— Это случилось в 1805 году, – начал мой старый знакомый, – незадолго до Аустерлица. Полк, в котором я служил офицером, стоял на квартирах в Моравии.
Нам было строго запрещено беспокоить и притеснять жителей; они и так смотрели на нас косо, хоть мы и считались союзниками.
У меня был денщик, бывший крепостной моей матери, Егор по имени. Человек он был честный и смирный; я знал его с детства и обращался с ним как с другом.
Вот однажды в доме, где я жил, поднялись бранчивые крики, вопли: у хозяйки украли двух кур, и она в этой краже обвиняла моего денщика. Он оправдывался, призывал меня в свидетели… «Станет он красть, он, Егор Автамонов!» Я уверял хозяйку в честности Егора, но она ничего слушать не хотела.
Вдруг вдоль улицы раздался дружный конский топот: то сам главнокомандующий проезжал со своим штабом.
Он ехал шагом, толстый, обрюзглый, с понурой головой и свислыми на грудь эполетами.
Хозяйка увидала его – и, бросившись наперерез его лошади, пала на колени – и вся растерзанная, простоволосая, начала громко жаловаться на моего денщика, указывала на него рукою.
— Господин генерал! – кричала она, – ваше сиятельство! Рассудите! Помогите! Спасите! Этот солдат меня ограбил!
Егор стоял на пороге дома, вытянувшись в струнку, с шапкой в руке, даже грудь выставил и ноги сдвинул, как часовой, – и хоть бы слово! Смутил ли его весь этот остановившийся посреди улицы генералитет, окаменел ли он перед налетающей бедою – только стоит мой Егор да мигает глазами – а сам бел, как глина!
Главнокомандующий бросил на него рассеянный и угрюмый взгляд, промычал сердито:
— Ну?..
Стоит Егор как истукан и зубы оскалил! Со стороны посмотреть: словно смеётся человек.
Тогда главнокомандующий промолвил отрывисто:
— Повесить его! – толкнул лошадь под бока и двинулся дальше – сперва опять-таки шагом, а потом шибкой рысью. Весь штаб помчался вслед за ним; один только адъютант, повернувшись на седле, взглянул мельком на Егора.
Ослушаться было невозможно… Егора тотчас схватили и повели на казнь.
Тут он совсем помертвел – и только раза два с трудом воскликнул:
— Батюшки! батюшки! – а потом вполголоса: — Видит бог – не я!
Горько, горько заплакал он, прощаясь со мною. Я был в отчаянии.
— Егор! Егор! – кричал я, – как же ты это ничего не сказал генералу!
— Видит бог, не я, – повторял, всхлипывая, бедняк.
Сама хозяйка ужаснулась. Она никак не ожидала такого страшного решения и в свою очередь разревелась! Начала умолять всех и каждого о пощаде, уверяла, что куры её отыскались, что она сама готова всё объяснить…
Разумеется, всё это ни к чему не послужило. Военные, сударь, порядки! Дисциплина! Хозяйка рыдала всё громче и громче.
Егор, которого священник уже исповедал и причастил, обратился ко мне:
— Скажите ей, ваше благородие, чтоб она не убивалась… Ведь я ей простил.
Мой знакомый повторил эти последние слова своего слуги, прошептал: «Егорушка, голубчик, праведник!» – и слёзы закапали по его старым щекам.
О названии цикла «Стихотворения в прозе»
В оглавлении к тетради чернового автографа (1879 г.) И.С.Тургенев называет свои стихотворения «Posthuma» («Посмертные»). Там же, на полях, он указал на их жанровый признак: «Стихотворения без рифм и размера».
Рукопись, направленная Тургеневым в журнал «Вестник Европы» (в 1882 г.), была озаглавлена «Senilia». На этом же листе в качестве подзаголовка указано: «40 стихотворений в прозе». Вероятно, общий заголовок цикла – «Посмертные» – автор заменил на «Senilia» (от лат. senilis – старческий, стариковский), поскольку планировалась и состоялась прижизненная публикация.
При подготовке этого цикла произведений для публикации в журнале «Вестник Европы» Тургенев засвидетельствовал в своей переписке и первоначальное заглавие цикла «Posthuma», и его изменение на название «Senilia» , а также определение жанра и подзаголовок – «Стихотворения в прозе» и «Маленькие стихотворения в прозе» (по аналогии с «Petits poèmes en prose» Шарля Бодлера), что в итоге закрепило двойное название цикла «Senilia. Стихотворения в прозе», включающего 83 произведения.
При этом в различных изданиях, публикациях и переводах одновременно существовали оба названия цикла, например: «Senilia» (Лейпциг), «Gedichte in Prosa» (Бреславль), «Petits poèmes en prose» (Париж; Tourguénief I. Petits poèmes en prose // Revue politique et littéraire de la France et de l'étranger, 1882, № 25, № 26).
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи
начало статьи