Альманах рукописей: от публицистики до версэ  •  Сетевое издание Эссе-клуба ОМ

Николай Заболоцкий(1903–1958)

ВЕРСЭТИKАVERSETHICS

Исцеление Ильи Муромца Как во городе славном во Муроме. Как во том ли селе Карачарове Жил крестьянин достатка исправного. По прозванью Иван Тимофеевич. Дал господь ему сына единого, Дал единого сына любимого. Хоть и люб был Илья отцу-матери, Да здоровьем Илейка не выдался. Вот подрос Илья, стал пяти годов, А на ножки Илья не становится. Вот уж стал Илья десяти годов, А с лежанки Илья не поднимется. Вот уж стал Илья двадцати годов – Целый день с печи не слезает он. А как стал Илья тридцати годов, Так и ждать перестал исцеления. Закручинились крепко родители. Думу думают, приговаривают: «Ох ты, чадушко наше убогое, Ты убогое чадо, безногое! Не помощник отцу ты во старости. Не заступник ты матери в бедности. Приберёт нас бог, ты беды хлебнёшь. Не поешь, не попьёшь, на печи помрёшь». Раз пошёл Иван Тимофеевич Со старухою в поле крестьянствовать. Взял он на руки сына любимого, Посадил его на печь высокую «Ты сиди, сынок, дотемна сиди, Дотемна сиди, за избой гляди, А начнёшь слезать – не удержишься, Упадёшь, разобьёшься до смерти». Вот ушёл Иван Тимофеевич Со старухою в поле крестьянствовать. Удалец Илья на печи сидит, На печи сидит, за избой глядит. В ту пору мимо города Мурома, Да того ли села Карачарова Шли калики домой перехожие, Перехожие калики, переброжие. Собирались калики под окнами. Становились они во единый круг, Клюки-посохи в землю потыкали, Подорожные сумки повесили, Да вскричали они зычным голосом: «Уж ты гой еси, чадо единое, Ты единое чадо любимое, Сотвори-ка ты нам подаяние, Поднеси ты нам пива из погреба, Ты напой нас, калик, крепкой брагою!» Отвечает Илья свет Иванович: «Я и рад бы вам дать подаяние, Рад бы дать я вам пива из погреба, Напоить вас, калик, крепкой брагою – Да уж тридцать лет, как я сиднем сижу, Как я сиднем сижу, за избой гляжу. Мне ни с печки слезть, мне ни ковш достать, Мне ни ковш достать, вам испить подать!» Говорят калики перехожие: «Уж ты гой еси, Илья свет Иванович! Про твоё про злосчастье нам ведомо, Про твои про заботы рассказано. Растяни ты свои крепки жилочки Да расправь ты свои белы косточки, Слезь ты с печки долой да притопни ногой, Перехожих калик пивом-брагой напой!» Растянул тут Илья крепки жилочки, Да расправил свои белы косточки. Спрыгнул с печки на ножки он резвые Да и в погреб пошёл, словно век ходил. Нацедил он там пива домашнего, Как просили калики перехожие, Подал чашу с великою радостью, Поклонился гостям до сырой земли. Вот испили калики пива сладкого, Допивать Илейке оставили. «Ты испей, Илья, да поведай нам, Каково в себе чуешь здоровьице?» Отвечает Илья свет Иванович: «Чую, стал я теперь будто здрав совсем». Говорят калики перехожие: «Ты другую нам чашу нацеди, Илья». Их Илья свет Иванович послушался. Снова он нацедил пива сладкого. Отпивали они пива сладкого, Оставляли полчаши, приговаривали: «Допивай, Илья, да поведай нам, Ты какую в себе чуешь силушку?» Разгорелось у Ильи сердце буйное, Распотелось у Ильи тело белое: «Чую силушку в себе я великую! Кабы было кольцо во сырой земле, Ухватил бы кольцо я одной рукой, Повернул бы вокруг землю-матушку». Говорят калики перехожие: «Многовато у тебя стало силушки. Не сносить тебя мать-сырой-земле! Нацеди-ка, Илья, чашу в третий раз». Их Илья свет Иванович послушался, В третий раз нацедил пива сладкого. Отпивали они пива сладкого, Чуть Илейке оставили на донышке: «Допивай, Илья, да поведай нам, Какова у тебя стала силушка?» Отвечает Илья свет Иванович: «Вполовину её поубавилось». Говорят калики перехожие: «Ты купи, Илья, жеребёночка, Станови его в сруб на три месяца Да корми его пшеницей белояровой. Пусть в трёх росах конь покатается, По зелёным лугам поваляется, – Он послужит тебе верой-правдою. Он потопчет всю силу неверную, Своему он поможет хозяину». Говорят калики перехожие: «Ты достань себе латы богатырские, Меч булатный да палицу тяжёлую, Да коню кипарисное седёлышко. Поезжай ты, Илья, во чисто поле, Смерть тебе в чистом поле не писана. Совершишь ты дела богатырские, Всей Руси нашей будешь защитником!» И, сказав Илье таковы слова, Потерялись калики перехожие… Тут пошёл Илья во чисто поле, Видит: спят, почивают родители. Притомились они, приумаялись, А дубьё-колодьё не повырубили. Расходилась в Илье сила буйная, Всё дубьё-колодьё он повырубил, Корневища из пала повытаскал, В речку быструю с пашни повыгрузил. Пробудились к полудню родители, Испугались, глазам не поверили: Что в неделю всем домом не сделаешь, То прикончил Илья за единый мах! А Илья купил жеребёночка, Становил его в сруб на три месяца, В трёх он росах коня повыкатывал Да пшеницей кормил белояровой. Стал поигрывать конь да поплясывать, Гривой шёлковой стал он потряхивать, Стал проситься конь во чисто поле Показать свою силу буйную. Тут взнуздал коня Илья Муромец, Сам облатился, обкольчужился, Взял он в руки булатную палицу, Опоясался дорогим мечом. То не дуб сырой к земле клонится, К земле клонится, расстилается – Расстилается сын перед батюшкой, Просит отчего благословения: «Уж ты гой еси, родный батюшка, Государыня родна матушка, Отпустите меня в стольный Киев-град, Послужить Руси верой-правдою, Постоять в бою за крестьянский люд!»   ——— • ——— Николай Заболоцкий 1932     Вслед за переводом «Слова о полку Игореве» Николай Заболоцкий планировал предпринять стихотворное переложение русских былин. В семейном архиве Заболотских сохранилась записка «О необходимости мероприятий по составлению “Свода русских былин”». «Благодаря трудам известных собирателей и систематизаторов, работавших в старые времена, многие культурные народы имеют систематические своды своего эпоса. Эти своды получили всеобщее признание, несмотря на то что некоторые из них (напр., Песни Оссиана) в своё время были скептически восприняты частью научной критики… Собиратели русских былин не посчитали себя вправе систематизировать свои записи и печатали их в том виде, в каком они были сделаны со слов народных сказителей. Для наших собирателей было характерно высокое чувство ответственности перед наукой. Гильфердинг, например, писал: “Я считаю эпические песни, сохранившиеся в народе нашем, настолько ценными для науки, что они заслуживают все издания”. Но вместе с тем все сделанные им записи былин Гильфердинг считал “сырым материалом”, он считал, что для “полного, окончательного издания” былин ещё не наступило время; он мечтал об “очищенном издании” избранных былин. Все наши собиратели, начиная с Кирши Данилова и кончая советскими собирателями, проделали огромную работу накопления сырого материала. Чтобы разобраться в этом материале, требуется не только незаурядная эрудиция, но и правильный методологический подход к делу. Всеобщий интерес к народному эпосу, проявленный русским обществом прошлого века, а также нужды школьного преподавания настоятельно потребовали удобочитаемого свода былин. На протяжении столетия было сделано несколько попыток выполнить эту работу. Среди этих попыток следует особо отметить сводную работу Л. Н. Толстого о четырёх старших богатырях, Острогорского – об Илье Муромце, книгу Авенариуса для школьного и домашнего чтения, выдержавшую несколько изданий, и др. Однако большинство этих книг выполнено авторами без достаточной научной подготовки и при весьма невысоких поэтических данных. <…> В наше время интенсивного роста народного самосознания и новой международной роли русского языка дело организации народного эпоса в единое стройное целое следовало бы считать делом общенародного и государственного значения. <…>   В основу работы по составлению Свода могут быть положены следующие соображения: 1. По естественному географическому делению Свод должен состоять из двух циклов: киевского и новгородского. 2. Циклы, группируясь вокруг основных героев, должны со всей возможной полнотой исчерпать богатство киевских и новгородских былин. Однако надобность композиции неминуемо заставит отбросить некоторые третьестепенные сюжеты или приписать некоторые действия другим героям. Смущаться этим не следует. Народные сказители часто идут на это Стремление обыграть весь материал без исключения повлечёт за собой ряд натяжек и длиннот. 3. Богатство былинного языка должно быть сохранено во всей его благоразумной неприкосновенности. Однако безусловно должны быть исключены чуждые общенародной речи диалектизмы и местные обороты речи. Неправильные словообразования, принятые сказителем для сохранения размера, должны быть заменены общепринятыми. Ничего не значащие подсобные словечки: то, ти, ка, ва, ведь, нунь и прочие подобные, вставленные для размера, должны быть отброшены как препятствующие естественному движению речи. Должны быть изъяты имеющиеся в текстах немногочисленные вульгарные обороты. 4. Поэты-составители в целях художественного усовершенствования текста не должны бояться творческого вмешательства в текст, если это требуется ходом дела. Здесь, однако, должен быть полностью соблюден такт и обнаружено полное понимание былинного стиля. 5. Надобно помнить, что тонический стих былины обнаруживается только при пении её сказителем, на что указывал ещё Гильфердинг. В писаном тексте, где будут отсутствовать музыкальный каданс и вспомогательные вставные словечки, – стих потеряет свой тонический характер. Поэты обязаны воссоздать тонический былинный стих собственными средствами и не отступая от былинного стиля. 6. Текст былин должен делиться на строфы различной протяжённости, т. к. былина в её живом исполнении имеет строфическое членение. Это убедительно доказано ленинградским исследователем А. Никифоровым. Цель этой записки – обратить внимание руководства Союза на необходимость принять меры к составлению Свода Русских Былин. Каждое из положений записки при необходимости может быть дополнительно развито и аргументировано.»     → Другие произведения автора : ВЕРСЭТИKА • Произведения

Об авторе ■ Опубликовано: 19 июля 2014 года Текст предоставлен корреспондентом. Дата поступления текста в редакцию альманаха Эссе-клуба ОМ: 19.07.2014