1. Проблема нравственности
По словам Президента РФ Д.А.Медведева в настоящее время «в российском обществе потеряны нравственные ориентиры», то есть общество переживает нравственный кризис.
Мы видим, в чём это выражается: отсутствуют социально контролируемые нравственные нормы на телевидении; в обществе практически потеряны понятия чести и достоинства; очевидна массовая нравственная деградация культуры; широко известны «нравственные» установки политиков и СМИ; в управлении и бизнесе используются негуманные методы, действующие только в условиях войны.
Нравственность в широком смысле – это особая форма общественного сознания и вид общественных отношений.
Нравственность в узком смысле – это совокупность принципов и норм поведения людей по отношению друг к другу и обществу.
Нравственность представляет собой ценностную структуру сознания, общественно необходимый способ регуляции действий человека во всех сферах жизни, включая труд, быт, отношение к окружающей среде и управление.
Мораль (лат. мoralis – нравственный) – совокупность принятых норм поведения, общения и взаимоотношений; тип регуляции отношений людей, направленный на их гуманизацию.
В любом человеческом сообществе есть необходимость в согласовании форм жизнедеятельности и достижения различных целей. В отличие от жёстко фиксированных форм регуляции (правовая, религиозная и др.), мораль выступает в качестве «неписаного закона», эффективно реализуя свою регулятивную функцию.
В настоящее время социальное расслоение в России достигло немыслимых размеров: децильный коэффициент (отношение уровня жизни 10 % самых богатых к уровню жизни 10 % самых бедных граждан) в цивилизованных странах не превышает значения 8-9. В России по данным, помещённым в сети Интернет, он в 2000 году был равен 24. А в последние годы, вероятно, вообще перестал рассчитываться.
В отношении отодвинутой от «праздника жизни» половины населения России политическая и экономическая элита, официальная культура ведут себя как в отношении низшей расы. Происходит практическое устранение из массового сознания чувства сострадания к людям. Привычными стали статистика погибших и пострадавших, сообщения о «зачистках», в качестве героев сериалов выступают киллеры, романтизированные и даже эстетизированные бандиты.
А.И.Солженицын говорил, что нация находится «в состоянии глубокого обморока». Конечно, это преувеличение. Но в какой степени нация осознаёт, что с ней происходит?
Методы управления и ведения бизнеса (предпринимательства) откровенно заимствуются из военных действий и политики – «любой ценой». Экономическая эффективность полностью доминирует над почти забытыми социальной, психологической, нравственной, правовой, экологической и прочими составляющими эффективности управления.
Манипуляция сознанием персонала в организациях и все виды принуждения стали более предпочтительными, чем мотивация, стимулирование и убеждение. Рефлексивное управление, экзотические китайские стратагемы, суггестивные речевые методики и «эриксоновский гипноз» изучаются предпринимателями и используются с помощью квалифицированных психологов в корыстных целях. Физическое или «оргресурсное» устранение конкурентов, неправовой перехват корпоративного контроля – «рейдерство», милицейская и судебная преступность, наркобизнес, проституция, нелегальная миграция, торговля людьми, целевой подбор компромата и информационная война давно стали привычными. Одной из важнейших российских проблем, стоящих перед обществом и органами власти являются коррупционные сети, проблема коррупции достигла таких масштабов, что существенно влияет на уровень социального и политического существования страны, значительно тормозит её экономическое развитие.
В результате революций, радикальных реформ и нынешнего экономического кризиса Россия терпит крупнейшее национальное бедствие в мировой истории, большую роль в котором играет кризис отношений между обществом, властью и бизнес-сообществом (элитами).
2. Социальное партнёрство
В начале ХХ века экономический потенциал России был практически равен американскому и прогноз развития был исключительно благоприятным. Однако, в условиях назревавшего мирового кризиса, рос конфликт между интересами рвавшегося к власти бизнеса, нередко финансировавшего террористов, и властью, стремившейся в лице политической сословной элиты сохранить за собой монопольное право распоряжаться землёй и недрами. Народ же, одинаково негативно относился и к власти, использовавшей репрессивные меры, и к молодой нарождавшейся бизнес-элите – за склонность к неумеренной роскоши. Результатом стало крушение государства и кровопролитная гражданская война, как выражение столкновения общества и тоталитарной власти.
В советское время планово-директивная экономика до определённого уровня могла удовлетворять растущие социальные стандарты качества жизни. Когда хозяйственный механизм оказался неспособным их удовлетворять, конфликт между обществом и властью вылился в новый кризис и события 1991-1993 годов. Авторы работы [1] полагают, что в основе разрушения социализма лежала неспособность социалистической системы создать стимулы для завершения модернизации и вступления России в постиндустриальную стадию развития. Неэффективной в России оказалась не только административно-распределительная экономика, но и сам сложившийся социально-культурный тип целостности российского общества. Нежизнеспособными оказались не только авторитарная власть, но и имперский тип системной национальной интеграции.
Процесс реформирования на всех его стадиях, начиная с апреля 1984 года и по настоящий момент, протекал при ведущей роли политической элиты и под её контролем. Как правило, традиционным ответом России на вызовы времени всегда было усиление власти, то есть – использование насилия. Парадокс современности же заключается именно в том, что, как и прежде, всё ещё нельзя без насилия, но и многое уже невозможно с насилием. В настоящее время власть в целях реформирования общества должна формировать те или иные условия (и определять пределы свободы) для развития хозяйства и гражданского общества.
Если политическая элита, не добившись успеха в этом направлении, будет «кроить» общество и бизнес под свои интересы, это будет означать возврат к насилию как инструменту решения политических, экономических и социальных задач. В настоящее время крайне необходим переход российского общества в новое качество, в котором три главные силы развития – власть, народ и бизнес, вступят, наконец, в полноценное и полномасштабное социальное партнёрство.
Актуальной и эффективной формой социального партнёрства является согласование интересов, разработка стратегических концепций и планов социально-экономического развития территорий, которая стала в ХХ веке необходимой для многих городов и регионов мира вследствие значительных изменений условий хозяйственного освоения планеты.
Особую значимость он приобретает для России в современных социально-экономических и геополитических условиях, поскольку только на его основе органы управления и общественность смогут не просто выработать антикризисные меры, но и определить (с учётом потребностей населения, заинтересованных сторон и стратегических партнёров) судьбу своей территории в долгосрочной перспективе.
Вопросы стратегического планирования и управления для человечества на пороге третьего тысячелетия оказались тесно связанными с проблемами устойчивого развития регионов и цивилизации в целом. Рассмотренные мировым сообществом на конференциях ООН в Рио-де-Жанейро в 1992 и 1997 годах и на Всемирном саммите в Йоханнесбурге в 2002 году, они предполагают сбалансированное развитие трёх составляющих: природы, общества и экономики.
Опыт стратегического планирования позволяет выделить несколько основных положений, имеющих важное значение для городского сообщества:
1. Стратегический план служит современным вариантом общественного договора, заключаемого между всеми участниками сообщества.
2. Концепция и Стратегический план выступают документами, с которыми согласуются все серьёзные решения, принимаемые органами власти, представителями деловых кругов, городским сообществом, инвесторами.
3. Концепция и Стратегический план способствуют формированию представлений о городе, как о целостной многофункциональной системе с потенциалом саморазвития.
4. Стратегическое планирование является механизмом для привлечения инвестиций.
5. Стратегическое планирование – необходимое условие повышения имиджа территории.
В г. Омске в период с 1999 по 2002 годы по инициативе Омского Дома учёных творческой группой специалистов была разработана «Концепция стратегического развития г. Омска», в которой был учтён опыт создания стратегических планов и концепций ряда российских городов: Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода, Новосибирска, Екатеринбурга, Тольятти, Череповца, программы «Евроград-21» и др. Она завершает более чем десятилетний отрезок в истории города Омска, связанный с попытками городского сообщества самоопределиться в выборе долгосрочной стратегии [2]. В 1999 году были выделены три стратегии развития города: инерционный, промышленного развития, многофункциональный. В том же году проект Концепции был рассмотрен на общегородской конференции с участием представителей других городов и регионов, Евросоюза, Государственной Думы РФ и федеральных министерств и получил одобрение и поддержку.
