«Сон смешного человека» (далее просто «Сон») – одно из самых загадочных и глубоких произведений Ф..М..Достоевского, выполненное в «жанре сна». Этот жанр востребован, когда сказать нужно то, что обычно в других случаях невозможно. У Достоевского это не фантазии на социальные или научные и околонаучные темы. На сон можно списать многое и им же объяснить нереальные, неправдоподобные коллизии, нужные для раскрытия идеи. Полёт героя на неведомую голубую планету, где живут счастливые люди, позволил Достоевскому ввести в повествование это счастливое общество, общество, которого не было и нет на нашей планете и, похоже, не будет никогда. Этот жанр снимает все пространственно-временные ограничения, что позволяет писателю вынести философию произведения на самый что ни есть передний план, а историю общества и цивилизации проследить за время одной человеческой жизни [*1]. Нельзя сказать, что «Сну» посвящена обширная литература (см., напр., [*2],.[*3]). Возможно, ещё не пришло время этого произведения, оно впереди.
В настоящих заметках мне хотелось бы обратить внимание на три аспекта «Сна», которые я считаю ключевыми.
1. Смешной человек, появившись на неведомой ранее планете счастливых людей, восхищается ими, их образом жизни, гармонией между ними и окружающей их средой, проникается этой гармонией, но в итоге он развращает жизнь на этой счастливой планете. Ему, одному, удаётся развратить целую планету!
Конечно, всё это фантастика, но характер и логика эволюции этого общества нам хорошо знакомы по земной истории! Почему ему, смешному человеку, удалось разрушить образ жизни целой планеты?
2. Почему наука, призванная объяснить жизнь, вернуть счастливое состояние, оказывается столь бездушной, холодной, становится инструментом выработки чудовищных правил вроде: «Сознание жизни выше жизни, знание законов счастья – выше счастья»?
3. Смешной человек не верит увиденной Истине? Он сомневается и этим сомнением разрушает рай? И сомневаясь, не веря, он собирается идти проповедовать Истину?
Переход от рая к современному бытию – от счастья к мерзости – путь недлинный. Этот путь короче одной человеческой жизни, короче одной музыкальной ноты, потому что опыт зла, страдания, несправедливости огромен и призывает к действию, он понуждает причинять боль другому, унижать, поднимать на смех слабого и беззащитного, уничтожать тишину, счастье, цельность бытия – всего в один короткий миг.
Переход между двумя состояниями – бифуркация – совершился на земле, очевидно, в далёкие времена, а, может, его и не было никогда, его придумали недальновидные философы и поэты. Короткое время счастья – рая – и длящиеся тысячелетия времена боли и страданий в отместку за «грехопадение». Здесь грехопадение – это выстрел в себя смешного человека, убиение себя для прекращения пути бесцельного страдания и тьмы. Но вместо смерти, ибо это происходит во сне, прибытие на планету счастливых людей. Вот он рай, вот истинное счастье, непреходящее и вечное. Это – та самая Истина, которую надо, нет, не понять, а вобрать в себя, наполниться ею, раствориться в ней и стать счастливым вместе с жителями этой голубой планеты.
Но, оказалось, грехопадение – это не только выстрел в себя (его, к счастью, не было), а и его жизнь на счастливой планете, его пребывание на ней. Это его пребывание привело с неизбежностью к переходу от рая к аду, от всеобщего счастья к несправедливости, злу, унижению. Этот переход неизбежен, трагически неизбежен.
Если этот переход произошёл из-за присутствия (только присутствия!) одного, причём смешного, человека, человека не агрессивного, может потому смешного, то можно заключить, что состояние рая очень неустойчиво, оно от самого малого возмущения разрушается. Вот здесь и решение проблемы! Рая нет, он разрушился от лёгкого дуновения, рай – это желаемое, но никогда не действительное.
Человек близок к состоянию бифуркации. Причин тому много, гораздо больше, чем было бы нужно, чтобы удержаться и отойти от края. Это и физическая боль, случайная, это и болезнь, случайная, неожиданная, это и мрачная погода, это и боль рождения и умирания, и прочее, и прочее. Опыт боли накапливается. И в точке бифуркации меняется точка зрения. Ещё, может быть, не философия. Потом и философия. Потом поиски оправдания. Это неизбежно. Состояние рая неустойчиво. Оно разрушается от лёгкого прикосновения к нему. Всего один человек из другого мира, где страдание, горе, предательство, боль – обычное состояние, придя сюда, в райский мир, рушит его. Поэтому рая нет и не может быть. Устойчивое состояние – это состояние, в котором зло, ненависть, низость, предательство – это обычное состояние человеческого бытия. Это то состояние, в котором пребывает, и в котором будет пребывать мир, Вселенная. Рай и люди в нём – это не Истина, о которой объявил «смешной человек», герой Достоевского. Состояние «рая», состояние счастья – неустойчиво. Истины «смешного человека» на самом деле нет.
Небольшое возмущение и Истина рассыпается, возникает этот вот – за окном – безумный и безутешный мир. Это и есть главный и неизбежный итог Достоевского-мыслителя, Достоевского-философа, Достоевского – честного писателя и человека. Смешной человек знает это, но хочет убедить себя в обратном: Истина есть!
Происходит неизбежное. Появление в «раю» носителя, нет, не зла, а просто немного замаранного этим реальным миром человека и «рай» рушится. Что это за место такое, этот рай, рассыпающийся от лёгкого прикосновения? Где тот человек, который ищет этот рай, это место всеобщей гармонии? Всеобщего примирения и прощения, всеобщей любви, всеобщего счастья. Есть хоть кто-нибудь, кто бы его нашёл, кроме «смешного человека» Достоевского, причём во сне? А наяву?
Во Вселенной стоит тишина, райская тишина. Всё замерло, всё светло и прозрачно, звуки нежной музыки опадают с голубого небосвода. А люди слились с этим небосводом, с этой музыкой, они сами и есть эта музыка, это счастье, эта Вселенная. Динамика: «рай» медленный, почти остановившийся – счастливые часов не наблюдают. Но вот возмущение случайное, непреднамеренное, но неизбежное, случайное возмущение провоцирует движение, оно случайное, непреднамеренное. Рождается другая быстрая динамика: возникает осознание отдельности, ощущение боли, невыносимая боль, попытка понять, истолковать, мир дискретизируется, «а ты кто такой» наполняется смыслом, сердце пронзает грусть, нужно сконструировать другую жизнь, но не слепок прежней, райской, неустойчивой, а свой собственный, оригинальный, выдуманный, названный объективным, единственно правильным и понятным. Метод конструирования назван наукой.
Наука появляется на голубой планете не сразу. Уже пройден путь от прежнего рая до оценивания других, до первой пролитой крови, до понимания скорби и мук. Тогда появляется наука, которая должна справедливо и объективно рассудить, и подвести базу, не зависящую, как предполагалось, от суждений людей, от людей вообще. Они говорили: «…у нас есть наука, и через неё мы отыщем вновь истину, но примем её уже сознательно. Знание выше чувства, сознание жизни выше жизни. Наука даст нам премудрость, премудрость откроет законы, а знание законов счастья выше счастья»*1.[:.С..518]; «…наука, премудрость и чувство самосохранения заставят, наконец, человека соединиться в согласное и разумное общество, а потому пока, для ускорения дела, “премудрые” старались поскорее истребить всех “непремудрых” и не понимающих их идею, чтобы они не мешали торжеству её»*1.[:.С..518]. Но назад, в рай, уже нет пути.
Известно, что счастливым слова не нужны, им не нужна наука, не нужна философия. Они улыбаются, они слышат голоса деревьев и звёзд. Они живут в гармонии с тишиной. Их знания не нарушают эту гармонию и тишину.
Но тишина и гармония не вечны. Они как алые паруса бригантины. Они уже предчувствуют неистовый рёв урагана. Это рёв времени и пространства. Ураган приближается, нарастает тревога, безысходность. И смешной человек просыпается среди привычного, неразумного, среди горя и страдания, среди затхлых и пьяных криков скучно дерущихся у отставного капитана за стенкой несчастных людей, среди горя маленькой беззащитной девочки, у которой там во тьме нищеты и страданий умирает мать.
Крик отчаянья. Крик отчаянья Мунка. Красный закат. Истины нет. Охапки красных осенних листьев. Истины нет. Холодный дождь, красные осенние листья под ногами.
Смешной человек – один! – развратил целый народ! Он ведь развращал не целенаправленно, он не этого хотел, получилось случайно, глупо, по-дурацки. Отчего – так – получилось?
Сначала было восхищение, любование, осознание живого, вечного, непрерывного счастья людей на далёкой голубой планете. Гармония людей и природы, объединённых как одно целое и непрерывное, как музыка. Здесь не нужны слова, только музыка, музыка счастья.
«И пойду, и пойду!» В устах смешного человека эти слова – убеждение самого себя, звучат как попытка преодоления своего сомнения, причём знающего, что «это никогда не сбудется и не бывать раю»*1.[:.С..521]. «А между тем так это просто; в один бы день, в один бы час – всё сразу устроилось!»*1.[:.С..521]. В один бы день, в один бы час! Всё сразу устроилось! Помните, в фильме Рязанова герой Мягкова говорит те же слова, но они совсем не о том, что выстрадал, понял, и наполнился силой человеческой Истины «смешной человек» Достоевского. Совсем не о том!
Всё. Занавес закрывается. Finita la commedia!
Смешной человек должен был бы по писательской логике появиться у Достоевского вслед за Алёшей Карамазовым (роман «Братья Карамазовы был впервые опубликован в «Русском вестнике» в 1879 и 1880.гг.). Уже создан князь Мышкин (роман «Идиот» опубликован впервые в 1868.г.) – идеальный герой среди неправедного мира и безвозвратно погибший, убиенный этим миром. Алёша Карамазов, несущий в душе свет любви, призванный не для борьбы с этим миром, а для любви этого мира, пусть даже и несовершенного, такого как есть. Как легко может этот мир обидеть, погубить человека, такого как Алёша Карамазов! И обижает, и губит! И вот здесь, вслед за Алёшей Карамазовым, должен был бы появиться именно смешной человек, увидевший Истину, но её же и погубивший, потому что он человек нашего мира, потому что в нём сидит существо сугубо земное – мстительное, злое, эгоистическое, но, одновременно, страдающее и несчастное (рассказ «Сон смешного человека» был впервые опубликован в 1877.г.). Он готов нести свет этой Истины всему миру – миру, называющего его «смешным».
То есть никчёмным, слабым, несерьёзным. Смешным. Чтобы показать, что Истину можно увидеть и постичь только во сне.
Даже этот смешной, никчёмный, слабый, несерьёзный человек способен разрушить, развратить общество счастливых, идеальных людей. И это правда. И потому такого общества не может быть. Никогда. И это финальная точка поиска. Уже всё порушено! Маленькая, беззащитная девочка выброшена в холодный, сырой и безжалостный мир, миллионы беженцев бегут от ужаса смерти, и ребёнок-труп лежит ничком на песчаном пляже Средиземного моря, и его то накрывает равнодушная волна, то откатывается назад, подчёркивая неподвижность этой фигурки.
Но логика Достоевского другая. Именно за смешным человеком появляется Алёша Карамазов, как надежда, как смысл, как главный и единственный смысл жизни, и который без клятв – «И пойду, и пойду!» (проповедовать, совершать подвиг), – без криков, тихо идёт в этот мир, чтобы прощать и любить. Любить других как себя.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи