Вытянутый вверх полуовал, зелёный или белый – в зависимости от времени года. Сугроб и стог – вертикальная прямая, соединяющая небо и землю. Цветные пятна на холсте: это и луговое разнотравье, и похожая на космический взрыв хризантема, и деревья в поле, а также дома и храмы. Художник Николай Молодцов видит мир через цвет, через его богатство и разнообразие. Упрощая форму, лишая предметы и вещи лишних деталей, он как бы опоэтизирует их, возвышает над суетой, наполняет философией.
От чистого истока
Многое в жизни человека начинается в детстве. Николай вырос в семье профессиональных художников. Его отец Николай Кликушин был представителем старой реалистической школы, мэтром соцреализма. Мама Августа Молодцова тяготела к импрессионизму, к творчеству, не стеснённому жёсткими рамками, что обусловило её приход сначала декоратором в ТЮЗ, а после – на омскую студию телевидения в качестве художника-постановщика. Они познакомились в Омском художественном фонде, куда каждый пришёл своим путём. Августа Александровна – после изостудии, где первые уроки ей давал Василий Романович Волков, и Свердловского художественного училища. А Николай Филиппович, освоив уже не только школу художественного образования, но и школу войны. Он родился в небольшой деревушке Сладково Тюменской области, с детства мечтал стать художником, и, почти как Ломоносов, едва ли не пешком добрался до Омска, чтобы поступить в Художественное училище имени М..А..Врубеля. В небольшой котомке, помимо скромных пожиток, у него лежали краски – главное сокровище и ценность. Потом была война, служба в авиационных войсках, бессонные ночи дежурного техника. После войны Кликушин вернулся в Омск, где вскоре и повстречал свою будущую супругу. Наверное, её подкупила его доброта и отзывчивость. Николай Филиппович готов был помочь всем и словом, и делом, чтобы, не дай бог, ни у кого в фонде не сорвался заказ, чтобы все получили зарплату.
— То, что мои родители художники и что это какая-то особая среда, я начал понимать рано, наверное, лет с шести или с семи, – вспоминает Николай. — Когда мы в выходные ездили куда-то, например, на пикник в Старозагородную рощу, мы брали с собой чаёк, что-нибудь покушать, и обязательно краски. Родители писали этюды, у мамы они до сих пор сохранились, и я тоже что-то рисовал – какие-то берёзки, травку. Или вот ездили летом в Муромцево. Понятно, что ходили за грибами, но заодно опять же работали над этюдами. Дома, когда мама приходила со студии, она рассказывала что-нибудь об этом, отец рассказывал что-то своё, они советовались друг с другом. Садились фильмы смотреть – тоже какие-то комментарии. А ведь и книги, и фильмы, и другие какие-то вещи люди, связанные с искусством, оценивают по-особенному. Вот в такой среде я и варился.
И при этом Николай рос, в общем-то, обычным мальчишкой, которому не чужды увлечения двора. Летом он играл с друзьями в футбол, а зимой в хоккей, собирал приёмники в радиокружке. Одно время серьёзно увлёкся рок-музыкой, и даже сам смастерил электрогитару. Однако, когда пришла пора задуматься о профессии, о том, куда пойти после десятого класса, неожиданно для себя он выбрал худграф. Наверное, сказалась наследственность и впечатления от детских «пленэров».
Чуть не стал скульптором
Поступить, не имея за плечами опыта художественной школы, было почти нереально, но он поступил. Ведь у него была домашняя школа, хотя она всё-таки имела некую однобокость. И весь первый семестр Николаю было трудно идти вровень с теми, кто в детстве занимался в «художках». Вот тут-то и проснулись и азарт, и самолюбие, и какая-то гордость. Родители не давили, но смотрели работы сына строго, критиковали, иногда выносили вердикт: «Переделать!» А порою, чтобы не вступать в лишние дискуссии, Августа Александровна просто соскребала мастихином негодные, по её мнению, живописные опусы. Это случалось и позже.
— Уже работая в вечерней художественной школе, я как-то написал портрет знакомой девушки, – с улыбкой рассказывает Николай. — Формальный такой, грубоватый. А маме то ли отец принёс сирень, то ли она сама нарвала, но захотелось её написать, а чистого холста нет. И она прямо по портрету! Лучшее применение холсту нашла. Я даже не обиделся. Я вообще на критику не так болезненно реагирую, как другие.
На курсе в институте часто менялись педагоги. Самым первым преподавателем был Геннадий Арсеньевич Штабнов, он два года вёл живопись. А потом как прорвало: Шакенов, Галковский, Кичигин, Пилипенко, Либеров. Тут и прекрасные мастера живописи, и просто-таки легендарные графики. Удивительно ли, что неопытного студента мотало из крайности в крайность, он даже какое-то время увлечённо занимался скульптурой, благодаря влиянию Анатолия Петровича Юдина.
— Кто-то, может быть, считает, что плохо, если преподаватели так часто меняются, а я считаю, что это хорошо, – рассуждает сегодня Молодцов. — Во-первых, каждый преподаватель даёт тебе что-то своё, и у тебя кругозор расширяется. А во-вторых, ты понимаешь, что ты самостоятельная личность, потому что у тебя может быть хоть десять учителей, но свой путь ты должен выбирать сам, должен что-то искать, творчески расти.
Реализм и условность
Свой стиль, своя узнаваемая манера у Николая Молодцова начали формироваться ещё в институте. Большое влияние на этот процесс оказали работы импрессионистов и фовистов с их интенсивным звучанием открытых цветов. «Буржуазным» направлениям в вузе, конечно, не учили, но дома было много книг по искусству. В советское время отстаивать право на своё художественное видение, отличное от «генеральной линии», было нелегко.
— Бывало, несу работу на выставком в Дом художника, а Станислав Кондратьевич Белов, тоже мой учитель, спускается с лестницы и на весь вестибюль: «А, Молодцов! Что, опять свою мазню несёшь на выставку?» Вот такое «напутствие». А в выставкоме – Либеров, Щёкотов. Перед ними все трепетали. Чуть не так пальчик нарисуешь, и всё! Реалисты тогда правили бал. Но это тоже была своего рода профессиональная школа. Раз я хочу доказать, что что-то из себя представляю, значит, я должен делать это более убедительно. А не то что: не приняли – значит, сами дураки, ничего не понимаете!
Творческое становление пришлось на 1970-1980-е годы. Наверное, к счастью случился тогда в жизни Николая Молодцова народный Театр поэзии ДК.«Нефтяник». Руководила им Любовь Ермолаева. Её муж Юрий Шушковский работал режиссёром на телевидении, и, разумеется, был знаком с Августой Александровной. Она и рассказала, что театру нужен сценограф. Сын ей часто помогал в оформлении телевизионных постановок. Справится, подумала она. В Театре поэзии Молодцов сначала поучаствовал в восстановлении спектакля «Пять вечеров», потом делал декорации и костюмы для спектаклей «Горе от ума», «Ромео и Джульетта». В последнем огромное значение играл цвет – он был важен в каждой детали, в каждой полоске. Эту важность отметили театральные критики.
Николай Молодцов.
Семья Капулетти (илл. вверху). Семья Монтекки.
Эскизы костюмов к спектаклю
«Ромео и Джульетта» Уильяма Шекспира.
Сотрудничество с театром привело Молодцова на первые республиканские и зональные выставки. В 1979 и 1982 годах он участвовал в выставке «Театральные художники Сибири» в Новосибирске, в 1985 году – в республиканской выставке «Художники театра, кино и телевидения» в Казани, а потом попал и на первую в своей жизни «Сибирь» – грандиозную, масштабную зональную выставку (она в 1991 году проходила в Красноярске). Хорошо было то, что в театральных эскизах не нужно придерживаться законов реализма. В них допускалась любая условность, символ, гипербола. И комиссия смотрела на это сквозь пальцы: это театральный эскиз, ну и ладно! Театр и привлекал молодого художника условностью языка, возможностью экспериментировать, воплощать самые смелые идеи. Ведь в те годы театральное искусство было самым прогрессивным из всех видов искусств. Но и театральный художник зависим от многого: от режиссёра и его видения материала, от финансовых возможностей театра. Поэтому Молодцов, в конце концов, всё-таки предпочёл свободное творчество.
Дорога без конца
Дальнейший путь помогли определить пленэры в Рязани и Суздале, выплеснувшие в работы отголоски народного искусства, иконописи и детского рисунка. Поездка на творческую дачу «Горячий Ключ», после которой состоялось участие Николая Молодцова в республиканской выставке «Молодость России» в Москве, и стали уже регулярными его поездки в столицу. Период недолгой работы в Шербакуле – своеобразная «Болдинская осень» художника. Тогда было написано много работ – серий, портретов и автопортретов. И постепенно сформировалось особое цветовидение живописца, способность создавать яркий образ с большой мерой обобщения и условности.
«…Главная проблема в живописи – видеть, — говорит Молодцов. — Намешать краски – это дело техники. И времени.»
Николай Молодцов.
«Вкус лета».
2001 г.
холст ; масло : 40.0×30.0 см
Педагогическая деятельность (преподавание на кафедре живописи ОмГПУ, в ДШИ № 2, в студиях при Либеров-центре и музее «Искусство Омска») всегда совмещалась и по сей день совмещается у Молодцова с активным творчеством. Его работы представлены в собраниях 15 государственных художественных музеев городов Сибири и Казахстана, галереях и частных коллекциях в России и за рубежом. Персональные выставки проводятся регулярно. И уже младший сын Ваня готовится продолжить династию. Он с отличием окончил в 2014 году художественную школу и, скорее всего, будет дальше двигаться в этом направлении. Наверное, это немаловажно – для художника и педагога – продолжаться в детях и учениках.
Очерк Эльвиры Кадыровой «Выход в цвет» о художнике Н..Н..Молодцове опубликован под рубрикой «Художественная мастерская» в журнале о культуре и искусстве «Омская Муза» № 41 (Омск, 2016. — С. 52-55)*.
Журнал «Омская Муза» № 41 на 2016 год размещён в библиофонде открытого библиографического собрания НООБИБЛИОН (см. текст).
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
см. текст в библиофонде
начало статьи