В декабре 2002 года окончательный вариант Концепции был представлен общественности и рассмотрен на конференции в Администрации Омской области. В нём излагаются основные методологические и системные принципы Концепции, формулируется миссия города, проводится анализ современного состояния и перспектив развития Омска, описывается комплексная стратегия его развития: «Омск – ведущий многоотраслевой, деловой и культурный центр Сибири», приводятся рекомендации по реализации Концепции. Были учтены многочисленные замечания и дополнения специалистов органов управления и различных организаций. Концепция служит основой для формирования системы стратегического планирования и управления города Омск, разработки Стратегического плана, а также Генерального плана развития города. Положительный результат в этих процессах достигается только при тесном сотрудничестве основных субъектов – стратегических партнёров: властных структур, бизнеса, промышленности, науки, образования и населения. То есть, город должен быть корпорацией, объединяющей всех горожан для гуманитарного, экологического и экономически сбалансированного развития территории. При формировании и реализации стратегии выявляются различные ресурсы, моделируются варианты городского развития, определяются «точки роста» и «чёрные дыры» в экономике и социальной сфере, обеспечивается взаимодействие субъектов городского сообщества, формируются механизмы организации населения. Разработка и реализация Концепции основываются на следующих группах принципов:
Принципы социального партнёрства:
• Гражданское согласие и мотивация населения. Предусматривает широкое предоставление объективной информации горожанам о содержании Концепции и ходе работ по её реализации, обсуждение и общественную экспертизу.
• Баланс интересов, стратегическое партнёрство. Нацеливает на согласование позиций и действий стратегических партнёров и участников процессов, определяющих развитие города (включая социальные группы, общественные объединения, различные уровни управления).
• Легитимность. Ориентация законотворчества города и области на представленные в документе перспективы развития Омска.
• Ответственность. Предполагает создание процедуры распределения ответственности за исполнение положений документа между органами местного самоуправления, стратегическими партнёрами и конкретными исполнителями.
Принципы, связанные с управлением городским развитием:
• Целенаправленность. Все положения Концепции увязываются с целями, задачами, Миссией города и направлены на их реализацию.
• Комплексность. Учитываются принципы и механизмы, по которым важнейшие функции и структурные элементы города связаны между собой.
• Иерархичность. Город рассматривается как целостность, встроенная в субъект Федерации, регион, федеральный округ, страну и мировое сообщество. Одновременно Омск представляется иерархической системой, где протекают организационные и управляющие взаимодействия вертикального и горизонтального характера.
• Многофункциональность и многовариантность. Город Омск представляет собой многофункциональную систему, в которой разные функции подсистем имеют различные веса, которые меняются с течением времени. Устойчивое развитие города достигается только при согласовании важнейших его функций.
• Адаптивность и минимизация рисков. Учёт возможности изменения внутренней и внешней среды. Стратегия развития города должна повысить адаптивные свойства городских систем. Проведение оценки различных потерь, которые могут возникнуть в процессе реализации Концепции.
• Превентивность. Предусмотрение мероприятий, нацеленных на предотвращение негативных процессов и угроз.
• Мониторинг. Постоянный контроль реализации и корректировка разработанных в Концепции положений.
Принципы, обеспечивающие саморазвитие города:
• Интеграция и аккумуляция потенциала развития. В Концепцию закладываются механизмы привлечения внутренних и внешних по отношению к городу ресурсов, их концентрация на решении приоритетных задач (партнёрство, инновационный и коммуникативный потенциал).
• Мотивация и стимулирование. Применяются виды деятельности, обеспечивающие формирование и использование в качестве ресурса различных проявлений инициативы физических, юридических лиц и органов управления.
• Перманентный успех. При реализации Концепции поэтапно включаются быстро и эффективно выполняемые мероприятия, которые показывают реальность претворения в жизнь планов стратегического развития. Эти мероприятия необходимо широко пропагандировать в СМИ.
• Ориентация на человека и семью. Точкой приложения ряда проектов стратегического развития города должна выступить семья как базовая ячейка общества, выполняющая многочисленные функции. При этом следует учитывать демографические факторы и социологическую информацию.
Однако на пути реализации стратегий, формирования гражданского общества и достижения общественного согласия в России имеются значительные трудности.
3. Опасность бессубъектности в России
Причиной нарастающего потока угроз безопасности России в условиях богатейших запасов природных ресурсов, относительно высокого уровня технологий и высочайшего интеллектуального потенциала, ряд социальных психологов считает рефлексивные особенности российского общественного сознания [3]. В основном, это неспособность нации осознать и рационально «исправлять» пути своего развития, вследствие доминирования социальных процессов неосознанного характера (но не «глубокого обморока»). А в результате радикальных реформ произошла «системная дезорганизация» государства и общества в целом.
Известный отечественный методолог и философ В.Е.Лепский среди признаков системной дезорганизации России указывает [4]:
- государство не является чётко выраженным субъектом управления и развития, не сформировало стратегию развития (понимаемую и принимаемую большей частью населения), не обеспечило нормальные условия жизни своим гражданам, не обеспечило соблюдение основных конституционных прав;
- существенную роль в управлении всеми сферами общественной жизни играют коррумпированные чиновники, криминал и другие асоциальные элементы;
- культура «среднего класса» и элит неразвита, они дезорганизованы, не включены в реальные механизмы управления и развития;
- политические партии и движения в основной своей массе имеют бутафорский характер;
- общественные (не политические) образования слабо организованы и практически не влияют на социальные процессы;
- граждане в основном социально пассивны и имеют проблемы с самоидентификацией (государственной, этнической, семейной и др.).
