Клиническая психология современности всё больше обращает своё внимание на вопросы и аспекты культурологического пласта, культурные предпосылки и последствия формирования и развития продуктивных и деструктивных аномалий, в том числе одарённости и психозов. Одарённость при всём её разнообразии – универсальный феномен, и, как любая универсалия, он может быть понят и описан исключительно с точки зрения своей целостности. Многочисленные подходы к исследованию одарённости с позиции отдельно взятых научных отраслей, таких как генетика, нейрофизиология, педагогическая и клиническая психология и т.'д., освещая отдельные аспекты этого многоликого явления, не способны тем не менее воссоздать его полномасштабную дескрипцию. Междисциплинарный же подход как холистический не имеет возможности полноценного применения ввиду лишённости нативного объекта исследования, невозможности выделения последнего в силу неразвитости методологического аппарата. Система замыкается, образуя порочный круг: методологическая неопределённость отнюдь не способствует поиску объекта изучения, а интенсификация интрадисциплинарных изысканий только углубляет и расширяет пропасть, становящуюся практически непреодолимым барьером межотраслевого сотрудничества'[14].
В целях преодоления данного методологического кризиса нужно вернуться к началу: воссоздать конструкт, способный стать отправной точкой для исследования, – конструкт теоретического описания и эмпирического изучения. Наиболее перспективной формой генерирования подобного рода представления является, на наш взгляд, использование теории архетипов К..Г..Юнга, точнее – её общей культурологической составляющей, способной быть широко модифицируемой в зависимости от применяемого узкоотраслевого контекста, включая контекст клинико-психологический.
Понятие «архетип» широко используется в самых разных коннотациях. Архетип – трансцендентальная форма организации универсума'[14':'с.'132], которая, выступая краеугольным камнем символического мышления, может быть трактуема и используема исключительно широко. Нам важна возможность нахождения архетипической структуры, выступающей в качестве интегративной антропной формы познания, возможность выявления и клинического изучения той части человеческой популяции, которая имеет способность к относительно неограниченному когнитивному функционированию и созданию творческого продукта. Наиболее интересной разработкой, способной послужить указанной цели, является классификация базовых мифологических архетипов Е..М..Щепановской, ранжированных ею по признакам генезиса, исторического ракурса образования, выполняемых социально-культурных функций и типичных для каждого семантических, мифологических, идейно-философских производных'[16]. Эта классификация, включающая в себя ряд базовых архетипических структур, основана на эволюционном подходе, согласно которому они делятся на три основные группы:
описывающие сотворение мира и эволюцию человека (истока, Неба, Земли и организации мироздания);
описывающие социальный прогресс (невидимой реальности, культурного творчества, деятельности, героики и совершенства);
описывающие эволюцию индивидуальности (души, интеллектуальной функции, природы и личности).
Наиболее интересным для нас является архетип интеллектуальной функции'[16] или, на наш взгляд, более точно – интеллектуальной деятельности. Основными признаками этого архетипа являются:
культ близнецов, то есть качество двойственности, пронизывающее все понятийные структуры, связанные с данным архетипом;
нарушение запретов и правил, преодоление ограничений, представленных в образе трикстера;
функция коммуникации, к которой относятся разные виды взаимодействия людей и образ медиатора – вестника богов.
Нам интересно проследить особенности формирования этого архетипа и его связь с другими, основываясь на мифологических образах. С целью ограничения потенциально неисчерпаемого богатства трактовок мы будем пользоваться образами греческой и египетской мифологий, а также привлекать отдельные образы германо-скандинавской мифологии. В рамках греческой мифологии развивал свои воззрения сам К..Г..Юнг'[14]. Являясь во многом им переработанной, она несёт печать явной понятийной дифференцировки по сравнению с египетской архаикой, наиболее синкретичной из известных ныне. Практика герметизма, равно и образ самого Гермеса Трисмегиста, входящего в ядро исследуемого архетипа, сложилась путём слияния египетской и греческой религиозно-культовых систем.
Признак первый: дуальность
Прообразом архетипа интеллектуальной деятельности (или «функции») в классификации Е..М..Щепановской являются божественные близнецы. Символика близнецов – символика противоречия и двойственности, свойства впадать в крайности'[8]. В..В..Иванов отмечает, что первобытное искусство и первобытный культ пронизаны идеей двойственности, дуальности, чёта и не́чета, «близнецовости»'[9]. Близнецы олицетворяют единение двух душ – эмоциональной и рациональной – как путь к высшему творческому началу. В близнецах много хтонических признаков, явно выражена их связь с Небесной Богиней-Матерью, что проявляется в частом изображении их биспиралями (символом, олицетворяющем змей) и крокодилами, также указывается на их связь со скорпионом как символом богини Неба. Символика небесных близнецов рассматривается М..М..Маковским и на примере символики индоевропейской письменности: данная мифологема находит олицетворение в начертании ряда букв'[11]. С другой стороны, близнецы по существу – дети бога Преисподней, что определяет их отношение к добыванию огня и солярным символам в целом. Основной стихией, присущей близнецам, становится связывающий Небо и Землю воздух в его причудливом, изменчивом аспекте, а также любые промежуточные состояния вещества. Отсюда использование в качестве символов близнецов паруса, бабочки, лебедя, летящей стрелы, колесницы, движущихся рук и лёгких, находящихся на промежуточном этапе между вдохом и выдохом'[6]. В алхимии близнецам соответствуют процесс отвердения (фиксации), знак Меркурия, ртути как подвижной материи, свойства которой – одновременно свойства жидкости и твёрдого металла. В противоположность алхимическому пониманию близнецы, как уже указывалось, находятся в тесных взаимоотношениях с огнём, то есть воздухом, раскалённым до состояния плазмы.
В некоторых культурах близнецы – опасная игра природы, один из них после рождения умерщвляется вследствие, например, представления, что они в материнской утробе предавались разврату (особенно разнополые). Пример – фрагмент фабулы эддической песни «Перебранка Локи», где последний обвиняет Фрейю в противоестественных отношениях с братом. Зачастую пары близнецов представляли дуалистическую систему темпераментов: смертный — бессмертный; нежный, пассивный интроверт — динамичный, воинственный экстраверт. Они также образуют дуалистическую систему добра и зла. В архаических культурах (например, в культурах коренного населения Африки) близнецы и даже мать близнецов, как отмечает В..В..Иванов, вызывали суеверный страх, возможно, из-за того, что рождение двойни было относительно редким событием'[9]. В силу своей комплементарности, они описывались как неодолимая пара, которая угрожает космическому порядку и поэтому должна быть удалена из человеческого мира'[3]. На более поздних этапах развития общества формируется культ близнецов, однако при этом всё равно один из членов дуальной оппозиции маркируется отрицательно'[9].
Таким образом, одним из основных свойств искомой антропной формы архетипа интеллектуальной деятельности должна стать его диалектичность – способность к движению и развитию в широком диапазоне между полярными оппозициями. Обладание не столько промежуточными, сколько колеблющимися, «мерцающими», находящимися в постоянном изменении характеристиками, может способствовать созданию нового во всей полноте его бытия.
Признаки второй и третий:
преодоление табу и посредничество
Эти признаки непосредственно вытекают из бинарно-оппозиционных характеристик архетипа. Способность преступать запрет, основанная на противостоянии ценностей, которыми обладает личность и которые должны соблюдаться, но не соблюдаются (то есть аксиологическая система некоторым образом трансформируется), автономность личности, её изолированность, независимость, противопоставление себя обществу – это свойства, предполагающие обладание знанием об имеющейся эпистемологической альтернативе, о возможности существования чего-то, выходящего за рамки обыденной наивной картины мира. Создание любой новой системы предполагает разрушение или модификацию прежней системы: изобретательство, образование религиозных течений и магических культов, формирование новых наций и языков, совершение преступлений, появление самой способности ко лжи – всё это творческие акты, предполагающие отрицание, понимание возможности существования тёмной, изнаночной стороны мира и личности.
Всё это акты, подготавливающие рождение индивидуальности как отрицающей общее. Тем не менее архетип интеллектуальной деятельности был бы неполным, если бы, обостряя противоречия, не стремился к их преодолению, причём данное свойство обязано быть не менее имманентным, чем его структура. Создание речи, письма, счёта (в контексте математики как общей абстрактной описательной системы), лежащих в основе культуры и искусства, – это образование новой аксиологии взамен утраченной, это путь к сознанию (этимологически – «совместному знанию»), к возможности делиться опытом и объединять его. Сюда же относятся создание обмена и торговли, формирование государств и объединение верующих, описание законов природы. Эти и вышеуказанные творческие акты легко переходят друг в друга и являются, по сути, сторонами одного и того же процесса.
В своих прошлых работах мы указывали на принадлежность архетипа интеллектуальной деятельности к архетипу вечного ребёнка в классификации К..Г..Юнга'[18]. Однако в своей совместной с К..Кереньи книге «Душа и миф. Шесть архетипов» К..Г..Юнг, базируясь на греческой мифологии, описывает в числе относящихся к вечному ребёнку достаточно большое количество богов – Диониса, Гермеса, Аполлона, Эрота, даже, с некоторыми оговорками, Зевса, а архетип Трикстера полностью от вечного ребёнка отделяет'[14]. Е..М..Щепановская в созданной ею системе объединяет эти два архетипа и целиком отдаёт приоритет Гермесу'[16]. Остальные божественные дети, включая изобретателя Гефеста, не входят даже в последнюю группу архетипов, связанных со становлением индивидуальности, за исключением детей-богинь, занимающих позиции как до Гермеса (Афина, Артемида, Кора), так и после (Афродита). Однако принадлежность их к архетипу интеллектуальной функции оспорить довольно легко, несмотря на то, что их стремление к независимости (Артемида), их мудрость (Афина), преодоление ими традиций (Афродита в её ипостаси богини, толкающей на инцест, как один из основных признаков нарушения табу по Е..М..Щепановской), казалось бы, способствуют их включению в него. Всё это, несомненно, имеет право на существование и даже до некоторой степени верно, однако необходимо помнить, что любая богиня находится под выраженным влиянием архетипа Великой Матери, что приближает её к архетипу интеллектуальной деятельности как порождающее его начало, но слияние с ним генетически маловероятно. Конечно же, феноменологически это происходит в некотором количестве случаев, однако принадлежность к десятому архетипу скорее определяет двуполость, чем мужественность или женственность, именно поэтому следующие за Гермесом Арес (с которым они часто смешиваются) и Афродита к нему также не относятся, так как разделяют слившиеся в нём характеристики мужского и женского начал. С этой точки зрения, невозможно полноправно отнести к исследуемому архетипу и Зевса. В Зевсе исключительно силён образ Духа (его связь с небесной сферой и со сферой духовного становится ясной, если рассматривать этимологию его имени: первоначально Зевс являлся божеством, персонифицирующим ясное, светлое небо), Великого Старца, что делает его скорее изначально маленьким взрослым, чем взрослым ребёнком.
Остаются Гефест, Дионис и Аполлон. Мы умышленно ввели в обсуждение бога-кузнеца, несмотря на то, что К..Г..Юнг его в качестве божественного ребёнка не рассматривал. Однако Гефест интересен как полная противоположность Диониса, вместе с которым они составляют так часто выставляемую нами во главу угла дуалистичность. Гефест относится к другому архетипу в классификации Е..М..Щепановской – архетипу культуры, который противопоставляется как Дионису, так и Гермесу'[16]. Вообще следует заметить, что в индоевропейской мифологической традиции кузнец часто предстаёт как персонаж, владеющий магическими силами, а зачастую прямо или косвенно указывается на его сверхъестественное, божественное происхождение (например, образ божественного кузнеца Вёлунда из германо-скандинавской мифологии). Однако тот же Вёлунд никак не связан с интеллектуальной сферой, являясь типичным культурным героем, связанным с упорядочиванием, формированием материальной среды (что вообще достаточно характерно для индоевропейской мифологической традиции). С интеллектуальностью в германо-скандинавской мифологии связывается, например, верховный бог Асгарда Один, занятия которого в его ипостаси мудрого старца связаны с познанием рунической мудрости и различных заклинаний, созданием письменности, магией и т.'д. Непосредственно с устроением материального мира и среды обитания богов или людей его образ никак не связан.
Архетип Гефеста абсолютно мужской, он символизирует закон, установление табу, границ, конвенций. Он создатель, но его изобретения безжизненны, механистичны и мертвы, он не выходит из кузницы, полностью изолируясь от Олимпа, он дефектен, а не гармоничен. Выражаясь терминами К..Леонгарда и В..П..Эфроимсона, он шизоиден'[10;'17], то есть олицетворяет чистую и выхолощенную абстракцию. В противовес ему Дионис – это дитя природы. Это архетип деятельности и порядка, но порядок, в свою очередь, всегда очень относителен: скорее это правильное чередование системности и хаотического безумия. В Дионисе очень много женского, стихийного, интуитивного, он подвержен буйству, эмоционально неустойчив, способен постоянно умирать и воскресать, он всё время окружён последователями. В терминологии К..Леонгарда и В..П..Эфроимсона его можно причислить к циклоидному типу (упоминавшийся ранее Арес олицетворяет эпилептоидный тип реакций). Дионис также слишком полярен, слишком односторонен, чтобы быть интеллектуальным и творческим началом.
Фигура Аполлона наиболее приближена к искомому варианту. Восьмой архетип – самобытности и совершенства с такими присущими ему характеристиками, как яркость человеческой индивидуальности и талант, всевидение и независимость, гордость и дерзость, склонность к конфликту с обществом, богатство и разнообразие форм, близость к науке, искусству, культуре'[7], несомненно, способствует появлению искушения именно бога Солнца считать олицетворением интеллекта и креативности. Тем не менее Аполлону недостаёт одной единственной черты, которой обладает Гермес и которая предоставляет последнему приоритет в возможности организации архетипа интеллектуальной функции, а именно – гармоничности проявлений. Аполлон перманентно раздираем противоречиями, связанными как с избираемым им родом деятельности, так и с характеристиками его как антропоморфной личности. Он покоряет любое живое существо своим пением и терпит неудачи в любви, он может быть как пламенным союзником, так и подстрекателем мятежа, свирепо сражаться, а затем проповедовать смирение. Он сдирает кожу с Марсия, является виновником гибели Фамирида и Левкиппа, участвует в Троянской войне. В то же время после гибели своего любимого сына Асклепия он становится отшельником и в противоположность Дионису, окружённому толпой разъярённых вакханок, усмиряет неистовых муз и, провозглашая: «Познай самого себя!» и «Ничего сверх меры!», ведёт их в строгом и печальном танце'[7':'с.'57].
Гермес – олицетворение
интеллектуального и творческого процесса
Гермес – сын Зевса и Майи, то есть этимологически сын «Светлого Неба» и «Матери». Таким образом, его происхождение является зеркальным отображением происхождения верховных богов от Урана и Геи, здесь Гермес сразу выступает как новое воплощение архаического бытия, несущее в себе аналогичные задатки, то есть универсальность. Это активное начало, с момента рождения способное к автономии: едва появившись на свет, Гермес крадёт коров Аполлона, а затем в качестве откупа тут же изобретает и отдаёт тому лиру'[7]. Здесь прослеживается параллель между Гермесом и Локи (одним из самых известных богов и героев-трикстеров): последний, так же преступая правила и совершая проделки, становится «виновником» появления Слейпнира, стен Асгарда, копья Водана (у скандинавов – Один), молота Донара (у скандинавов – Тор), золотых волос Сив, золотого вепря и корабля Фро Инга (Фрейр)'[12]. Ещё будучи младенцем, Гермес крадёт скипетр Зевса, трезубец Посейдона, щипцы Гефеста, пояс Афродиты и меч Ареса. При этом он же спасает Зевса, выманив его сухожилия у Тифона, вместе с Гераклом выводит сына Посейдона Тесея из царства Аида, способствует включению Гефеста в божественный пантеон, вызволяет Ареса из плена Алоадов, помогает при рождении Дионису'[7]. От связи Гермеса и Афродиты рождается Гермафродит – воплощение совершенства и гармоничного сосуществования противоположных мужского и женского начал. Сам Гермес также сочетает в себе признаки обоих полов, что в отличие от Диониса или Аполлона ни в коем случае не вызывает у него трудностей с самоидентификацией. Гермес – проводник и посредник. Он единственный из богов Олимпа способен входить в подземное царство без риска остаться там навеки, поэтому он и является проводником душ усопших в своей роли психопомпа. Он изобрёл алфавит, свирель (в совокупности с аполлоновой лирой это делает его создателем музыки), покровительствует торговле и культурному обмену. В то же время в качестве Гермеса Хтония, Гермеса Трофония или, если пользоваться терминологией К..Г..Юнга, хтонического Меркурия он – типичный тёмный бог, покровительствующий ворам, связанный с подземными чудовищами и их покровительницей Гекатой, один из главных виновников гибели мира титанов и смены их власти олимпийцами'[5]. При этом Гермес словно находится по ту сторону добра и зла, они не существуют для него в качестве правил существования, возможно, именно поэтому он никогда не подвергается наказаниям за свои поступки, чем отличается не только от упомянутых выше Аполлона, Диониса и Гефеста, но и от своего скандинавского «коллеги» Локи'[4]. Наиболее полное воплощение Гермеса в качестве антропоморфного образа создающего интеллекта сложилось в результате синкретической трансформации его в образ Гермеса Трисмегиста, комбинирующего в себе черты богов египетской и греческой мифологий'[15]. Столь гармоничное сочетание Гермеса с египетскими аналогами, которое в отличие от всех остальных богов переросло рамки простого эклектичного переноса, легко объяснимо присущей египетской мифологии в целом склонности к слиянию образов'[13]. Большинство богов имеет два воплощения – мужское и женское. Кроме того, функции отдельно взятых богов, происходящие с ними события и даже их имена способны к практически полному слиянию. Чаще всего в качестве родственных Гермесу божеств называют Тота и Анубиса. Хотя, прослеживая становление египетского пантеона, несложно прийти к выводу, что у него имеются и некоторые другие аналоги. С богом воздуха Шу Гермеса роднят принадлежность к воздушной стихии (стоит вспомнить одни только таларии – крылатые сандалии, позволяющие Гермесу перемещаться со скоростью мысли) и роль посредника, одновременно разделяющего и объединяющего противоположности, в данном случае богов Неба и Земли – Нут и Геба'[13]. В этом смысле функции Шу ближе к Эроту, чем к приписываемому ему некоторыми авторами Агатодемону, что совпадает с некоторыми источниками, называющими Эрота сыном Гермеса и Афродиты. Много общего у Гермеса с Мином: оба они являются покровителями торговли и путешествий, оба имеют прямое отношение к фаллическим культам. Осирис, несущий в себе трикстерные черты, и Птах – изобретатель и творец, также близки Гермесу'[13]. Однако именно сочетание признаков и функций, присущих Тоту и Анубису, позволяют не только сроднить их с Гермесом, но и в несколько ином ключе раскрыть его сущность.
Тот – один из самых древних богов египетского пантеона. Являясь богом Луны, он замещает на небе Ра и входит в одну с ним триаду. При этом лунная символика, как известно, преимущественно относится к женщинам (в том числе в виду особой функции у них синодического месяца в качестве системы отсчёта менструального цикла). Таким образом, Тот изначально несёт в себе черты обоих полов'[13;'19;'20]. Он – создатель письменности, календаря, священных книг; покровитель философов, учёных, чиновников; он играет исключительно важную роль в загробном мире и является творцом многих текстов Книги мёртвых. Тот – интересная комбинация двух юнгианских архетипов – Мудрого Старца и Трикстера. В противовес ему Анубис – относительно молодой бог, брат Хора, которому они вместе с Тотом помогают взойти на трон и уничтожить Сета'[13]. Анубис – исключительно хтонический персонаж, более всего связанный с подземным миром, проводником в который он и является, и принадлежит, несомненно, к вечным младенцам, как и его брат Хор, отождествляемый с Аполлоном. Взаимоотношения Хора и Анубиса, равно как и Хора и Тота, несут те же характеристики, что были упомянуты нами в диаде Гермес—Аполлон. Однако в мифологии Египта их образы часто сливаются, в особенности это касается Хора и Анубиса, являющихся детьми не только одного отца, но и одной матери, что гораздо более явно сближает их. Хор – несомненный герой, причём имеющий чёткое солярное выражение, однако он не смог бы осуществить свою миссию, не имея под рукой ни мудрости Тота, ни навыков Анубиса'[13]. И здесь слияние Тота и Анубиса в качестве новой характеристики – создающего разума, способного пересекать границы, – позволяет по-новому взглянуть на Гермеса, уйти от персонификации его как антропоморфного существа, абстрагировав его в качестве символа креативного интеллекта, без которого вся окружающая его героика оказывается малозначимой. В данном контексте становятся понятны причины постоянного обращения других богов к Локи, Тоту и Гермесу в качестве медиаторов, помощников и источников активной созидательной силы'[4].
Итак, подытожим основные признаки, присущие Гермесу как символу креативного интеллекта, являющегося смысловым ядром архетипа интеллектуальной деятельности, для последующего поиска антропной формы феноменологического его воплощения.
Искомый образ должен быть дуален, в некоторых случаях, возможно, даже амбивалентен. Амбивалентность придаёт образу динамичность, раскрывает направление развития. Он должен обладать функциями посредника и нести способность связывать несовместимое таким образом, чтобы образуемое явление не несло печать эклектики, мёртвого конгломерата, а являлось холистическим единством, обладающим синергетическими свойствами. Данная особенность вытекает из присущего ему дуализма как возможности видеть дальнее и противоположное, что в юнгианской традиции часто пересекается, представляя собой опыт энантиодромии.
Непосредственным продолжением функции медиатора является и преступание запретов: нарушение табу предполагает поиски нового, отрицающего старое, и понимание связи, отрицающей, в свою очередь, границы между ними.
Подводя итог вышесказанному, сузим круг поиска, постаравшись предложить в целях проводимого нами клинико-психологического исследования гипотезу и модель изучения феномена. Архетип интеллектуальной деятельности проникнут дуализмом, но дуализмом особого рода – гармоничным, идеальным, где все противоположности приобретают определённое значение и сливаются в единое целое благодаря своему активному началу и постоянному движению и развитию. Если мы пытаемся воспользоваться понятием данного архетипа Е..М..Щепановской в качестве протофеномена когнитивной и творческой составляющих человеческой психики, то нам нужно учитывать и её материальный субстрат – головной мозг. Мозг человека, состоящий из двух гемисфер, функции которых во многом противоположны, но комплементарны друг другу, должен стать одной из тех «исходных точек» (здесь необходимо рассматривать как материальный субстрат, так и феномены идеального порядка), которая может послужить возможности приложения наших культурологических изысканий. Резонно выдвинуть гипотезу о наличии у лиц, являющихся представителями антропной формы архетипа интеллектуальной деятельности, абсолютной «амбигемисферии» (парафраз на амбидекстрию), выражающейся как на нейрофизиологическом, так и на нейропсихологическом, психофизиологическом и психологическом уровнях. Одним из пионеров учения об изоморфной субстратно-мозговой основе психики был Г..А..Мюррей, обозначивший свойство мозга быть локусом личности – регнантность'[17]. Г..А..Мюррей, один из основоположников гуманистической психологии, сумел объединить многочисленные теории других исследователей: кроме упоминавшихся гештальт-психологов, он многое заимствует из психоанализа З..Фрейда и аналитической психологии К..Г..Юнга. В его учении о специфических комплексах развития обсуждается «комплекс Икара», или «уретральный комплекс», в контексте развития которого Г..А..Мюрреем были описаны особенности творчески и интеллектуально одарённых личностей'[17]. Основными характеризующими признаками «комплекса Икара» являются желание бессмертия, нарциссизм, наличие высоких амбиций, связанных с высокой творческой активностью и стремлением к достижениям. Однако эти высокие амбиции довольно хрупки. Уретральным же этот комплекс назван потому, что, согласно гипотезе Г..А..Мюррея, он соотнесён с энурезом. Ранее нами уже были опубликованы работы, описывающие основные особенности икарического комплекса и развитие учения о нём в рамках как собственно фрейдовского, так и постклассического психоанализа'[1;'2]. Кроме того, мы также определили индивидуумов, обладающих признаками «комплекса Икара», как искомую антропную форму архетипа интеллектуальной деятельности. Тем не менее, только достаточно объёмные и, что хотелось бы особо подчеркнуть, междисциплинарные исследования позволят полноценно эту модель охарактеризовать и применить в клиническом контексте.
В следующей работе, являющейся логическим продолжением данного исследования, в качестве клинического примера изучения описываемого (первично культурологического) понятия средствами современной экспериментальной психологии мы продемонстрируем исследование архетипа интеллектуальной функции с помощью теста Сонди (метод портретных выборов), позволяющего описать наиболее общие характеристики направления основных влечений индивида.
•
М. Р. Арпентьева,
доктор психологических наук, доцент, профессор кафедры психологии развития и образования (Калужский государственный университет имени К. Э. Циолковского), академик Международной академии образования, член-корреспондент Российской академии естествознания;
А. А. Бадалов,
старший преподаватель кафедры медицинской психологии, психиатрии и психотерапии (Кыргызско-Российский Славянский университет имени Б. Н. Ельцина);
С. Н. Бровкина,
старший преподаватель кафедры психиатрии, психотерапии (Кыргызская государственная медицинская академия имени И. К. Ахунбаева);
С. С. Калинин,
кандидат филологических наук, преподаватель кафедры переводоведения и лингвистики Института филологии, иностранных языков и медиакоммуникаций (Кемеровский государственный университет);
Г. К. Кассымова,
преподаватель (Казахский национальный педагогический университет имени Абая).
Литература :
Бадалов А.А., Бровкина С.Н. Особенности интеллекта и мышления лиц с синдромом Икара как представителей антропной формы архетипа интеллектуальной функции // Проблемы и вызовы фундаментальной и клинической медицины в XXI веке / под ред. Н. С. Матюшенко. — Бишкек : Изд-во Кыргызско-Российского Славянского университета, 2016. — Вып. 17. — С. 30-33.
Бадалов А.А., Бровкина С.Н., Кугаевский И.А. и др. Синдром Икара: от мотивационных предиспозиций «уринарного эротизма» к когнитивным особенностям «расстройства интеграции идентичности» – эволюция представлений // Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета. — 2018. — Том 18. № 2. — С. 17-24.
Бидерман Г. Энциклопедия символов. — Москва : Изд-во «Республика», 1996. — 337 с.
Гаврилов Д.А. К определению трикстера и его значимости в социокультурной реальности // Материалы Первой Всероссийской научной конференции «Философия и социальная динамика XXI века: проблемы и перспективы», 15 мая 2006 г. / под ред. Г. П. Дьякова. — Омск : Изд. СИБИТ, ИПЭК, СРШБ, 2006. — C. 359-368.
Гаврилов Д.А. Мифологический образ Тёмного Бога в языческой традиции индоевропейцев // Вестник Традиционной Культуры. — 2004. — № 2. — С. 53-84.
Голан А. Миф и символ. — Москва : Изд-во «Русслит», 1994. — 375 с.
Грейвз Р. Мифы Древней Греции. — Москва : Изд-во «Прогресс», 1992. — 167 с.
Егазаров А. Иллюстрированная энциклопедия символов. — Москва : Изд-во «Астрель» (Изд-во «АСТ»), 2003. — 526 с.
Иванов В.В. Чёт и нечет: асимметрия мозга и знаковых систем. — Москва : Изд-во «Советское радио», 1978. — 184 с.
Леонгард К. Акцентуированные личности. — Киев : Изд-во «Вища школа», 1981. — 390 с.
Маковский М.М. Индоевропейская этимология: предмет – методы – практика. — Москва : Изд-во «Либроком», 2013. — 352 с.
Петрухин В.Я. Мифы древней Скандинавии. — Москва : Изд-во «Астрель» (Изд-во «АСТ»), 2002. — 464 с.
Рак И.В. Мифы Древнего Египта. — Санкт-Петербург : Изд-во «Петро-РИФ», 1993. — 270 с.
Форсайт образования: ценности, модели и технологии дидактической коммуникации XXI века : [коллективная монография] // Актуальные проблемы практической психологии : вып. 4. / под ред. М. Р. Арпентьевой. — Торонто : Издат.-лит. агентство «Альтасфера», 2018. — 710 с.
Шкилёв В.Д., Мартынюк Н.П. Исторические исследования первоисточников в монадологии // Альманах современной науки и образования. — 2013. — Том 69. № 2. — С. 197-209. URL: https://www.gramota.net/materials/1/2013/2/59.html (дата обращения 10.10.2019).
Щепановская Е.М. Генезис и классификация мифологических архетипов: культурфилософский подход : [дис. … канд. филос. наук]. — Санкт-Петербург, 2011. — 274 с.
Эфроимсон В.П. Педагогическая генетика. Родословная альтруизма. — Москва : Изд-во «Тайдекс К°», 2004. — 240 с.
Юнг К.Г. Душа и миф. Шесть архетипов. — Киев : Изд-во «Порт-Рояль» ; Москва : Изд-во «Совершенство», 1997. — 384 с.
Hall C., Lindsey G. Theories of Personality. — New York : John Wiley and Sons, 1970. — 340 р.
Murray H.A. American Icarus // Clinical Studies of Personality / A. Burton, R. E. Harris (eds.). — New York : Harper and Row, 1955. — P. 615-641.
Статья «Архетип интеллектуальной деятельности: современная методология дескрипции протофеномена» впервые опубликована в научном электронном журнале «Клиническая и специальная психология» №'1 на 2020 год (Том'9) под рубрикой «Теоретические исследования» [стр.'1-16]*.
Аннотация :
Современная клиническая психология фокусируется на проблемах культурологического пласта, культурные предпосылки и последствия формирования и развития продуктивных и деструктивных аномалий, в том числе анормальных аспектов творческой одарённости, связанных и сопровождающих её аномалий поведения, ценностей, выражающихся в девиациях, пограничных состояниях, психозах и соматозах. Одарённость при её значительном многообразии – универсальный феномен. При этом, как и любая универсалия, он может быть понят и описан в единстве его культурной, социальной, психологической и физиологической сторон. В статье с позиции историко-культурологического генезиса рассматриваются основы организации архетипа интеллектуальной деятельности (функции). Обсуждается широкий мифологический контекст формирования присущих архетипу интеллектуальной функции свойств, признаков и символического отождествления. Постулируется утверждение, что архетипические структуры являются не только априорно существующими механизмами познания с точки зрения формирования ментального опыта индивида в раннем возрасте, но и оказывают влияние на все последующие процессы развития когнитивного функционирования личности в норме и патологии. Вводится понятие «комплекса Икара» как искомой антропной формы исследуемого архетипа и в качестве перспективной модели дальнейшего клинико-психологического исследования.
Архетип интеллектуальной деятельности: современная методология дескрипции протофеномена // Клиническая и специальная психология. — 2020. — Том 9. № 1. — С. 1-16. — [Под рубрикой «Теоретические исследования»].
С дополнением, указанным в конце настоящей статьи – «Архетип интеллектуальной деятельности: современная методология дескрипции протофеномена» – как о логическом продолжении научного исследования [«…В качестве клинического примера изучения описываемого (первично культурологического) понятия средствами современной экспериментальной психологии мы продемонстрируем исследование архетипа интеллектуальной функции с помощью теста Сонди (метод портретных выборов)…»], статья включена в коллективную монографию под редакцией М.'Р.'Арпентьевой: сборник статей «Мифы и архетипы человеческого интеллекта» (Торонто, 2020. — С. 137-184)*.
Аннотация :
Представляемая монография – результат коллективной работы международной и междисциплинарной научной коллаборации: учёные Центральной России, Татарстана, Сибири, Венгрии, Кыргызии. В работе обсуждаются исторические, лингвистические, культурологические, психологические и иные проблемы осмысления человеческого интеллекта. Данная работа осуществлялась членами коллаборации на протяжении длительного времени и была направлена на то, чтобы продемонстрировать не только многообразие исторически сложившихся тенденций изучения интеллекта, но и перспективы осмысления этого многогранного феномена. В работе выявляется три ведущих фокуса исследования интеллекта: исторический, культурологический и психологический; осмысляются проблемы нормы и патологии интеллектуальной функции человека, проблемы научности в изучении интеллекта и его проявлений.
Монография будет интересна всем, занимающимся проблемами интеллекта и познания человеком себя и мира; может быть использована как пособие в рамках курсов «Психология познания», «Клиническая психология», «История психологии» и т. д.
Калинин С.С. Мифы и архетипы человеческого интеллекта : коллективная монография / под ред. М. Р. Арпентьевой. — Торонто (Канада) : Издательское и литературное агентство «Altaspera», 2020. — 190 с. : табл. — 23.0×15.0 см. — 500 экз. — ISBN 978-1-716-37716-7.
Kalinin S.S. Mify i arkhetipy chelovecheskogo intellekta = Myths and archetypes of human intelligence : collective monograph / Ed. by M. R. Arpentieva. — Toronto (Сanada) : Altaspera Publishing & Literary Agency Inc., 2020. — 190 p. : tabl. — 23.0×15.0 cm. — 500 copies. — ISBN 978-1-716-37716-7.
Статья «Архетип интеллектуальной деятельности» с дополнением также опубликована – в переводе на английский язык – в электронном журнале J.TECHNOL.HUM (Journal of Technology and Humanities) №'1 на 2021 год (Том'2) [стр.'9-19]*.
Abstract :
The article from the perspective of the theory of drives Szondi discusses the motivational and volitional foundations of the organization of the archetype of intellectual functions. It is postulated that archetypical structures are not only a priori existing mechanisms of cognition from the point of view of the formation of an individual’s mental experience at an early age but also influence all subsequent processes of the development of cognitive functioning. The concept of “Icaric palindrome” is introduced as a specific system of organization of emotionalvolitional processes in individuals who represent the anthropic form of the archetype of an intellectual function.
Menshikov P.V. & Sorokin A.A. The Archetype of Intellectual Function: Problems of Description and Research // Journal of Technology and Humanities [J TECHNOL HUM]. — 2021. — Vol. 2. No. 1. — P. 9-19.
Все материалы, опубликованные на сайте, имеют авторов (создателей). Уверены, что это ясно и понятно всем. Призываем всех читателей уважать труд авторов и издателей, в том числе создателей веб-страниц: при использовании текстовых, фото, аудио, видео материалов сайта рекомендуется указывать автора(ов) материала и источник информации (мнение и позиция редакции: для порядочных людей добрые отношения важнее, чем так называемое законодательство об интеллектуальной собственности, которое не является гарантией соблюдения моральных норм, но при этом является частью спекулятивной системы хозяйствования в виде нормативной базы её контрольно-разрешительного, фискального, репрессивного инструментария, технологии и механизмов осуществления).
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи