Философия – это игра в гляделки с собственной душой. Изучение человеческой жизни – игра в гляделки с зеркалом: человек смотрит на своё же отражение, соревнуясь с ним: кто сможет смотреть дольше? При этом оба соперника закрывают глаза одновременно. И человек, ощущая боль в глазах, начинает говорить, что лучше не заглядывать в глубины жизни – только ослепнешь зря…
Эта опасность самообмана является своего рода пропастью невежества, над которой подвешены отдельные люди и человечество в целом.
Легче падать в бездну, чем висеть над ней. Гораздо сложнее бесконечно долго смотреть в эту бездну, сомневаться, дрожа, удерживаться от падения, чем несколько минут стремительно лететь вниз… Но при падении в бездонную пропасть самым неприятным сюрпризом оказывается то, что дно у неё все-таки есть. И удар о камни этого дна очень чувствителен.
При падении становится ясно, что смерть страшна не в силу своей трудности, а именно в силу своей лёгкости. И страшна она не столько для тех, кто умирает, сколько для тех, кто остаётся в живых. Если человек, упавший в пропасть, не разбивается сразу, то на его удел достаётся своего рода похмелье полёта – долгие взгляды вверх, в высоту, с которой он летел, и мука осознания невозможности полёта, сопровождаемая физической болью.
Но и пребывание в подвешенном состоянии над бездной тоже мучительно: висящего над пропастью преследует страх неопределённости. Человек постоянно задаётся вопросом: «Быть или не быть?» И самым мучительным является разрешение вопроса, заключающееся в замене в его тексте слова «или» на слово «и»: быть и не быть – одновременно, пребывать в бытии и небытии сразу, существовать только наполовину, жить на четверть своих сил. Это мучительное состояние, недоступное летящему и смешное для упавшего.
Другая гибельная мысль для висящего над бездной заключается в том, что текст жизни пишется симпатическими чернилами, и только смерть делает надпись видимой. Составляя текст своей судьбы, человек действует вслепую, не знает, какова истинная ценность его поступков и свершений. (Ни одно из человеческих дел не является добрым или злым в момент его совершения, только с течением времени оно приобретает качества зла или добра.) Никто не может понять, какие ошибки допустил в жизни, пока некий Судия не проявит водяные знаки добра и зла на свече смерти. И желание понять то, что происходит в твоей жизни, постоянно толкает тебя на остановку этой жизни, на некую померанцевскую паузу созерцания, которая гораздо опаснее, чем это кажется с самого начала. Человек во всех жизненных ситуациях окружён соблазнами, и порой не поддаться им гораздо опаснее, чем довериться обману…
Эти проблемы сейчас актуальны для всей планеты. События в Японии продемонстрировали шаткость положения всего человечества. Всё человечество, как единый человек, «макроантропос», подвешено над бездной, и то, что сейчас переживает планета, может быть сопоставимо с ситуацией, когда человек, еле держащийся на тонкой верёвке над пропастью, начал бы драться сам с собой. Отдельные страны, погружённые в бессмысленное противостояние и войну, подобны частям человеческого тела, разрывающим друг друга, как на картинах Сальвадора Дали. Но и попытки отдельных энтузиастов преодолеть это гибельное положение не менее опасны. Добро с завязанными глазами, обладающее силой, бывает опаснее зла.
«Добро должно быть с кулаками», – сказал С.Куняев. Вернее было бы сказать, что добро должно быть не с кулаками, а с мозгами. Безмозглое добро с кулаками – вещь опасная… Мы должны впитывать мудрость веков, чтобы научиться предчувствовать зло и добро, видеть на бумаге жизни водяные знаки зла и добра, держа чистый лист перед источником света.
Человечество колышется над бездной… И ещё одна, более страшная бездна открывается в душе человеческой. Мы боимся бесконечности смерти вокруг нас, не замечая бесконечности греха внутри нас. Две бездны перекликаются друг с другом, и человек служит только посредником, передатчиком между ними. Прежнее представление о человеке как средоточии мироздания рушится, на смену ему приходят новые, ещё не оформившиеся до конца представления… Человек вмещает в себя бесконечность, человек больше мира, часть больше целого… Эта новая математика души заставляет людей опасаться самих себя, бежать от себя, от своей смерти.
Жизнь – это бег от смерти, а смерть – это бег от жизни. От чего мы убегаем, к тому в конце концов и приходим. Смерть живёт в жизни, а жизнь – в смерти… Это взаимопроникновение начал заставляет нас понять, что смерть – лучший учитель жизни, а горе – лучший учитель счастья. Их лекции доходчивее всех остальных. Мы должны довериться нашим учителям, слушать их суровые уроки, чтобы наше трудное существование смогло украситься светом человеческой мысли, измеряющей бесконечность.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи