Альманах рукописей: от публицистики до версэ  •  Сетевое издание Эссе-клуба ОМ

Вячеслав Киктенко

 

АНТОЛОГИЯ ОДНОГО СТИХОТВОРЕНИЯ Голыши Лирическое вступление У моря, на пустынном галечном пляже, накупавшись до одури, опять предавался блаженному, с детства заведённому ритуалу: метал плоские камушки по воде – «выпекал блинчики». И опять, в который уж раз, изумлялся: — Да что же это такое?!. Плоский, идеально обточенный камушек, словно бы специально подготовленный природой для красивой судьбы «бегущего по волнам», сверкнув раз-другой над водною гладью, безнадёжно зарывается в море и скрывается там от глаз… что же такое происходит с ним, как и с некоторыми другими, сходными с ним по своей пригожести и ладности?.. А вот другой камушек, – тоже довольно плоский, но куда невзрачней первого своею шероховатостью и некоторой даже корявостью, – ка-ак он извернулся близ воды, ка-ак он пошёл сверкать по мелким волнам!.. – так и скрылся в слепящих отблесках солнца, я даже не успел сосчитать его блистательных подскоков… Что же это такое? По теории, «по идее» самый гладкий камень и скакать должен далее всех других, не столь гладких… Не тут-то было. Хотя, объективности ради, следует признать, что лучшей формы камень обычно и по воде скачет лучше других, но я здесь говорю о странностях исключений из правила. А их, исключений, что-то очень уж немало, подозрительно как-то немало… …и вдруг поймал я себя на мысли, что далеко не в первый раз сталкиваюсь с такой «неправильностью», удивительной и прежде, но никогда прежде не казалось мне это чем-то противоестественным. Ну, зароется красивый камушек в воду, ну и что? Бормотнёшь про себя – « не судьба», и тут же, не задумываясь, кидаешь другой… А вот сегодня задумался. И показалось вдруг, что судьба камушков напоминает нечто знакомое… мучительно даже знакомое… Ба! – да не судьбы ли поэтов зеркально отсвечивают в судьбах прибрежной гальки? – озарился я блаженным идиотизмом. И стал давать камушкам имена. Имена поэтов. Вот, например, чёрный, великолепно отглаженный полуовальный голыш… похоже, базальт с искорками кварцитовых вкраплений… может быть это – Пушкин? А ну-ка, попробуем… Да-а, это действительно «Пушкин»! Исчерна сверкающей молнией он пронёсся над водной стихией, пролетел с блистательными подскоками и – неразличимо глазу – скрылся где-то вдали… а может быть, и поныне скачет?.. Это – Судьба. Да какая, какая судьба!.. А вот жёлто-белый, ещё более идеальный камушек: плоский, полностью закруглённый – настоящий солнечный «блинчик». Да неужто в природе может быть гений идеальней Пушкина?.. А мы испытаем. Но что же это такое?! – всего лишь три разочка успел новый красавец, наш «новый Пушкин», сверкнуть над водой, как набежавшая, совсем небольшая волна опустила его ко дну. Вот тебе и Пушкин!.. Нет, это был какой-то другой, незнаемый гений, по изначальному замыслу, может быть, даже ещё более высокий, чем уже знаемый и любимый всеми и навсегда, но которому почему-то не благоволила судьба… А вот бордовый, тяжеловатый, не очень броский на вид, с бугорками и вмятинами камушек. Такой, скорее всего, не поставит рекорда, но уж мелкую волну преодолеет – тяжестью своею, основательностью, какой-то внутренней, не сразу ощутимой ладностью… кто же это такой? А мы испробуем. …два… три… пять… семь… девять… целых двенадцать раз он, тяжеловес, подскочил над водой! Его не смутила волна от проходившей яхты – как нож сквозь масло прошёл он её насквозь и вышел на чистую гладь, и ещё, и ещё поскакал… Рекорда он не побил, но остался, остался в памяти. Как один из лучших остался. Да это же Некрасов! И правда, – судьба не сулила ему калачей, путь начинался во мраке. Первая книга стихов «Мечты и звуки» была провальной, поэт не знал как выбраться из позора и безысхода нищеты, но – преодолел всё! Он основал целую школу, его и поныне (как мало кого другого) любят русские люди. И – читают! Читают не только в школе. Это судьба. Но судьба – преодолённая. …а вот золотистый, не самый плоский, но очень красивый камушек с волнистыми естественными «кудряшками» поверху, уложенными тысячелетиями приливов и отливов. Он невелик размером и не обещает, вроде бы, чуда… Но Чудо случается именно с ним! – Он, поначалу зарывшийся под воду и уже, кажется, сгинувший там навсегда, внезапно выскакивает на поверхность и – начинает свой бессмертный полёт… Пронзительный, золотистый, он сливается в дальней дали с бликами солнца и уходит, чудится, не в синюю глубь моря, а в белый высокий свет поднебесья… Да это ж Есенин! Право слово, Есенин. – Ведь задержись он в начале пути чуть подольше на работе в московской типографии, в невыразительном, ненужном ему окружении – пропал бы поэт. Зачахнул бы, распложая бесконечные и безнадёжные подражания Надсону, боготворимому тогда не только им, но и многими его московскими товарищами. Питерские столичные салоны (как бы их потом ни охаивал сам поэт) сыграли роль великолепной стартовой площадки для рывка в вечность. Крестьянская сметка вкупе с подлинным изначальным даром сделали дело – именно там он сумел по настоящему (ибо ещё и – со стороны, исчужа) разглядеть себя самого, истинную свою сущность и силу. Он попал в нужный размер, наклон, ритм и – пошёл, и пошёл, и – полетел… До сих пор горит и сверкает, как солнце. Блинчики, блинчики, голыши… сколько же вас таится на пустынном галечном пляже! И у каждого – своя судьба. Тут, у кромки необъятной влажной стихии с особой резкостью осознаёшь: изначальный талант, это ещё далеко не всё. А непредвиденные помехи? – внезапный бриз, «внеплановые» волны от яхт и яликов?.. А угол наклона?.. А направляющая рука?.. Судьба порою сильнее – необоримее дара, даже самого высокого. Кто скажет, сколько безвестных гениев затоплено волною? Кто их сочтёт, погашенных пучиной? И не там ли, во мраке времён и вод погребены, среди гор заурядностей, самые лучшие, немыслимо высокие – выше всех известных нам – гении? Трудно представить такое, ну а если всё же, всё же, всё же?.. Мы знаем лишь тех, кто состоялся. Чьи имена определены судьбой. И, может быть, судьбой в большей мере, нежели Первоначальным Замыслом. Среда, капризы стихии, сила характера, воля, круг знакомств, случай… да и просто удача, – сколько же их требуется, этих составляющих, чтобы из десятков провиденциальных гениев хотя бы один стал видим воочью?.. В совершенной наготе, с обнажённой душою и сердцем, беззащитные перед несоразмерными силами мира и всех его стихий, не всегда добрых стихий, пустились они в путь, дабы стать, или хоть попытаться стать красивой и бесполезной для большинства безучастных зрителей легендой. Легендой под названием «Бегущие по волнам»… Одно слово – голыши.   —————— • —————— Вячеслав Киктенко       АНТОЛОГИЯ ОДНОГО СТИХОТВОРЕНИЯ   Прозопоэтическая антология одного стихотворения. Русские поэты XVIII, XIX, XX веков. Судьба и творчество. Анненский Иннокентий Фёдорович (20 августа [01/09] 1855 — 30 ноября [13/12] 1909) Апухтин Алексей Николаевич (15 [27] ноября 1840 — 17 [29] августа 1893) Баратынский Евгений Абрамович (19 февраля [02/03] 1800 — 29 июня [11/07] 1844) Батюшков Константин Николаевич (18 [29] мая 1787 — 7 [19] июля 1855) Бенедиктов Владимир Григорьевич (5 [17] ноября 1807 — 14 [26] апреля 1873) Вельтман Александр Фомич (8 [20] июля 1800 — 11 [23] января 1870) Вяземский Петр Андреевич (12 [23] июля 1792 — 10 [22] ноября 1878) Григорьев Аполлон Александрович (16 [28] июля 1822 — 25 сентября [07/10] 1864) Давыдов Денис Васильевич (16 [27] июля 1784 — 22 апреля [04/05] 1839) Дельвиг Антон Антонович (6 [17] августа 1798 — 14 [26] января 1831) Державин Гаврила Романович (3 [14] июля 1743 — 8 [20] июля 1816) Дмитриев-Мамонов Матвей Александрович (14 [25] сентября 1790 — 11 [23] июня 1863) Кольцов Алексей Васильевич (3 [15] октября 1809 — 29 октября [10/11] 1842) Крылов Иван Андреевич (2 [13] февраля 1769 — 9 [21] ноября 1844) Кюхельбекер Вильгельм Карлович (10 [21] июня 1797 — 11 [23] августа 1846) Лермонтов Михаил Юрьевич (3 [15] октября 1814 — 15 [27] июля 1841) Маяковский Владимир Владимирович (7 [19] июля 1893 — 14 апреля 1930) Мей Лев Александрович (13 [25] февраля 1822 — 16 [28] мая 1862) Минский Николай Максимович (15 [27] января 1855 — 2 июля 1937) Некрасов Николай Алексеевич (28 ноября [10/12] 1821 — 27 декабря 1877 [08/01/1878]) Полонский Яков Петрович (6 [18] декабря 1819 — 18 [30] октября 1898) Пушкин Александр Сергеевич (26 мая [06/06] 1799 — 29 января [10/02] 1837) Ржевский Алексей Андреевич (19 февраля [02/03] 1737 – 23 апреля [05/05] 1804) Случевский Константин Константинович (26 июля [07/08] 1837 — 25 сентября [08/10] 1904) Толстой Алексей Константинович (24 августа [05/09] 1817 — 28 сентября [10/10] 1875) Тютчев Фёдор Иванович (23 ноября [05/12] 1803 — 15 [27] июля 1873) Фет Афанасий Афанасьевич (23 ноября [05/12] 1820 — 21 ноября [03/12] 1892) Языков Николай Михайлович (4 [16] марта 1803 — 26 декабря 1846 [07/01/1847])

авторская страница

■

Опубликовано:
14 ноября 2014 года
Текст предоставлен автором. Дата поступления текста в редакцию альманаха Эссе-клуба ОМ: 10.11.2014

 

верх страницыначало статьи