Я плыву вверх
по Вас-Югану
На горьком цвету черёмух, под кедровый звон,
Весёлый май, как хозяйка, затворил
Сибирскую пьяную воду весенних рек
И книзу, на север, отчалил на обласке.
Зальётся ль из чёрных окон медных чащ
Певучим теплом? А уж как высока вода!
Уж как высока зеленоватая цвель,
Крутящая гиацинты и огоньки!
Здесь красный песок, там стропила до облаков, –
Им тяжкие тучи, им небо легко держать!
А кедровый строй для меня, как радушный дом,
Изба, нарубленная из смоляных стволов.
Да, лёд прошёл; отыграла щука.
Я сел в обласок, я взмахнул веслом и плыву;
И в летний пар зарывается обласок,
И тихий смородиновый Вас-Юган,
Весь в кольцах, обсасывает борта.
Считаю ли кедры, а с балок, из-за кустов,
С пугливых опушек, с прудов и болотных рам –
То запах ночной красавицы, то звезда,
Бегущая паучком по сапогу.
Берёзовый обласок налегке
Ныряет в летний пар, как осётр.
Горбатое солнце. Малиновый день.
Июнь жужжит и вьётся над головой.
Июнь жужжит, как оранжевый шмель.
А солнце сядет, – с накатов тайги
Чёрным маслом, пятнами по воде,
Глубокая расплывается ночь.
Вот-вот всё погаснет. В рогатых макушках, в их
Хвостатых перьях, в вороньей черноте –
Последние сполохи птичьего дня.
Я знаю. Займётся сердце. Из омутов –
Из-под кустов, из размывов и водных ям
Сплываются щуки, и звонкая плескотня
Колеблет июньскую сетку белых звёзд.
И щукою обласок между щук
Стоит у калины. Не ветер ли? Или стон
Всхрапнувшего кедра? Забравшись на верхний сук,
Скрипит и раскачивается деревянный бог.
А утром медведь-белошейка прогонит пчёл,
Накидку сдёрнет, смородину оголит,
И, красноглазый, сомнёт застеклевший куст
И гроздь за гроздью ягоды оберёт.
Берёзовый обласок налегке
Ныряет в летний пар, как осётр.
И тихий смородиновый Вас-Юган,
Весь в кольцах, обсасывает борта.
А майских, а белых, а белых черёмух цвет
Давно унесло, унесло по высокой воде.
Жужжит, жужжит остяцкое лето.
Я дней не считаю, я всё плыву и плыву.
И кажется мне, что июль на ущерб идёт.
Берёзовый обласок легче ивовой ветки. Он
Быстрее хариуса на ходу.
Всё уже и уже становится Вас-Юган,
И скоро придётся вытащить обласок,
На плечи взвалить и широко открыть глаза
У синей воды слюдяных озёр.
Там чёрные лапы кедров держат жизнь
Духмяных трав, слюдяного озера, рыб.
В телесном запахе прелых стволов
Посеяны рыбьи загадки, щучья соль:
Под каждым, под каждым утопленником-стволом
Стоят часовыми щуки. И остяки
Торопятся с прибылью загадать мотню,
Когда она тонет и валуном идёт…
Седая и страшная щука грызёт мотню, –
Утятница-щука, изогнутая дугой,
Запутав в ячеях сизое перо,
Всползает из глубины на песок.
У синих озёр я встречу осень.
Я белой черёмухи жду, чтобы плыть туда,
Откуда течёт ясный Вас-Юган.
И вот уже горьким гусиным пухом с кустов
Осыпало реки и сладко метёт-метёт.
Я белой черёмухи жду, чтобы взять весло
И вверх пробираться в рыбью синеву
Глубоких озёр – под охраной кедровых чащ –
И встретить осень у остяков.
Да сколько же лет этим щукам? Я лёг на дно.
Янтарная осень и золотой-золотой, –
Не женский ли? – волос низко летит у воды
И нежно липнет к шершавым бортам.
Хотя бы кукушка! И вот, тишины не вспугнув,
Спускается и в упор смотрит ясный день.
Вздохнуть и отдать этот вздох! Я вспомнил вдруг,
Что ты выходила на проводы в чёрном платке.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи
начало статьи