Поскольку «бессубъектность» определяется главной болезнью России и его вирусом заражено государство, этносы, различные типы сообществ, индивидуумы, то признаётся необходимость экстренных мер по повышению степени организованности государства и одновременно становлению гражданского общества в России. Такого рода процессы надо осознавать, планировать и организовывать, а не надеяться на естественное их развёртывание, как это было с рыночной экономикой.
Преодоление бессубъектности России В.Е.Лепский и группа учёных Института человека РАН связывает с решением следующих первоочередных задач:
1. Разработка моделей субъектов с учётом российских традиций, цивилизационных отношений и системных требований к достижению устойчивых состояний территорий.
2. Стимулирование становления, поддержки и формирования сетевой организации стратегической элиты России, встраивание её в реальные механизмы государственного и общественного управления.
3. Создание сети государственных и негосударственных организаций типа «фабрик мысли», способных квалифицированно решать аналитические, экспертные и проектные задачи стратегического планирования и управления.
4. Поиск инновационных «системообразующих идей» для стимулирования процессов становления всех типов стратегических субъектов.
5. Повышение культуры россиян в сфере стратегического управления.
6. Создание механизмов реальной включённости граждан и общественных образований в процессы контроля над государством и управления Россией.
7. Формирование информационной среды становления и поддержки гражданского общества в России.
Выход России из состояния «системной дезорганизации» связан с развитием рефлексивных качеств и процессов, решением проблемы становления системы стратегических субъектов: общества в целом, государства, различных элит, сообществ, активных граждан, а также созданием новых высоких гуманитарных технологий, в том числе – обеспечивающих баланс интересов элит и гражданское согласие, консолидацию всех здоровых сил общества.
Процессы, проходящие в России в этих направлениях, дают положительные результаты и позволяют надеяться на дальнейшие успехи [5].
4. Рефлексивное управление
В конце октября 2000 года в Москве в рамках Федеральной программы мероприятий по встрече третьего тысячелетия состоялся международный симпозиум «Рефлексивное управление». При поддержке администрации Президента РФ этот симпозиум провёл Институт психологии РАН. В нём приняло участие около 200 специалистов из России, CША, Канады, Украины, Молдавии и т.д. [6].
На симпозиуме отмечалось происходящее в России и мире осознание того, что исчерпан ресурс традиционных социальных технологий и рассматривалось введенное более 30 лет назад членом Московского методологического кружка (ММК) Владимиром Лефевром понятие «рефлексивное управление», а также связанное с ним понятие «рефлексивная система», которые оказали существенное влияние на многие естественнонаучные и гуманитарные области знаний, стали широко применяться в практике управления.
Идеи В.А.Лефевра были подхвачены как в российской, так и в американской научной среде, но использовались и развивались существенно по-разному. Американские работы находились под сильным влиянием бихевиористского подхода, использующего простую схему «стимул-реакция». В российских исследованиях просматривается интеграция этого направления с субъектным (субъектно-деятельностным) подходом. В контексте рефлексивных процессов и рефлексивного управления на симпозиуме обсуждались и практические вопросы:
1. Почему возникают социальные конфликты при внедрении любых инновационных проектов (инвестиционных программ)?
2. Почему не удаётся мобилизовать интеллектуальный и духовный потенциал России на решение стратегических проблем развития?
3. Почему новые информационные технологии недостаточно эффективно используются при решении стратегических проблем?
4. Почему государство не умеет гибко взаимодействовать со свободной прессой и религиозными образованиями?
5. Почему Россия часто проигрывает в информационных войнах?
Проблемы рефлексии всегда занимали важное место в российской культуре и приобретают особое значение в настоящее время. Рефлексия (от лат. reflexio – отражение) – процесс самопознания субъектом внутренних психических актов и состояний. Понятие рефлексии возникло в философии, означало процесс размышления индивида о происходящем в его собственном сознании и основывалось на реальной способности человека к самоотчёту об испытываемых им фактах сознания, самоанализу собственных психических состояний. Рефлексия в социальной психологии выступает в форме осознания действующим субъектом (лицом или общностью) того, как они в действительности воспринимаются и оцениваются другими индивидами или общностями.
Поскольку рефлексия – это не просто знание или понимание субъектом самого себя, но и выяснение того, как другие понимают «рефлектирующего», его личностные особенности, эмоциональные реакции и когнитивные (связанные с познанием) представления, то рефлексия представляет собой процесс удвоенного, зеркального взаимоотображения субъектами друг друга, содержанием которого выступает воспроизведение, воссоздание особенностей друг друга.
Рефлексивное управление (как его определяет В.А.Лефевр) – это информационное воздействие на объекты, для описания которых необходимо употреблять такие понятия, как «сознание» и «воля». Такими объектами являются отдельные люди и объединения людей: семья, группа, страна, нация, общество, цивилизация.
Термин «рефлексивное управление» может пониматься в двух смыслах. Во-первых, как искусство манипуляции людьми и объединениями людей. Во-вторых, как специфический метод социального контроля [7].
Как вид искусства рефлексивное управление имеет тысячелетнюю историю. Наиболее ярко оно проявило себя в военном деле. Можно привести огромное количество примеров, когда информационное воздействие на противника позволяло выигрывать сражение малыми силами. Как метод социального контроля рефлексивное управление появилось лишь в начале 60-х годов ХХ века, в период, когда начала формироваться концепция информационной войны.
Специфика этого метода заключается в том, что генерация информационных воздействий опирается не столько на естественную человеческую интуицию, сколько на особую модель управляемого субъекта. Следует иметь в виду, что рефлексивное управление изначально не связано ни с ложью, ни с дезинформацией. Например, чтобы жители страны поверили в истинность необычного, но правдивого правительственного сообщения, оно должно быть специально подготовлено.
Успех рефлексивного управления в значительной мере зависит от качества модели субъекта. Психологические модели, основанные на традиционных бихевиористских и даже психоаналитических понятиях, оказались малоэффективными. Модель субъекта должна отражать не только его поведение, но также и его способность осознавать самого себя и других субъектов, включая и тех, которые пытаются установить контроль над его поведением, то есть модель должна быть рефлексивной. Традиционные модели этим качеством не обладали.
Первые реально работающие рефлексивные модели появились в конце 70-х годов. Их создание было активно поддержано военными и дипломатами, поскольку сложные военно-политические коллизии ранее находились вне сферы научного рассмотрения. Однако экономисты встретили их достаточно холодно, что В.А.Лефевром объясняется следующим образом. В основе экономических моделей, начиная с политической экономии XVIII века, лежит представление о человеке как о рациональном существе, стремящемся максимизировать свою выгоду.
Рефлексивные модели внесли в научное представление о человеке новое измерение, связанное с такими категориями, как «мораль», «совесть» и «чувство справедливости». Они позволяют отражать ситуации, в которых люди не только стремятся получить материальный доход, но выступают как члены различных сообществ, стремятся выглядеть достойно в своих собственных глазах и в глазах других людей, имеют неутилитарные цели, совершают жертвенные поступки.
В.А.Лефевр утверждает, что существуют общественные культуры двух типов. В культурах первого типа достоинство людей возрастает, когда они устанавливают отношения компромисса друг с другом, а в культурах второго типа – когда они бескомпромиссны друг к другу. Поэтому в культурах первого типа легко возникает процедура саморазрешения конфликтов, в то время как в культурах второго типа сама по себе эта процедура не появляется. В книге В.А.Лефевра «Алгебра совести» (1982 г.) показывалось, что официальная культура Советского Союза принадлежала ко второму типу, поэтому отсутствовала процедура саморазрешения конфликтов: они либо заканчивались победой одной из сторон, либо ликвидировались вышестоящей инстанцией. Это в значительное мере определило характер трудностей, с которыми столкнулась страна при попытках перехода к рыночной экономике и резкой демократизации, поскольку рынок с социально-психологической точки зрения представляет собой множество конфликтов, каждый из которых, разрешаясь, превращается в сделку. Выход мог бы состоять в массированном рефлексивном управлении, внедряющем принципы взаимного сотрудничества, что при современных возможностях СМИ является реальной задачей.
Целью такого управления должно было бы стать повышение самоуважения участников конфликта в случае его разрешения, а не в случае его провала. Такое воздействие могли бы проводить политическая и экономическая элиты, взяв на себя как функцию гаранта частной собственности, так и функции активизатора чувства собственного достоинства у миллионов людей, вышедших на экономическую арену.
