м свой весьма ощутимый «вклад в приватизацию» вносили мелкие жулики. Забираясь в каюты, они уносили оставленные вещи, «приделывали ноги» стоящим в кают-компаниях телевизорам, музыкальным инструментам, да всему, что удавалось найти на борту. Но это сущая мелочь по сравнению с тем, что сегодня суда, которые могли бы бороздить воды не один десяток лет, идут на слом, в прямом смысле этого слова. В машинных отделениях сдираются запчасти из цветных металлов, «с мясом» выдираются приборы, если не уносится, то просто разбивается пластиковая обшивка судовых кают, выбиваются стёкла иллюминаторов… Кто начал и кто продолжает? Уже и не разобрать. Году так в 1994-м приехали люди из Омска и срезали локационное оборудование стоящих в Затоне дизельных колёсников – говорят, «срок свой последний отслужили, да и ходить им теперь некуда – Казахстан за границей». И пошло-поехало… Штурвал немецкой самоходки стоит от 800 до 1000 рублей, судовые антимагнитные часы вполовину дешевле, бинокли, рынды. И то и другое – на любителя, или на память о том, что был когда-то «речником». Умельцы могут сделать рамку для семейного фото или фото персоны в обрамление иллюминатора или окна судовой каюты. Впрочем, это мелочи. Прибыль здесь даёт другое – из неучтённых корпусов можно «варить и варить» гаражи и погреба. Не проводя через кассу предприятия, не платя налоги, не отчитываясь ни перед кем – «халява, сэр». А сколько таких затонов на берегу Иртыша. (Как правило, всегда места РЭБ флота называют по традиции – затонами.) Проезжая мимо затона, где бы он не находился, и любуясь издали очертаниями красавцев-судов, не обольщайтесь – никогда они с наступлением навигации не поплывут, в большинстве своём это уже призраки былого могущества человеческой мысли. Призраками сделало их бездушие, человеческая жадность, преступная вседозволенность и безнаказанность. До бога высоко, до царя далеко? Людей, творящих это и потакающих этому, самих можно назвать призраками – так и исчезнут, набив карманы, но опустошив душу… Не только, но и… А между тем, в конце 1970-1980-х годов в моём родном Затоне действовала пилорама, плотцех. Изготавливалась хорошая доска, рейка, пилился брус. Мастерили для всех двери, рамы, косяки. И даже паркет на заказ. Спрос на эту продукцию в соседних колхозах и совхозах был огромный. За счёт этого спроса параллельно шла торговля пиломатериалами из рук речников, в своё время не совсем законная. Но времена-то изменились. Казалось, всё под боком – баржи и теплоходы, способные давно проторенными маршрутами привезти лес, краны, не первый год черпающие песок… Вот и контуры синдиката, способного строить дешёвое, доступное жильё в селе и райцентрах. Но увы и ах!.. И кого здесь винить? Государство, курс реформ или российское головотяпство, помноженное на преступное мародёрство? Как-то незаметно из числа инженеров и руководителей исчезли те, кто искал пути выхода и путь к выживанию «в новых условиях». Остались другие – доживающие на пепелище. Зимой 1998-го в Затоне по брусьям раскатали клуб, огромное даже по нынешним меркам помещение, которое ещё долго могло служить людям. РЭБ’овское начальство сначала сочло разорительной ставку завклубом. Помещение просто закрыли, библиотеку решили передать в районное подчинение. Для этого хранилище мудрости основательно почистили, изъяв из него наследие коммунистического режима. Но эта мера всё же не помогла. На баланс районной культуры ни библиотека, ни клуб не попали. Книги частью разобрали, частью сожгли. Клуб, простоявший заколоченным ещё полтора года, раскатали. Материалы продали или растащили – не пропадать же добру. Закрытым теперь стоит и построенный в первые годы перестройки магазин… Топливный кризис зимы 1998-99 года поднял вопрос угля из Казахстана. Тут-то и заговорили о железнодорожных тарифах – и российских, и казахстанских. А ведь надо же – всем память отшибло. Никто почему-то не вспомнил, что раньше уголь возили баржами, а Черлакская РЭБ флота обслуживала отрезок Омск–Семипалатинск. К слову, речной транспорт значится самым дешёвым. Что же касается перегрузок угля с барж на машины для дальнейшей развозки, то её и с железнодорожным транспортом не избежать. Какая разница… Здесь в пору и об отсутствие дров в рай- и гортопах поговорить. Действительно, не везти же дрова на поездах!.. Вот их и не везут, вообще. Газ и газификация придут, если придут, но не скоро. А печь – почти в каждом сельском доме. Вырубкой околков, да сбором сушняка вокруг деревень долго не протянешь. Но увы: если вчера у кого-то не хватило ума или ум заменила корысть, то сегодня – практически нет флота. Размышляя об угле, поездах и паровозах, чуть было не сформулировал: «Коль умирают пароходы, так остаются поезда». А неделей позже, проезжая по Нововаршавскому району, обнаружил, что одна колея «железки» разобрана. Железнодорожники пояснили: «Нет загрузки. Пришло указание демонтировать». Ну вот и приехали… • Сергей Новиков.   * РЭБ — Ремонтно-эксплуатационная база (флота).

об авторе Сергей Валентинович Новиков — публицист; доктор исторических наук, профессор; в 2001-2014 гг. – заведующий кафедрой регионального развития ОмГАУ; в 2014-2018 гг. – заведующий кафедрой управления развитием образования ОмГПУ; академик, вице-президент Сибирской Академии политических наук; член-корреспондент Петровской Академии наук и искусств. ■ Опубликовано: 15 февраля 2020 года. Текст предоставлен автором. Дата поступления текста в редакцию альманаха Эссе-клуба ОМ: 13.02.2020.