Музыка смысла.
Уже первое знакомство со стихами Н..Алешкова приводит к выводу о том, что он – явный продолжатель классической традиции в русской поэзии. То, как русская душа любит и ненавидит, радуется и страдает, смеётся и плачет, сожалеет и надеется, проявляет удаль и тоскует, мечется и находит опору в любви к родине и в памяти о детстве, – всё это нашло живое отражение в стихах Алешкова, особенно близких к лирике Есенина и Рубцова. И вместе с тем у Алешкова есть свой стиль и своя манера изложения, о чём хорошо написал литературный критик Вячеслав Лютый в своей статье, опубликованной в журнале «Наш современник». Алешков не подражатель, а именно продолжатель заявленной традиции. И он, конечно, не единственный. К этой традиции можно отнести таких замечательных поэтов, как Николай Тряпкин, Анатолий Жигулин, Владимир Соколов, Анатолий Передреев, Юрий Кузнецов, увы, уже ушедших из земной жизни. Несомненно влияние на поэтику Николая Алешкова и представителей современной ему русской прозы, прежде всего, Василия Шукшина, а также Василия Белова, Виктора Астафьева, Валентина Распутина, Юрия Казакова и Виктора Лихоносова.
Для меня лично наиболее значимым и интересным является то, как в поэзии Алешкова раскрыта тема единства земного и космического, единства жизни, смерти и бессмертия. Думается, есть основания говорить о поэтическом космизме Алешкова, поскольку в его стихах нередко выражаются космические измерения человеческих переживаний и мыслей, а земные события и дела соотносятся со звёздами, с небом и вечностью.
Кратко Алешков выразил это в следующем четверостишии:
Что я узнал? Что мир суров и прост.
Что жизнь и смерть – великая поэма.
Земная тяга и мерцанье звёзд –
Поэзии единственная тема.
Он не сомневается в том, что «мир подвержен изначально влиянью звёзд», и считает, что «звёздами путь мой вышит». Ставит для себя такую поэтическую задачу:
Я настрою свой стих по-особому,
Не ломая обычный размер,
Различить сквозь помехи попробую
Ту, небесную, музыку сфер.
Неоднократно в стихотворениях Алешкова возникает образ-символ Млечного Пути, вызывающий у поэта разные ассоциации. Млечный Путь для него – это и небесная Отчизна, и возможность посмертного существования, и место встречи влюблённых друг в друга душ, утративших тела, и бесконечный путь к истине, и рождающиеся новые миры, несущие в себе другую жизнь, и звёздная печаль по умершим близким.
Но в главном Млечный Путь является символом единства земного и вселенского. Он есть небесная река, в которую втекает и река земной жизни, несмотря на все её сопротивления, стремления течь в другую сторону, дробиться на многие русла. Небо как бы свидетельствует в пользу того, что земная жизнь не кончается только гробом, могилой и крестом, а имеет вселенские перспективы.
Думы о вечности, о звёздном бессмертии души чаще всего возникают у поэта на берегу Камы, где сквозь «молоко туманов» видны золотые купола церквей и возникает желание помолиться за светлое будущее России. Мне кажется, что у Алешкова именно здесь родились ключевые для него строки: «Я по Каме впадаю в Волгу и взлетаю на Млечный Путь». Вероятнее всего интуитивно он ощутил себя небожителем ещё в подростковом возрасте, когда пас колхозных жеребят в закамских лугах и наблюдал, будучи в ночном, открытое звёздное небо. А в зрелом возрасте написались строки:
И наша юность не кончается.
За плёсом ухают сомы.
Созвездья в вечности качаются.
И лес. И озеро. И мы.
В другом стихотворении – чувствование уже дневного неба:
Нам Создателем небо подарено,
Купол неба безмерно высок.
Наша память улыбкой Гагарина
Озарила небесный чертог.
И не знает душа отторжения
От Вселенной на Божьих весах.
Неземной синевы отражение
Я увидел у внучки в глазах.
Однако космизм поэзии Николая Алешкова есть только одна её сторона. Другая сторона выражает земные и житейские начала. Алешков совсем не космополит. Он – патриот, горячо любящий свою большую Родину – Россию и малую – село Орловку и город Набережные Челны. Это – человек, глубоко укоренённый в земле, жаждущий единства с природой, почитающий свои славянско-русские корни и бережно хранящий память о предках. Более того, он – логоцентрист, т.'е. человек, желающий жить и умереть в одной местности и чувствующий себя свободно и уютно только на своей родине («я в Орловке родился и в Орловке умру»). Поэт абсолютно убеждён в том, что родина, мать, любовь, семья, память о детстве, вера в Бога – это базовые и священные опоры для каждого человека. Игнорирование или утрата этих опор неизбежно рано или поздно приводит человека в тупик, к духовной опустошённости и ощущению бессмысленности своей жизни.
И что б со мною в жизни ни случилось,
На родине всегда я ко двору.
Ведь только здесь душа моя училась
Открытости, веселью и добру.
Алешков, не забывающий «вкус молока» послевоенного детства, высказывает даже такое несбыточное желание:
…Я б навсегда остался в детстве,
Как ангел в сказочном раю.
Да, «родина одна у человека, словно сердце – родина одна», и поэт говорит своему сыну:
Вот мой наказ, серьёзный и простой –
Нельзя менять ни родину, ни веру.
Я это знал. И ты на этом стой!
Не случайно Алешков с большим почтением очертил в стихах образы своих дедов Фёдора и Лаврентия, скончавшихся от ран, полученных на Первой мировой войне, посвятил трогательную поэму отцу Петру, участнику Отечественной войны, также получившему ранения, и матери Марине, уже ушедшим из жизни.
Поэт явно против тех, кто объявляет себя свободным от обязательств перед Родиной, своим народом и своей семьёй, ибо, живя в мире и обществе, нельзя быть свободным от них. Смена и эстафета поколений – это фундаментальный закон жизни, и каждый человек должен ощутить себя участником этой эстафеты. А каждое поколение несёт в себе не только печать своего времени, но и генетическую память, полученную от родителей. Про своё поколение Алешков говорит:
Мы из военного теста.
Боль Сталинграда и Бреста
Спрятана в нашей крови.
Мы из родительской боли
Вырвались, как из неволи,
Родина, благослови!
За этим поколением стоит советское прошлое, которое нельзя игнорировать, как бы к нему ни относиться.
Кто ты есть, если не часть своего рода? На тебе лежит ноша долга как перед родителями, так и перед детьми, и перед роднёй. Прежде всего, родные люди придут к тебе на помощь в трудную минуту и поддержат тебя в горе. Распад родственных связей – это угроза будущему человека и устоям его общежития. Сам Алешков получил необходимую сердечную помощь и поддержку от сестёр и братьев тогда, когда умерла его любимая жена, оставив ему годовалого сына. Эта жизненная драма отражена в пронзительном драматическом цикле стихотворений «Две красные розы на белом снегу». Её лирический герой не спился, не опустился, во многом благодаря поддержке родни и друзей, а через некоторое время встретил женщину, которая стала его новой женой, вырастившей и воспитавшей сына. Любимым женщинам посвящены многие стихи в книге «Дальние луга»… Алешков предлагает рецепт семейного счастья, прибегнув в стихах неожиданно для читателя к несвойственному вроде бы для себя верлибру:
Там,
Где ступила нога
Любимой женщины,
Посадите берёзу.
Там,
Где упала тень
От любимой женщины,
Постройте красивый дом.
И на грубо сколоченном ложе,
Пахнущем
Свежей сосновой стружкой,
Сотворите с любимой сына.
Вот и всё.
Секрет семейного счастья прост.
Будьте мужчиной!
Живой человек – не монах, ему присущи грехи, заблуждения, ошибки. Но он должен стремиться жить по Божьим законам. Как русскому, Алешкову важна православная вера, хотя поэт далеко не сторонник слепой веры и у него к Богу есть свои вопросы:
Вот Божий храм. Стою перед порогом.
Я был счастливым, горе пережил.
Возможно ль оправдаться перед Богом
За все грехи, какие совершил?
И надо ли идти за оправданьем?
Что можно, а чего нельзя простить?
За счастье расплатился я страданьем
На этом свете. И на том платить?
Я отвергаю дьявола, но Бога
Просить о снисхожденье не берусь.
И у меня к нему вопросов много.
Порог переступлю. Душа, не трусь!
С рождения живя в Татарстане, Алешков хорошо понимает значение дружбы между русскими и татарами и вообще между разными народами. Непростая история связала народы, живущие в Татарстане. Символом этой истории является Казанский Кремль, о котором поэт говорит и возвышенно, и по-сегодняшнему актуально:
Приветствую тебя, Казанский Кремль,
На взгорье белокаменное чудо,
Республики моей оплот и крепь,
Столетий гул доносится откуда!
Здесь хан и царь оспаривали трон.
И тот, и этот – в помыслах державных.
Но кто кому сегодня подчинён,
Не будем спорить – лучше жить на равных.
Интересуясь татарской поэзией, Алешков перевёл на русский язык стихи многих татарских поэтов, часть из которых вошла в его юбилейную книгу «Жизнь моя…», выпущенную Татарским книжным издательством в 2015 году. Но меня «зацепила» его «Баллада о любви», посвящённая судьбе выдающегося татарского поэта Хасана Туфана и его жены Луизы. Пятнадцать лет ни в чём не виновный Туфан просидел в сталинских лагерях, чудом остался жив, а его жена, горько переживая разлуку с мужем, постоянно отправляла ему посылки, приобретённые на деньги, полученные от сдачи донорской крови. Она умерла, не дождавшись мужа. А он, вернувшись из «мест не столь отдалённых», нашёл только её могилу:
Ты крови не жалела,
Пытаясь мне помочь,
Но я, как видишь, целый,
А ты навеки в ночь
Ушла, того не зная,
Что все твои харчи
Присвоили, родная,
Охранники-сычи.