По словам В.А.Лефевра этого не произошло, потому, что группа гарвардских специалистов, приглашённых для разработки проектов российских экономических реформ, основывала свои рекомендации на идеях традиционной макроэкономики, в фундаменте которой лежит модель рационального субъекта. В соответствии с этими взглядами государство устранило своё влияние на развитие экономической системы, однако субъекты, появившиеся на экономической арене, оказались неспособными разрешать возникающие конфликты. Функции арбитров в массовых экономических конфликтах стали выполнять представители криминальных структур, которые заполнили вакуум, образовавшийся после ухода государства. Государство же утратило монополию на сбор налогов, люди стали чувствовать себя глубоко униженными, началась массовая моральная депрессия.
Одной из уникальных особенностей российских реформ является то, что в социально-экономических трансформациях планетарного масштаба впервые приняли участие учёные, научная элита. Однако ими была использована устаревшая макроэкономическая модель чисто рационального человека, которая не позволяет понять причины конфликтов, раздирающих сегодняшний мир. Эти конфликты носят в большей степени моральный, чем экономический характер. Поэтому необходимо создавать модели, в которых моральное измерение человека было бы представлено в ясных научных терминах.
Предложенная В.А.Лефевром концепция рефлексивного управления весьма успешно справляется с анализом класса управленческих ситуаций, в которых управляемый объект имеет собственные цели, отличающиеся от целей управленца. Сейчас актуальным является применение аппарата анализа рефлексивных процессов к социальным конфликтам и управлению общественными процессами [8].
5. Общий язык и социальные институты
Для управления общественными изменениями отечественными методологами было проведено расширение лефевровской концепции рефлексии, в частности, за счёт введения в неё понятия «социокультурного института».
Для субъекта планируемых общественных изменений институты становятся предметом рефлексивного осознания; ставятся цели на преобразование, разрабатываются методологические подходы к рефлексивному управлению общественными процессами, основанные на сочетании анализа рефлексивных процессов и институционального анализа. В.А.Лефевр поставил задачу вернуть описанию психологических процессов управления, которые строились на схемах бихевиоризма, представляющих психику как «чёрный ящик», их духовное содержание. Бихевиоризм порождает кибернетические схемы управления, успешно работающие в ситуациях, когда управляемый объект не имеет собственных целей, а лишь реагирует на воздействия управленца.
Аппарат анализа рефлексивных процессов, успешно примененный к задачам менеджмента и конфликтологии, можно приложить к актуальным проблемам управления общественными процессами – таким, как осуществление «планируемых» изменений общественного устройства, реформирование различных сфер политической и хозяйственной жизни, институциональные преобразования и т.п. [9]. При использовании рефлексивного метода традиционный объект управления уже не является полностью внешним управленцу (как в естественных науках для технических и биологических систем): вместо объекта теперь надо рассматривать конфликт, частью которого является сам управленец.
Ситуация реформирования в России все время выходит из-под контроля в полном соответствии с выводом В.А.Лефевра о том, что «объект» всячески пытается быть неадекватным знанию о нём, имеющемуся у управленца, «просчитывает» это знание и непрерывно «уходит» от него, делая его неверным. Примером подобного «злонамеренного» поведения объекта управления является реакция бизнес-сообщества на нововведения в налоговом законодательстве. Объект управления, за которым признаётся автономия, неизбежно будет проявлять самодеятельность, не совпадающую с замыслами управленца. Технологии рефлексивного управления успешно используются в рамках маркетинга и предвыборных компаний, однако в процессах реформирования они практически не выходят за пределы локальных PR-акций [10].
Ситуации общественных изменений, особенно в условиях различия культур, порождают социальные и культурные конфликты. Они становятся разрешимыми лишь тогда, когда имеются (или удаётся создать) адекватные социокультурные институты, способные выполнить функцию стабилизации общественной динамики, которая становится возможной благодаря наличию у них направляющих идей, оформленных формальными процедурами, применяемыми в том числе и для разрешения социальных конфликтов. И, напротив, при осуществлении этих процедур стороны конфликта через обращение к принципам явно или неявно апеллируют к направляющим идеям, то есть осуществляют социальную рефлексию. Поэтому в этих ситуациях должны использоваться как средства анализа рефлексивных процессов, так и инструменты институционального анализа.
При этом логические связи, схемы и формальные процедуры могут соединять мысли, высказанные различными людьми, которые становятся в этом случае участниками коллективного процесса мышления. Соответствующий коллектив людей использует некоторый «общий язык», логические правила, схемы, процедуры и т.п. как средства организации общего для них процесса мышления. Иными словами, процесс коллективного мышления опосредован, то есть организован с помощью этих средств, которые имеют интерсубъективный (надындивидуальный) характер, что даёт право называть опосредуемый ими коллективный процесс мышления социально-организованным [11].
Можно выделить два важных типа опосредования социально-организованного процесса мышления: семиотический (знаковый) и институциональный. Институты представляют собой эффективный тип посредников и это хорошо видно на примере состязательных институтов правосудия и законотворчества, в которых характер мышления является социально-организованным и коллективным. В состязательных институтах в каждый конкретный момент интеллектуальные функции мышления, понимания, рефлексии и т.д. так распределены между участниками коллективного процесса, что вклад любого из участников является принципиально частичным, и субъектом мышления оказывается не человек, а институт [12]. Приговор выносит суд, закон принимает парламент, в которых существуют процедуры, соорганизующие коммуникацию участников в единый процесс [13].
Состязательный институт переоформляет конфликтную ситуацию в процессе коммуникации сторон по «логике процедуры» и оказывает регулятивное действие, создавая «идеальную добавку», что приводит к сдвижке конфликтной ситуации. В более общем случае можно говорить не о состязательных институтах, а о «коммуникативных форумах», часть которых организована как состязательные институты с чётким процессуальным регламентом (суд, парламент), другие же имеют форму «более свободных» публичных пространств. Для суда институциональное опосредование можно представить в схему правового пространства: слой событий и свидетельств; слой суждений и интерпретаций; слой квалификаций и обоснований. Для парламента, как состязательного института, взаимодействующего с другими элементами в рамках права, образуется сходное по структуре политико-правовое пространство: слои политических событий, политической коммуникации и легитимизации [14].
Этот принцип соответствия структур политико-правового пространства и пространства состязательного суда можно распространить и на устройство других коммуникативных форумов и публичных пространств, в которых представляются интересы различных субъектов гражданского общества.
Коммуникации в гражданском обществе не управляются из какого-либо единого центра и осуществляются одновременно во множестве независимых точек. Возникающие конфликты интересов разрешаются за счёт введения социальных норм состязательным путём. Носители сталкивающихся интересов либо приходят к компромиссу в дискуссии на том или ином «коммуникативном форуме», либо «расходятся» по разным форумам и проблема переносится на уровень конкуренции между ними. То есть, разворачивание дискурсов в пространстве социальной коммуникации опосредовано социальными нормами и институтами, в том числе состязательными. И хотя на высказывание мыслей в гражданском обществе нет принципиальных социальных ограничений, мышление в коммуникативном пространстве становится социально-организованным. Иначе говоря, гражданское общество может рассматриваться как пространство социально-организованного мышления, создающего рамки собственной рефлексии путём разработки направляющих идей институтов, образующих базис социальной организации.
При разворачивании дискурсов в этом пространстве задействуются оба отмеченных выше типа опосредования – семиотический (через поиск общего языка и формирование коммуникативной среды) и институциональный (через реализацию направляющих идей в институтах) – которые теперь можно понимать как два аспекта процесса социально-организованного мышления в гражданском обществе.
6. Заключение
Как планово-директивная, так и рыночная экономика оказались не способными к решению глобальных как экологических, так и социально-экономических проблем. Мировой финансово-экономический кризис, начавшийся в 2008 году, ещё раз подтвердил, что рыночная экономика ни социально, ни экологически не ориентирована и подвержена кризисам.
Он показал взаимную дополнительность кейнсианства и монетаризма в плане оценки роли государства в регулировании экономических процессов: рыночная система не может автоматически гарантировать макроэкономическое равновесие, поэтому в условиях кризиса все развитые страны вынуждены были перейти на антикризисное «ручное управление» экономикой.
Классическая экономическая теория со времен А.Смита и Д.Рикардо считает эгоистический интерес единственной реальностью, на основе которой можно объяснить и предсказать поведение субъекта, а закон выживания сильнейшего – общим законом эволюции для природы и общества. На самом деле не менее важным законом по сравнению с законом конкуренции, как в природе, так и в обществе, является закон кооперации. «Чистый рынок» не может обеспечить устойчивое развитие, поскольку устойчивость системы обеспечивается взаимозависимостью элементов и сбалансированностью процессов (в первую очередь их цикличностью). Конкуренция в условиях «чистого рынка» (при достаточном времени) неизбежно должна приводить к монополизму, так как должен выживать «наиболее приспособленный». Реально же выживает множество организмов (субъектов), поскольку в природных и общественных системах работает своеобразное «антимонопольное законодательство» [15].
Человек – целостный сложный природный, социокультурный и духовный феномен и может быть лишь очень упрощённо представлен как «хомо экономикус». Как участник рынка, охваченный духом «потребительского индивидуализма», он стремится к максимальному увеличению своих прибылей, но как гражданин страны, житель города, член семьи и т.д. человек имеет другие интересы и ценности, и они не могут быть реализованы через решения, которые человек принимает как участник рынка.
Необходимы коллективные решения, социально-организованное семиотическое (через поиск общего языка и формирование коммуникативной среды) и институциональное (через реализацию направляющих идей в институтах) мышление.
Наряду с глобализацией экономической жизни происходит усиление тенденций социализации и гуманизации, возрастает роль социокультурных аспектов в экономике. Повышение значимости кооперационных процессов приводит к развитию не только материального, но и управленческого труда, не только технологических, но и информационных, психологических, нравственных мотивационных составляющих, не только внешнего правового регулирования, но и внутреннего – ценностного [16]. В связи с этим возрастает роль общественного сознания в формировании гражданского общества, разработке стратегий развития, эффективных форм социального партнёрства и взаимодействия элит.
___________________________
1. НП «Экономическая экспертная группа». Общество, бизнес, власть // Альманах ассоциации независимых центров экономического анализа (2002-2005 гг.). – Выпуск № 10. – 2005, октябрь. – С. 203-221.
2. Карпов В. В. Концепция стратегического развития города Омска / В. В. Карпов, А. А. Колоколов, В. М. Лебедев, В. В. Лизунов, В. И. Разумов, О. М. Рой, А. А. Соловьев. – Омск: Администрация города Омска, 2002. – 100 с.
3. Лепский В. Е. «Бессубъектность» – главный источник угроз безопасности и развития России / В. Е. Лепский, Н. И. Архипова, В. В. Кульба // Проблемы управления безопасностью сложных систем: Труды Х Международной конференции (Москва, декабрь 2002 г.). – Часть 1. – М.: РГГУ, Изд. дом МПА-Пресс. – С.79-81.
4. Лепский В. Е. Глобальное информационное общество и информационная безопасность России: проблема становления стратегических субъектов. Материалы «круглого стола» (Москва, Институт Европы РАН, 21 марта 2001 г.) / В. Е. Лепский. – М., 2001.
5. Лепский В. Е. Cтановление субъектности российской цивилизации: философия и постнеклассический анализ / В. И. Аршинов, В. А. Буров, В. Е Лепский // Рефлексивные процессы и управление. Тезисы V Международного симпозиума (Москва, 11-13 октября 2005 г). – М.: Ин-т философии РАН, 2005. – С. 23-25.
6. Лепский В. Е. Где искать истоки демографического кризиса? / В. Е. Лепский, В. А. Лефевр // Независимая газета, 2000, 22 ноября.
7. Лефевр В. А. Конфликтующие структуры / В. А. Лефевр. – М.: Советское радио, 1973.
8. Марача В. Г. Рефлексивное управление общественными изменениями и социокультурные институты / В. Г Марача // Интернет-ресурс: http://www.fondgp.ru /lib/mmk/41.
9. Попов С. В. Методология организации общественных изменений / С. В. Попов // Кентавр. – 2001.
10. Шампань П. «Делать мнение»: новая политическая игра./ П. Шампань. – М.: Socio-Logos, 1997.
11. Марача В. Г. Исследование мышления в ММК и самоорганизация методолога: семиотические и институциональные предпосылки / В. Г. Марача // Кентавр. – 1997. – С. 10-11.
12. Ориу М. Основы публичного права / М. Ориу. – М.: Изд-во Коммунистической академии, 1929.
13. Мусхелишвили Н. Л. Ценностная рефлексия и конфликты в разделенном обществе / Н. Л., Мусхелишвили, В. М. Сергеев, Ю. А. Шрейдер // Вопросы философии. – 1996. – №11. – С. 6-7.
14. Матюхин А. А. Государство в сфере права: институциональный подход / А. А. Матюхин. – Алматы: Высшая школа права «Адилет», 2000.
15. Заварзин Г. А. Анти-рынок в природе / Г. А. Заварзин // Природа, 1995. – № 3. – С. 46-60.
16. Лизунов В. В. Проблемы рынка и необходимость нового мировоззрения / В. В. Лизунов // Регион России. Информационно-аналитический журнал. – Омск, 2000. – № 2 (12). – С. 81-87.
© В.В. Лизунов, 2012
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи