Альманах рукописей: от публицистики до версэ  •  Сетевое издание Эссе-клуба ОМ

Игорь Сенин

БИБЛИОПОСТ • BIBLIOPOST • • •

Философия жизни Андрея Козырева По материалам эссе Андрей Козырев – талантливый поэт, известный в Омске и не только. Он молод, полон энергии, лёгок на подъём. Однако, несмотря на молодость, его стихи отличаются глубиной философского осмысления самых разных сторон нашей действительности. Именно это когда-то заставило меня всерьёз обратить внимание на его творчество. Говорят, что талантливый человек талантлив во всём. Поистине, это так. Андрей – не только замечательный поэт, но и художник, переводчик, учёный – литературовед. А недавно мне довелось открыть ещё одну грань его таланта – эссе. Эссе́ (из фр. essai «попытка, проба, очерк», от лат. exagium «взвешивание») – литературный жанр прозаического сочинения небольшого объёма и свободной композиции. Выражает индивидуальные впечатления и соображения автора по конкретному поводу и не претендует на исчерпывающую или определяющую трактовку темы. Имеет сходство с научной статьёй, литературным очерком и философским трактатом. Данному стилю свойственны образность, подвижность ассоциаций, афористичность. Некоторыми теоретиками эссе рассматривается как четвёртый род художественной литературы, наряду с эпосом, лирикой и драмой. Всем указанным признакам соответствуют прозаические произведения Андрея Козырева, в которых он, не без успеха, пытается осмыслить и прочувствовать нынешнее состояние человеческой цивилизации, пути её дальнейшего развития. Темы его эссе разные, от теории относительности до поэзии, однако объединяет их одно – стремление постичь общую картину мира, выявить всеобщие законы его развития, определить место человека в нём, остановить падение в хаос. Как поэт, Андрей Козырев, уделяет особое внимание поэзии, которая не просто образно отображает реальную действительность, но и является средством преображения реального мира, объединяя его с внутренним миром поэта. Подобное видение мне, как поэту, близко, тем более что вопросы, поднятые Андреем Козыревым, во многом созвучны с моими собственными вопросами и ответами. Действительно, мир не однолинеен, и не исчерпывается одной лишь косной материей. Наша благотворная энергия добра способна изменить его к лучшему. Но стремится ли большинство из нас к реальному действию в этом направлении? Нет. Впитавшие в плоть и кровь материализм, мы не верим в себя, а потому плачем, жалуемся на неустроенность, бесперспективность существования, и даже не пытаемся понять, почему так происходит, и как можно сделать лучше. И вот, на фоне всеобщих стенаний, молодой, не умудрённый опытом человек, ставит перед собой и нами глобальные вопросы бытия. И не только ставит, но и отвечает на них. Разумеется, можно соглашаться, или не соглашаться с его ответами. Важно то, что он не предаётся унынию, не замыкается в себе, не плывёт по течению, а думает, объясняет, действует. Да, можно сетовать на то, что всё пропало, или устраивать пир во время чумы, а можно пойти другим путём, трезво взвесив ситуацию, попробовать найти достойное решение. Подобная позиция достойна уважения, а эссе, продолжающие традиции великих философов и литераторов, нуждаются в непредвзятом изучении и осмыслении. Когда-то я написал стихотворение, которое могло бы проиллюстрировать общую направленность творчества Андрея Козырева – вот оно: Преображение Проникнув духом в сказочные дали, Воображенья пользуясь огнём, Преображаю мир, меняя в нём, Сложившейся мозаики детали. И ставлю созидания печать На косную материи основу. Есть способ мысль в реальность обращать, Энергию любви доверив слову. Вот волшебства вселенское начало, Чудес универсальный механизм – Помноженный на Веру оптимизм, Плюс вдохновенье звёздного накала – Поэзии немеркнущий огонь, Рожденье дня средь сумрака ночного… Я раскрываю сжатую ладонь, На волю выпуская птицу-слово! Что ж, рассмотрим более пристально некоторые эссе Андрея Козырева. Теория духовной относительности Каждый думающий современный человек не может ни осознавать, что Современное бытие год от года становится всё более зыбким, неустойчивым, относительным. Существует теория относительности физического мира, открытая А. Эйнштейном, однако человек живёт не только в мире физическом, но и в мире духовном, поэтому логично предположить, что вслед за теорией относительности физического мира должна быть создана теория духовной относительности. Андрей Козырев формулирует её основные постулаты: 1. Бытие конкретного человека теряется в общем бытии человечества. Жизнь обесценивается, и искусство с литературой фиксируют не столько состояние души человеческой, сколько состояние хаоса. Наша культура – хаосоцентрична. 2. Чтобы устоять перед воздействием хаоса, нужно утвердить представления о самоценности каждой человеческой жизни, сообразной с основными космическими началами. 3. Творчество и сама жизнь представляют собой непрерывный процесс метаморфоз, превращений от простого к сложному, от низкого к высокому. В процессе творчества происходит взаимодействие различных интеллектуальных планов, и в результате формируется новая – творческая – философия жизни. Возможно, данные рассуждения покажутся кому-то чрезмерно сложными, удалёнными от реальной жизни, однако это не так. Жизнь на самом деле усложняется год от года. Как правило, мы не осознаём происходящих процессов, и не влияем на них. Жизнь же, прежде всего общественная, развивается стихийно и не в нашу пользу. И здесь разговоры о предстоящем конце света вовсе не случайны. Он наступит, если каждый из нас не осознает своей положительной энергетики, и не направит её на благо через осуществление творческой деятельности. Но мы все разные, люди разных религий, философий, наций, государств, характеров. И благо, в том числе и всеобщее, каждый из нас понимает по-разному. Вот поэтому необходимо найти общий знаменатель, а для этого каждый должен научиться уважать мнение и убеждение другого. Уважать, а не навязывать своё силой или обманом. Люди разные, а человечество – одно и истина одна. Именно эту простую мысль пытается донести до нас Андрей Козырев – поэт, художник, молодой учёный, и просто неравнодушный человек. Многомерность исторического времени Задумывались ли вы, почему многим из нас так плохо, дискомфортно, неуютно в нынешнем мире? А может мы просто оказались не в своём времени? Ещё со школы нам известно, что мир материален, а формами существования материи являются пространство и время. Если пространство ещё как-то можно себе представить, то время – совсем уж непонятная субстанция. Оно как бы и есть, но при этом, слишком относительно, если не сказать, условно. Традиционно мы считаем время неким потоком, идущим от прошлого к будущему. Фактически же, время не однородно. На это обращает внимание Андрей Козырев. В истории существует несколько временных измерений. Так, наряду с объективным физическим временем, у каждого человека есть индивидуальное психологическое время. Своё цивилизационное время, есть и у каждой цивилизации. В настоящее время мир переживает несовпадение этих трёх времён, трёх темпов развития жизни, порождая кризис временнóго существования. Следствия этих кризисов, говорит А. Козырев, могут быть как конструктивными, так и деструктивными. Действительно, с одной стороны, формирование новых систем взглядов на мир и на место человека в нём, на мироздание вообще, с дугой, появление настроения всеобщего разочарования, упадка, агрессии во взаимоотношениях народов и классов. Три несовпадения: эпох, цивилизаций и культуры порождают кризис временнóго существования. Ломка временнóго самоопределения целых народов неизбежно сопровождается взрывом; вся история человечества в этом отношении есть движение от взрыва к взрыву. Однако бесконечные метаморфозы человеческого общества не всегда оправдывают те жертвы, которые были принесены во имя свершения этих метаморфоз. Так кто же мы, щепки в потоке времени, или творцы своих судеб? Куда нас несёт бурный поток, и можем ли мы надеяться на удачу, не понимая природы происходящего, не владея ситуацией? Не означает ли это, что пришёл срок всем и каждому овладеть ею? И опять же, возникает искушение проиллюстрировать данное эссе стихотворением. Время То стоишь, то вертишься юлою, То летишь как бешеный мустанг, То нависнешь вдруг над головою, Мой окоп утюжа, словно танк. От тебя в окопе не укрыться. Что же, всё, конец, проигран бой? Равнодушный монстр, слепой убийца, Как мне быть, как справиться с тобой? Падают сражённые солдаты, Со штыком на танк бросаться – бред! Получай стихов моих гранаты. Пусть ты, время, – танк, но я – поэт! Координаты цивилизационного пространства Ныне в моде космополитизм. Я же люблю Россию и считаю её уникальной, самобытной и самодостаточной мировой цивилизацией, которой вредны необдуманные заимствования из других культур. С этой точки зрения мне глубоко импонирует цивилизационная теория развития общества, подчёркивающая уникальность и равноценность для истории каждого общества, каждой цивилизации. Приятно осознавать, что к этой теории имеет отношение и наш земляк – Андрей Козырев. Интересны его рассуждения о цивилизациях, которые подобно древним континентам наплывают друг на друга, меняя себя и преображая общество. Действительно, цивилизации не одинаковы, и каждая существует в психологическом, социальном и природном измерениях. Если в одну систему координат вторгается другая, то пространство существует уже не в трёх, а во множестве измерений. Так, в истории России часто случалось, что точка отсчёта, служившая центром исторической, социальной и духовной жизни общества, сменялась, происходило постепенное вытеснение одной системы другой либо их незаметное слияние. В настоящее время, в России все центры духовного и исторического развития существуют рядом, порождая хаос. Эта ситуация, как верно подметил Андрей Козырев, уникальна для историка, но печальна для современника. Страх перед подобным образом мира заставляет одних искать точку опоры, цепляясь за какие-либо фальшивые культурные ценности, а других бороться против целого во имя иного целого, создавая новую единую систему ценностей, устанавливая единые параметры общественного, духовного и физического бытия. Следствиями этих устремлений становятся новые открытия, религиозные и философские учения, творческие достижения в искусстве и литературе. Так трагизм исторического существования человека через катарсис преобразуется в самоопределение личности, и достижения человеческого духа. Как будет развиваться дальше наша российская цивилизация зависит от нас, от нашей объединённой творческой энергии, нашей пытливости и неравнодушия, от нашей способности к объединению – интеллектуальному, духовному, нравственному, от нашей способности дать достойный ответ на, как это принято нынче говорить, мировые вызовы. Да простит меня Андрей, но созвучием к эссе снова просится стихотворение: О нашей истории У нас история одна, А взгляды – взгляды разные. Во всех учебниках она По разному рассказана. Но что же делать молодым, Кто даст им знаний лоции, Коль в голове, простите, дым, А в сердце лишь эмоции? А многим просто всё равно, Поскольку раньше не жили. К чему им в прошлое окно, Живут сегодня ежели? Но в мире действует закон Для каждого живущего – Забудет, коль, былое он, Не будет и грядущего! Как нам сегодня оценить Историю недавнюю, Чтоб не порвать преемства нить, Не упустить, чтоб главное? Где слава наша, где позор, Где траур, а где праздники? Событий прошлых до сих пор Средь нас, ведь, есть участники. И каждый правым показать Себя стремится с рвением, А вот ошибки, чтоб признать, Кто выступил с намереньем? Увы, расколот наш народ. Его в том вижу горе. И Кто делал это, должен тот Ответить пред историей. Что ж остаётся делать нам? — Взять всё, что было лучшего, Чтоб воссоздать российский храм Былого и грядущего. Концепция цивилизационных полей Данное эссе продолжает тему мировых цивилизаций. Интерес автора к затронутой области знаний не случаен, поскольку мы живём не на необитаемом острове. Вокруг нас раскинулись многочисленные государства, обладающие различной системой ценностей, конкурирующие, соперничающие друг с другом. Как говорится, этого разве что слепой не заметит. Конкуренция может быть не только экономическая, но и духовная. В связи с этим, автор отмечает, что каждая из цивилизаций порождает вокруг себя некое цивилизационное поле, которое оказывает влияние на другие цивилизации. Так, Россия сейчас находится под воздействием как минимум трёх информационных цивилизационных полей, к которым сама не принадлежит, – поля китайской, исламской и западной цивилизаций. Возможно, Россия спустя некоторое время станет «Гималаями» нового цивилизационного региона, но для этого ей придётся пережить страшные культурные и исторические катаклизмы, образно замечает автор. Взлёты, подъёмы и провалы в ноосфере мало ощутимы для нас, но именно они определяют ход развития не только человечества, но и Земли в целом. Искать механизмы для их изучения и контроля – задача науки будущего. Информационный потенциал общества Нынешний век неспроста называют информационным. Обществом накоплен огромный информационный массив, который, в свою очередь, сам оказывает влияние на социум, способствуя переменам в его структуре. Андрей Козырев задаёт вопрос, какую форму может принять имеющийся у нас информационный потенциал? И сам же отвечает на него. Интернет, социальные сети, средства массовой информации – всё это и многое другое помогает людям преодолевать преграды времени и пространства и устанавливать связь между самыми, казалось бы, далёкими точками земного шара. Эти структуры полностью не поддаются никакому внешнему контролю, они сами развиваются и оказывают влияние даже на ход человеческой истории. В сознании современного человека всё чаще возникает образ некоего планетарного мозга, созданного на основе объединения информационных ресурсов и развития информационного потенциала общества. Здесь преодолевается смертность конкретных информационных продуктов, конкретных плодов мыслительной деятельности человека. Но, если это сознание организовано неверно, то всё человечество может в едином порыве броситься к собственной гибели. Чтобы этого не допустить, необходимо приложить все усилия к тому, чтобы «духовная атмосфера человечества» оставалась чистой от проникновения в неё разрушительных идей. Но вся трудность решения этой задачи заключается в том, что никакой приказ власти не способен повлиять на общество, заражённое дурной информацией, и только мужественные усилия всех людей вообще и каждого человека в отдельности могут спасти социум от катастрофы «массового психоза». Задумайтесь, люди! Четыре благородные истины психосинтеза И опять, возвращаясь к теме неустроенности человека в современном обществе, Андрей Козырев пытается найти её причины и способы преодоления. Он рассматривает философские и психологические учения прошлого, призванные решить эту задачу, и убеждается в их бессилии. Почему? Автор даёт на это следующий ответ. Эти теории сосредотачивали своё внимание на формах психической жизни человека, упуская из внимания материал, которому придаётся та или иная форма. Именно пороки материала являются главной причиной большинства расстройств человеческого сознания. Это – «вещество существования» – психика человека, состоящая из ряда первоэлементов – «атомов психики». Эти атомы – элементарные импульсы и рефлексы психической жизни. Мысль преобразуется в чувство, а чувство – в желание и волевое побуждение, что и определяет движение внутренней жизни человека. Нарушение этого движения есть психическая болезнь. Личность становится хаосоцентричной. Нарушение движения «атомов сознания», может быть вызвано двумя основными причинами: несовпадением человека с миром и несовпадением человека с собой. Первый тип расстройства автор видит в том, что движение психических процессов в человеке не совпадает с темпами общественной жизни. В результате человек начинает противопоставлять себя обществу, культивируя в себе хаос, либо напротив, максимально регламентируя все процессы своей жизни. Другой тип расстройства – несовпадение человека с собой истекает из «белых пятен сознания», которые становятся для человека первостепенными и он выступает против «организации», вытесняя её элементы в хаос. Здесь затрагиваются основные слои человеческого бытия, сама человеческая «экзистенция», и излечение от этого расстройства возможно только с помощью максимального напряжения всех человеческих сил. Какими методами мы можем излечиться от расстройств «вещества существования»? Психоанализ – это взор человека на свой внутренний мир через окно, позволяющее видеть, но не воздействовать на явления видимого мира. Необходим психосинтез, говорит Андрей Козырев, который стал бы не «окном в мир», а «выходом на улицу через дверь». И как поэт, он безошибочно определяет главный метод преодоления хаосоцентричности – творчество, как упорядочение «единиц мысли, слова и действия» в законченные структуры. Необходимо выделить в личности несколько основных «опорных точек сознания», после чего наступает столкновение противоположностей. Важно не допустить деструктивного проявления энергии сознания, направить энергию на созидание, самовыражение в творчестве, очищение и освобождение души от тяжести хаоса, обретение ясности мировосприятия. В процессе творчества происходит взаимодействие различных интеллектуальных планов, и в результате формируется новая – творческая – философия жизни. Сопротивляйся Сопротивляйся каждый день и час Дурным поступкам, мыслям безобразным, Упрямому напору тёмных масс И постоянным дьявольским соблазнам. Сопротивляйся силе и судьбе, Сопротивляйся неприступным стенам, Сопротивляйся самому себе Как в древнем мифе Одиссей сиренам. Сопротивляйся пулям и ножам, Сопротивляйся глупости и лени, Любым сопротивляйся миражам, Не становись пред ними на колени. Сопротивляйся страху и нужде, Сопротивляйся злобе и коварству, Сопротивляйся если тьма везде, Хоть света луч дай тёмному ты царству. Сопротивляйся, рви порочный круг, Ведь мир наш погибает от удушья, Всё тише в нём живого сердца стук Среди пустыни мрачной равнодушья. Сопротивляйся смерти до конца, Превозмогай страдания и муки, И коль ты человек, а не овца, То не спеши в её отдаться руки. Доверься новым, светлым временам, Источник силы в них найти старайся, И чтоб приблизить будущее к нам, Борись, не унывай, сопротивляйся! Космос Аркадия Кутилова Было бы странным, если бы поэт Андрей Козырев, задумывающийся о духовной составляющей природы и общества, рассматривающий творчество как способ постижения себя и выхода из лабиринта хаосоцентричности, обошёл вниманием феномен поэзии своего земляка, омича Аркадия Кутилова. Стихи Кутилова не похожи на стихи других поэтов. Они пронизаны уникальным кутиловским мироощущением, которое, вне всякого сомнения, достойно самого пристального изучения. Аркадий Кутилов сумел создать особую поэтическую вселенную, подчиняющуюся своим законам, – «мир Кутилова», которого не было до него, но который продолжает жить после него. Андрей Козырев пытается понять законы этого мира, его пространство и время. Как соотносятся в нём человек и Вселенная. Как законы физического мира отображаются в мире духовном. Поэзию Кутилова можно сравнить с геометрией Лобачевского. Так, в «мире Кутилова» непересекающиеся параллельные прямые мира и человека пересекаются – и в точке пересечения могут перечеркнуть друг друга, говоря образно, образовать крест. Сопоставляя поэзию двух крупнейших поэтов Омска – Леонида Мартынова и Аркадия Кутилова, Андрей Козырев отмечает, что они по-разному воспринимали пространство – как физическое, так и духовное, «внутреннее пространство мира». Пространство Мартынова прямолинейно: Прямая, как была ты, так и будь кратчайшим расстояньем между точек, ведь иначе придётся обогнуть так много ям, так много разных кочек. («Исчезли все сомнения мои…») Кутилов же криволинеен. Даже в его знаменитых рисунках человек часто представлен в виде системы ломаных линий. Мир Кутилова Андрей Козырев сравнивает с изогнутым луком, концы которого, как противоположности светлого и тёмного начал, должны быть приближены друг к другу. И именно благодаря этому противоестественному сближению и порождаемому им напряжению, лук отпускает в полёт стрелу – стрелу поэзии, направленную тетивой мысли поэта: для нас – семь пятниц на неделе, для нас – январский соловей, а летом – музыка с метелью. в марте с крыш, вдоль мокрых стен стекает голос Нефертити… Читатель мой! я бьюсь над тем, чтоб ты вот так же мир увидел. Андрей Козырев, продолжая сопоставления, сравнивает два мироздания – Аркадия Кутилова и Юрия Кузнецова, поэта, современного Кутилову. Для Ю..Кузнецова главным был космос, а не собственная душа и её лирические переживания. Для Кутилова же космос подобен живому человеку с его конкретными особенностями, а точкой отсчёта становится душа. «Я вижу мир через себя», – говорил он. Интересным примером подобного видения является стихотворение Кутилова «Родина»: Себя я люблю, Но не скоро, А прежде – Россию любя, В России – Сибирь, В ней – свой город, В нём – сына, А в сыне – себя. Какой впечатляющий образ вереницы духовных вселенных, заключённых одна в другую, подобно матрёшкам! Как и У..Уитмен, Аркадий Кутилов мог бы назвать себя «миром и человеком». И снова напрашивается собственное стихотворение: Душа поэта Душа поэта – море-океан. Штормит порою, а порою ясно. В её глубинах может быть опасно, В них образы времён иных и стран. Душа поэта тайнами полна, Сверкающими грудами сокровищ. Но там возможно встретить и чудовищ. Она, кем только не населена… Миры неповторимой красоты Не трудно отыскать в душе поэта, Там чудеса чарующие света И воплощенья сказочной мечты, Роскошные фонтаны и сады, Цветы, неумолкающие птицы… Но есть там и подвалы, и темницы, И каторжные тяжкие труды. Вселенная, а то и не одна, В живой душе скрывается поэта. Но между силой тьмы и силой света И там не прекращается война. Поэтов много, множество миров Непознанных, таинственных и странных – То непонятных, то таких желанных, Как будто там и родина, и кров. Там живы те, кого уж нынче нет, Там в личный ад и рай ведёт дорога. Поэта мир сольётся с миром Бога, Когда оставит этот мир поэт. К вопросу об элементах сходства в мироощущении и его творческом преломлении в живописи П. Н. Филонова и поэзии Н. А. Заболоцкого Андрей Козырев продолжает сопоставлять различные виды творческой деятельности. И если раньше он сравнивал между собой поэзию различных авторов, то теперь он пошёл дальше, отважившись на сравнение поэта и художника. Казалось бы, живопись и поэзия – разные виды искусств, и в силу этого, между ними нет ничего общего, однако Андрей Козырев доказывает обратное. Языки поэзии и живописи во многом подобны друг другу. Ещё Леонардо да Винчи писал: «Живопись – это немая поэзия, а поэзия – это слепая живопись…». Перефразируя слова Леонардо, Козырев отмечает, что можно сказать и по-другому, назвав поэзию говорящей живописью, а живопись видимой поэзией. Итак, вслед за Андреем, обратимся к поэзии Н. А. Заболоцкого и живописи П. Н. Филонова. Критики (В..Альфонсов, Ю..Лотман, Е..Ковтун, Е..Степанян, Т..Бек. З..Смелкова и др.) неоднократно замечали наличие сходства между живописью и графикой Филонова и поэзией Заболоцкого, но их труды ограничивались определением общих сюжетных мотивов в творчестве Филонова и 3аболоцкого, анализ же общих принципов восприятия мира и преломления их в творчестве почти не производился. Данный пробел попытался восполнить Андрей Козырев. Павел Николаевич Филонов (1883–1941) открыл новый способ образного претворения мира, отражая в своих картинах сложные процессы природы, запечатлевая микроструктуры, создавая в едином синтезе космос. Заболоцкий высоко ценил искусство Филонова. И в мире Филонова, и в мире Заболоцкого зооморфные, антропоморфные и предметные формы соприкасаются, заимствуя друг у друга те или иные элементы. Филонов научил поэта особым приёмам видения. Это – атомистичность; многомерность; органичность; динамичность; ощущение жизни как метаморфозы. Атомистичность – это способ создания произведений искусства путём выявления мельчайших первоэлементов их художественной ткани – «атомов». Такова живопись Филонова. Стихи Н..А..Заболоцкого также атомистичны. Стихотворение строится им из «атомов» поэтической речи – фраз, отличающихся смысловой завершённостью. Например, в поэме «Деревья» (1933 г.) есть такие строки: — Я листьев солнечная сила. — Желудок я цветка. — Я пестика паникадило. — Я тонкий стебелёк смиренного левкоя. — Я корешок судьбы. — А я лопух покоя. — Все вместе мы – изображение цветка, Его росток и направленье завитка. Второй аспект – многомерность, многозначность, символичность образов. Произведения аналитического искусства Филонова отличаются смысловой неисчерпаемостью образов. Филонов изображал предметы с нескольких точек зрения одновременно, совмещал в пространстве одной картины детали разных масштабов и планов. Так, изобразить принципиально незримое художник пытался, в частности, в картинах из серии «Формула весны». Из множества мельчайших точечных мазков возникают узоры, напоминающие вид Земли с её реками, горами и лесами с высоты птичьего полёта, человеческий профиль или вид поверхности Солнца. Как и Филонов, Заболоцкий рассматривал предметы одновременно с различных позиций, от любой, казалось бы, незначительной детали, мог перейти к космическим масштабам. Например, в стихотворении «Сквозь волшебный прибор Левенгука» в поэтической форме выражается многомерное восприятие мира, сопоставляются макро- и микромир: Но для бездн, где летят метеоры, Ни большого, ни малого нет, И равно беспредельны просторы Для микробов, людей и планет. «Органичность». Филонов в сюжетах и технике живописи противопоставил механистическому искусству своей эпохи – авангарду – органическое, свободное развитие формы. На картине «Победитель города» противопоставляются живая человеческая душа и индустриальный, бездушный мир города. Из линий и пятен возникают изображения зданий, образуя лицо человека, которое как бы вырастает из окружающего пространства и доминирует над ним, приближаясь к зрителю. Противостояние «органического» и «механического» начал нередко и в творчестве Заболоцкого. Примером тому, стихотворение «Звёзды, розы и квадраты»: Звёзды, розы и квадраты, Стрелы северного сиянья, Тонки, круглы, полосаты, Осеняли наши зданья. А машина круглым глазом В небе бегала напрасно: Все квадраты улетали, Исчезали жезлы, кубки. Среди приёмов соединения элементов поэтической речи, создающих новое лицо произведения, Заболоцкий выделял «рифмовку смыслов» и принцип «многоголосого хора». В качестве примера «рифмовки смыслов», Андрей Козырев рассматривает поэму «Деревья», где отсутствуют рифма и размер. Она, говорит Козырев, словно создана из «кубиков», каждый из которых имеет собственную «картинку». Поставленные рядом, они создают общую картину мироздания, где всё друг с другом связано. Рифмуются не слова, а смыслы, размер же заменяется их гармоническим строем. Следующая точка соприкосновения творческих систем Филонова и Заболоцкого – динамика, движение. На картине «Масленица» у каждой из лошадей ноги написаны одновременно в нескольких положениях, а нанесение на холст нескольких изображений одного предмета поверх друг друга создает ощущение возникновения формы из хаоса и непрерывного роста. Стихотворение Заболоцкого «Движение», возможно, навеяно именно этой картиной Филонова: А бедный конь руками машет, То вытянется, как налим, То снова восемь ног сверкают В его блестящем животе. Особенную динамичность в поэтическом творчестве Заболоцкого и живописи Филонова придаёт приём сдвигов элементов художественного произведения, путаница, подстановка, как в стихотворении «Бродячие музыканты»: Вокруг него система кошек, Система окон, ведёр, дров Висела, тёмный мир размножив На царства узкие дворов. Другим важным элементом философской системы видения мира как у Филонова, так и у Заболоцкого было восприятие жизни и творчества как непрерывного процесса метаморфоз, превращений, взаимопереходов различных явлений. В живописи Филонова мир предстаёт в процессе метаморфозы, понимаемой как постепенное эволюционное восхождение явлений земного бытия. Подобное восприятие мира присуще и Заболоцкому. В стихотворении «Чертополох», рассматривая букет цветов, он замечает: «Это тоже образ мирозданья». Человеческие лица для него – «подобья ликующих песен», «сияющие ноты», из которых «составлена песня небесных высот». Жизнь человека трактуется как переход энергии природы в энергию творчества: Как всё меняется! Что было раньше птицей, Теперь лежит написанной страницей; Мысль некогда была простым цветком; Поэма шествовала медленным быком; А то, что было мною, то, быть может, Опять растёт и мир растений множит. Таким образом, Андрей Козырев убедительно доказывает, что основные положения «философии аналитического искусства» Филонова близки «лироэпической натурфилософии» Заболоцкого. Они оба пытались составить картину мира из мельчайших первоэлементов художественной ткани – «атомов» и показывали глубину, сложность, неисчерпаемость мира, существующего одновременно в нескольких измерениях. И Филонов, и Заболоцкий, возвышаясь своим творчеством над временем, осознавали неуловимую подвижность каждого мгновения и трактовали её как процесс вечных метаморфоз. И снова собственная стихотворная иллюстрация: Пирамиды Время – разрушающий поток, Всем людским амбициям урок, Ничего пред ним не устоит, Кроме древних, разве, пирамид. Проплывают мимо них века, Словно в небе синем облака. И представить сложно, сколько лет Пирамиды свой хранят секрет. Становились пылью города. Только их не тронули года. Гордо возвышаются над всем. Кем, когда построены, зачем? Но есть нечто, выше пирамид, Над которым время не царит – Сила и энергия идей, Порождённых душами людей. Золотой, поистине, запас, Тот, что остаётся после нас, Тот, что вдохновляет и зовёт, И ведёт на подвиги народ! А поэт, удел его таков – Создавать энергию стихов, Ту, что над веками воспарит, Выше и надёжней пирамид! К вопросу о философских аспектах игрового мироощущения в трилогии Л. Н. Толстого «Детство. Отрочество. Юность» Что наша жизнь? Игра! Действительно, игровые формы можно обнаружить во многих сферах человеческой деятельности. Тема игры как метафоры жизни, трактуемой как вечное движение, занимает важное место в русской культуре, в частности, в творчестве А..С..Пушкина («Пиковая дама»), Н..В..Гоголя («Игроки»), Ф..М..Достоевского («Игрок») и других русских писателей. Особое место в этом ряду занимает Л..Н..Толстой, на творчество которого с данной позиции, обратил внимание Андрей Козырев. Из всех произведений Толстого, тема игры, по мнению Козырева, наиболее полно и многогранно, разворачивается в трилогии «Детство. Отрочество. Юность». Здесь представлены все виды игры: детские, музыкальные, азартные игры. Элементами игрового мироощущения, формирование которых показано Л. Н. Толстым, являются: 1) осознание многоплановости игрового мира; 2) понимание наличия у этого мира нескольких центров, «точек отсчёта»; 3) признание иррациональности внутренней жизни человека. Давая характеристику названным элементам, под многоплановостью игрового процесса Козырев понимает воссоединение двух планов игры – практического и условного. Нарушение многоплановости разрушает игру. Примером такого нарушения является эпизод из повести «Детство»: «Когда мы сели на землю и, воображая, что плывём на рыбную ловлю, изо всех сил начали грести, Володя сидел, сложа руки и в позе, не имеющей ничего схожего с позой рыболова. Я заметил ему это; но он отвечал, что от того, что мы будем больше или меньше махать руками, мы ничего не выиграем и не проиграем и всё же далеко не уедем». Володя нарушает правила игрового поведения, он выходит из духовного пространства игры в реальный мир. Николенька понимает, что эти два мира существуют одновременно и переход из одного в другой ломает игру. Через постижение детской игры Николенька постигает правила «игры жизни», в которой как несоблюдение игроком правил, так и пренебрежение живыми человеческими чувствами ради абстрактных правил, признаются неправильными. Так формируется игровая философия жизни, подразумевающая сложность и многоплановость Вселенной. Игры позволяют герою Толстого осознать наличие у духовного пространства игровой вселенной нескольких центров, каждый из которых имеет право на существование. Так и в человеке могут сосуществовать различные точки зрения на истину, подобно тому, как актёр может, не меняя своего лица, выглядеть по-разному, образно подмечает Андрей Козырев. Так у Николеньки Иртеньева в результате своеобразной «игры в мудрость» появляется несколько «точек отсчёта» его внутренней жизни. Он начинает осознавать относительность различных интеллектуальных систем, складывавшихся в его сознании. Что касается иррациональности внутренней жизни человека, интересна мысль Козырева о том, что сходные психологические игровые корни имеют и детские забавы, описанные Толстым в ранней трилогии, и безудержная любовь (показанная в «Анне Карениной»), и «самоослепление» целых народов, устремляющихся по гибельному пути военных авантюр (описанное в «Войне и мире»). Безусловно, проблема игры как метафоры жизни требует дальнейшего осмысления. Однако в реальной жизни требуется универсальное правило, примиряющее людей, оправдывающее их существование. Интересен и оригинален вывод. Извечному парадоксу свободы, реально достижимой лишь на мнимой линии горизонта, даёт впечатляющее разрешение феномен игры. Человек является человеком лишь постольку, поскольку он обладает способностью по своей воле выступать и пребывать субъектом игры. Под личиною своего имени каждый из нас разыгрывает свою жизнь, и на смену старинному «Жизнь есть суета сует» способна прийти фраза «Жизнь есть игра». Далее моя стихотворная иллюстрация: Шахматы Склонясь у доски, Задумчивы, хмуры Глядят игроки На пешки, фигуры. Две рати стоят, Готовы к атаке, У каждой свой ряд, И клетки, и знаки. Война как война, Со смертью и пленом. Победа нужна И чёрным, и белым. Ни шах, и ни мат, Всё только вначале, И плох тот солдат, Который в печали. Здесь сходу не лезь, Расставлены сети. А пешка ли, ферзь – Все равные в смерти. Нельзя здесь зевать – Порубят, порежут. А жизнь если взять? Всё шахматы те же. Нас водит судьба Как пешек по полю – Всё та же борьба, Всё та же неволя. Дойдёт до ферзя Не каждая пешка, Знать точно нельзя, Орёл, или решка. И как у доски, Склонясь над Землёю, Сидят игроки – Господь с Сатаною. К вопросу о влиянии творчества Ф. М. Достоевского на литературу Японии XX века Может показаться, что Андрей Козырев, в своих эссе, отталкивается от парадоксов, находя связь между, казалось бы, несвязанными явлениями – «живопись и поэзия», «игра и жизнь», «духовная относительность», и вот теперь, «Достоевский и японцы». На самом деле, всё не так просто, ведь большое состоит из малого, и все элементы физического и духовного миров связаны между собой невидимыми нитями, влияя друг на друга и взаимодействуя друг с другом. И эту неразрывную связь Андрей аргументирует и доказывает. Уж кому-кому, а ему как поэту, она видна и ощутима. Итак, что же общего между Достоевским и японцами? Историю человечества Козырев образно сравнивает с огромной горой, к вершине которой – Истине Бытия – стремились и стремятся все народы, но у каждого свой путь. Многие великие мыслители приближались к вершине и обретали возможность видеть всё человечество. И для них исчезали границы между странами и преграды между людьми разных культур. «Все высшие проявления человеческой мысли сообщаются между собой», – говорил известный японский писатель Китамура Тококу. Россия, как известно, расположена между Европой и Азией, объединяя в себе и западные, и восточные духовные ценности. И потому она призвана осуществить интеграцию культур Востока и Запада. Козырев отмечает особый интерес зарубежных культур к русским писателям и особенно к Ф..М..Достоевскому, влияние творчества которого на мировую литературу неоспоримо. Неоднократно подчёркивалось влияние творчества Достоевского на литературу Запада. Соглашаясь с этим, Андрей Козырев ставит вопрос и о влиянии русского писателя на литературу Востока, в частности, Японии. Не составляет секрета противоречие между западным и восточным мировоззрениями, которое проявляется и в литературе. Человек как личность мало интересовал писателей. Идеи восточной философии с её равнодушием ко всему индивидуальному, особенно философии бусидо, мешали усвоению знаний о личности человека. В ХХ веке Япония «открыла двери» Западу. Приход в Японию европейской цивилизации с её индивидуалистическими тенденциями, потребительским отношением к жизни и природе и вызванный этим отход от национальных духовных ценностей сильно повлияли на самосознание японцев, вызвав разлад человека с собой, утрату самотождественности, одиночество. Возникла потребность разобраться, что происходит в душе человека, необходимость «школы психологизма». Произведения Достоевского стали такой «школой». Его психологический метод изображения мира и человека сильно повлиял на становление реализма в японской литературе ХХ века. Каковы же основные положения философии личности Достоевского? Г..Померанц предложил, так называемые, формулы «эвклидовского» и «неэвклидовского» сознаний. По первой формуле, человек равен только самому себе, у его личности нет точек соприкосновения с личностями других людей, он обособлен от человечества, не связан ни с чем происходящим в мире. Таков Раскольников из «Преступления и наказания». По второй формуле, человек не совпадает полностью с самим собой, со своими представлениями о себе, но всегда хотя бы частично совпадает с душой другого человека. Признание существования внутреннего родства всех людей приводит к обретению веры в бесконечное величие души человеческой и Духа Божия, свойственной, например, князю Мышкину или Алёше Карамазову. Последняя формула ближе к восточной философии, чем к западной, она даёт возможность объединить индивидуальное и личное начала, и не нанося ни одному из них ущерба, найти баланс между ними. Из неё Андрей Козырев выделил четыре аспекта, по которым сопоставил концепцию личности у Достоевского со взглядами японских писателей Акутагавы, Мисимы и Оэ Кэндзабуро: 1) многомерность сознания; 2) человек как со-бытие; 3) человек как часть высшего единства; 4) человек как точка зрения на мир. Идея многомерности сознания человека, сложности его души. «Мир Достоевского» Козырев сравнивает с подковообразным магнитом. Его полюса – «идеал Мадонны» и «идеал содомский»; их взаимоотношения определяет судьбы героев Достоевского. Так, в душе Дмитрия Карамазова происходит самоотрицание «идеала содомского», который отступает, побеждённый «идеалом Мадонны», и это становится началом духовного перерождения Дмитрия. В отличие от него, в душе Ивана Карамазова ни одно из противоположных духовных начал не может быть побеждено другим, и из-за этого душа Ивана словно разрывается на части. Духовное состояние, подобное состоянию Ивана Карамазова, передал великий японский писатель Акутагава Рюноскэ во многих своих произведениях. Он пытался примирить непримиримое – добро и зло, полярные силы сознания. Акутагава передал своё духовное состояние в «Диалоге во тьме», где герой разговаривает с демоном. Этот диалог является, по выражению Л..Холодовича, «усложнённым вариантом разговора Ивана Карамазова с чёртом». Второй аспект – идея о жизни человека как о со-бытии, сосуществовании, взаимодействии с окружающими его людьми, с Богом и природой. Только соединяясь со всеобщим и определяя своё место в мире, человек обретает индивидуальность. Идеи, сходные с этими, выразил в своих произведениях японский писатель, лауреат Нобелевской премии, Оэ Кэндзабуро. Он испытал сильное влияние Достоевского (в этом он признавался в «Письме японца, учившегося у русской литературы»). В романе «Потоп» писатель развивая мысли Достоевского о гибельности «обособления» человеческой души, говорит: «Кажется, Достоевскому принадлежат слова о том, что в природе всё прекрасно, будь то один листок дерева или луч солнца. И это напоминает нам… о противоречии между техникой и человеческой жизнью, между одним человеком и другим, наконец, о противоречии человека с самим собой». Жизнь человека в философии Оэ есть со-бытие, и такое её понимание автором, несомненно, сложилось под влиянием Достоевского. Далее – человек у Достоевского есть часть высшего единства. Всё человечество – единое тело, единая душа, возникающая из бесконечного множества отдельных личностей, но и отдельная личность, как прообраз мира, тоже множественна. Так, в «Преступлении и наказании» Лужин и Свидригайлов воплощают собой разные стороны души главного героя – Раскольникова. Подобным образом организована система образов в «Бесах». «Шaтoв, П..Bepxoвeнcкий, Kиpиллoв – лишь чacти pacпaвшeйcя личнocти Cтaвpoгинa». В «Золотом Храме» Мисимы Юкио главному герою сопутствуют два человека, воплощающие тёмную и светлую стороны его души. Четвёртый аспект философии личности у Достоевского – идея о том, что человек есть особая точка зрения на мир и на себя. Достоевский синтезирует мир через сознание своих героев. Так, в «Преступлении и наказании» мир показан как бы глазами Раскольникова, личность и теория которого рассматриваются с точек зрения других героев. Через их восприятие ему и его теории даётся оценка. Такой же подход к изображению мира и человека в нём прослеживается во многих произведениях Акутагавы Рюноскэ. В новелле «В чаще» одно и то же событие (убийство самурая разбойником) показано сразу с нескольких точек зрения – разбойника, жертвы и его жены. Таким образом, сопоставив концепции изображения личности у Достоевского и у писателей Японии, Андрей Козырев делает вывод о несомненном влиянии Достоевского на их творчество. Во многом благодаря воздействию его творчества, японские писатели впервые прибегли к методу анализа в изображении человека, обратились к тайнам его души. Сознавая взаимную зависимость и общность человека с другими людьми и природой, рассматривая его как часть Целого, они стали изображать мир при помощи «сквозного видения» через сознание своих героев. Так, благодаря Достоевскому, японская литература начала свой диалог с литературой России. Завершая разбор эссе Андрея Козырева, хочется поблагодарить его за смелость и оригинальность идей, за мысли, чувства, образы, неравнодушие, эрудицию и пожелать ему дальнейших успехов во всех его многочисленных творческих начинаниях. • Игорь Сенин Омск, 2012

об авторе Игорь Николаевич Сенин поэт, публицист, заведующий кафедрой истории и теории государства и права Омского экономического института, кандидат юридических наук ■ Опубликовано: 5 июля 2012 года Текст предоставлен автором. Дата поступления текста в редакцию альманаха Эссе-клуба ОМ: 05.07.2012