Мой донор бескорыстный!
Твой дар – в моей крови,
Сильнее всяких истин
Свет истинной любви.
Алешков – противник репрессий и тоталитарного режима, пережитых народом в прошлом, противник чьих бы то ни было попыток возродить всё это в настоящем и будущем: «От колючей сталинской шинели, Господи, помилуй и спаси!». Разве можно забыть о миллионах жертв? Как крестьянский сын, Алешков не может не помнить, как «десять лет за пуд пшеницы сорной схлопотать любой колхозник мог». И о насильственной коллективизации, о гибели от голода и холода огромного числа трудолюбивого сельского люда не стоит забывать: «Крестьянство уничтожено как класс. В селе одни колхозники остались».
Алешков, как редко кто из его поколения, никогда не был членом КПСС и ныне остаётся беспартийным, полагая, что поэт и должен быть таким. А что касается литературных группировок и манифестов, то есть у него любимые строки из Владимира Соколова: «Нет школ никаких. Только совесть. Да кем-то завещанный дар». Отвергая любую утопию, Алешков в то же время осознаёт, что в условиях возникшего рыночного общества жить многим не стало проще и легче:
При коммунистах мне, ребята,
Жилось, конечно, хреновато.
В демократической стране
Ещё хреновей стало мне.
Кажущийся консерватизм Алешкова носит вполне здоровый характер. Общество, по его убеждению, не может строиться только на рыночных отношениях: «Как центр всемирного базара, ты мне не нравишься, Москва!». Алешков противится и вторжению чуждых, с его точки зрения, и уродующих начал в русскую жизнь, в культуру и литературу. По сути, он своим творчеством борется за сохранение русской аутентичности, за недопущение разрушения генетически обусловленных культурных кодов в памяти и сознании русского народа. Засилье низкопробных образцов западной культуры в современной российской жизни ничего кроме отвращения у поэта не вызывает.
Пусть черти с экрана завыли,
У нас под окном – соловьи!
И мы, мужики, не забыли
Славянские корни свои…
Не всё ещё продано, братья,
Коль Родина – в каждом из нас!..
Содом изрыгает проклятья,
Но смотрит с надеждою Спас.
Алешков отвергает шоу-бизнес, поп-культуру, «где Пушкин на Киркорова растрачен», сугубо негативно оценивает поэзию постмодерна в его сегодняшнем виде, видя в этом проявление духовного кризиса и распада.
Я, например, не столь категоричен, но всегда помню, что наш общий с Алешковым старший друг и наставник, незабвенный казанский поэт и мыслитель Виль Салахович Мустафин, называл поэзию музыкой смысла. Довольно часто в выступлениях приезжающих в Казань московских и петербургских мэтров от литературы звучит мысль, согласно которой эпоха традиционного стихосложения закончилась, и писать сейчас силлаботонические стихи – это значит следовать устарелой поэтической традиции. Дескать, хватит повторяться и перепевать старые песни. Долой вялую или монотонно барабанную рифмованную жвачку, да здравствует текст с полной свободой выраженных в нём ассоциаций и произвольной игрой слов! Последний лозунг, если прямо и не провозглашается, то подразумевается. Я не согласен с такой позицией. Мне кажется, что поэзия по определению не может быть беспредметной, бесцельной и тем более бессмысленной, сколько ни кричи о полной поэтической свободе. Она выражает в речи, языке культурный код народа, его базовые духовные ценности.
Николай Алешков своим творчеством очень естественен и уместен в народной жизни, в русской культуре и литературе. Поэтому его стихи любят в народе, и он – достаточно известный и популярный поэт и за пределами нашей республики. Его поэзия и есть музыка смысла. Пожелаю Николаю Петровичу новых творческих успехов на поэтическом поприще, а также плодотворной работы на посту главного редактора литературного журнала «Аргамак. Татарстан», выпуска каждого номера которого ждут с интересом читатели.
Статья Камиля Хасановича Хайруллина «Музыка смысла» – предисловие к книге Н..П..Алешкова «Дальние луга. Избранная лирика» (Санкт-Петербург, 2017. — С. 6-16)*.
Книга Николая Петровича Алешкова «Дальние луга. Избранная лирика» (Санкт-Петербург, 2017) представлена в открытом библиографическом собрании НООБИБЛИОН (текст в библиофонде NB).
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
см. релиз / текст в библиофонде
начало статьи