Я был студентом третьего курса. Кроме «Кировца», печатался в газете «Молодой сибиряк», посещал занятия литературного объединения при областном книжном издательстве. В то время был уже хорошо знаком со всеми писателями и поэтами Омска. Нравилось мне общение с Вильямом Озолиным. А он тогда работал на Омском телевидении. Однажды Вильям предложил мне написать стихи для новогодней передачи.
— Хорошо, если бы они могли лечь на музыку, – уточнил он. И далее, уже с юмором: — Ну, что-то вроде «Подмосковных вечеров»…
Композитора для меня Озолин обещал найти сам.
Разве такое предложение не могло не польстить мне! Да я забыл обо всём на свете, тем более что до Нового года оставалось дней десять. Первые строчки про фонари и снежинки действительно родились на площади Ленина. Я возвращался вечером с неудачного свидания. Троллейбус «четвёрка» в сторону «СибАКи» тогда останавливался у памятника Борцам революции. В душе у меня если что и звучало, так это были грусть и тоска.
На другой же день после занятий я уже нёс стихи на телестудию. Вильям, прочитав четыре моих куплета, промычал что-то одобрительное и бросил листок в ящик стола. Хорошо помню, что у меня от такого жеста сильно поубавилось надежды на успех. Но она всё-таки ещё теплилась до 31 декабря, когда обещанная передача прошла, но… без моей песни.
Как после Озолин объяснил мне, композитор, который подвизался на телевидении, принёс свою, готовую песню. Она прозвучала и умерла. А я некоторое время спустя показал стихи институтскому товарищу – студенту гидромелиоративного факультета Славе Косачу. Впрочем, скромное представление «товарищ» и «студент» для Славы тогда уже не совсем подходило. Он был знаменит своим инструментальным квартетом, музыкальными сочинениями для спектаклей нашего студенческого народного театра, которым руководил Юрий Шушковский.
Дальнейшая история такова. В институтском клубе шёл какой-то праздничный вечер. Танцы уже приближались к концу. Что называется, начиналась разборка дам для провожания по общежитиям. В этот момент в зале появились музыканты косачёвского квартета. Впереди всех сквозь толпу протискивался Боря Краснокутский со своим огромным контрабасом. За ним – как всегда улыбающийся Косач с аккордеоном в охапке.
Чтобы квартет играл на танцах – такое случалось редко даже по праздникам. Ребята возвращались с выездного концерта. «Чёрный ход» через столовую в помещение за сценой, где хранились инструменты, в поздние часы был закрыт. Вот и пришлось музыкантам тащиться через зал. Публика, видимо, приняла это на свой счёт… Увидев меня, Косач стал подавать какие-то знаки. Я подошёл к нему.
— Ты знаешь, сейчас на концерте был фурор. Инка пела «Омские улицы».
Выступала тогда с Косачом наша институтская певица. Обязательная, с нежным голосом – Инна (я, к сожалению, не помню фамилию). Ради меня Косач расщедрился. Инструменты были распакованы. Раздались грохочущие такты контрабаса, подал голос кларнет, раз-другой тренькнула гитара. И вдруг аккордеон собрал воедино все звуки. И повёл, повёл завораживающую мелодию незнакомого вальса. Зал закружился, и это длилось необыкновенно долго. Какое-то время спустя квартет был записан с нашей песней на видеоклип. Правда, тогда этого слова не знали. Просто и раз, и другой передали по телевидению новую песню. Исполняла её Люба Ермолаева. Запись тут же перекочевала на радио. И с 1960 года ни один концерт по заявками радиослушателей и телезрителей уже не обходился без «Омских улиц». Я и сейчас порой задаю вопрос: что дало песне такую популярность? Меньше всего отношу это на счёт своих стихов. Обычные напевные строчки. Могли быть и лучше. Их безусловная заслуга в том, что они дали толчок к рождению музыки. А вот музыка поистине замечательная. Ничего ни убавить, ни прибавить! По этой песне можно судить, каким талантом был наделён от природы композитор, которого до конца его дней называли «самодеятельным». Слава Косач рано ушёл из жизни. Может быть, в этот ранний уход внесли непоправимую лепту его популярность и его «золотой» аккордеон. Далее ничего говорить не берусь, кроме слов грусти и горечи.
Но есть ещё одна причина у необыкновенного полёта «Омских улиц» в те годы. Наша песня была одной из первых о родном городе. Знаменитый «Омский вальс» Бориса Андреевича Яркова появился позднее. Его же популярная песня «Омские вечера» на стихи моего друга Леонида Чашечникова тоже написана два-три года спустя.
…Был ещё такой случай. В 1973 году я оказался на Средиземном море в Александрии. В жаркий день на пляже вдруг услышал напев «Омских улиц». Дома я не придал бы этому ни малейшего значения – давно привык, что песня существует как бы независимо от меня. А там какая-то сила потянула меня на звук. И я неожиданно для себя оказался в кругу земляков – группа туристов была из Омска.
Скоро у нашей с Косачом песни пятидесятилетний юбилей. Я рад, что она не стареет, как не стареет родной факультет и альма-матер, под чьими крылами она родилась.
Очерк Михаила Сильвановича «“Омские улицы” начинались на земфаке» опубликован во второй книге литературного альманаха «Складчина. Избранное» (Омск, 2013. — С. 134-136)*.
Омские улицы
Фонари от снежинок мерцающих щурятся.
Каждый дом золотыми огнями горит.
Я люблю, я люблю наши омские улицы
В этот час, когда светят кругом фонари.
Для меня все дороги твои потеряны,
О тебе все мечты от зари до зари.
И всегда жду тебя я на площади Ленина
В этот час, когда светят кругом фонари.
Не идёшь, и снежинки искрятся, падая,
Не идёшь, и горят фонари в полусне.
Я ищу среди тысяч огней мерцающих
Огонёк, что в заветном горит окне.
Я не знаю, когда наша встреча сбудется,
Я не знаю, какой к ней короче маршрут.
Только знаю: вечерние омские улицы
Приведут, непременно к тебе приведут.
Интервью с Михаилом Сильвановичем «Наши чувства живут в эмиграции» о жизни, о творчестве и об истории создания песни «Омские улицы», записанное Валерией Калашниковой в 2012 году, опубликовано в разделе БИБЛИОПОСТ альманаха Эссе-клуба ОМ.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
.
начало статьи