OM
ОМ • Включайтесь!
2024.11.13 · 22:35 GMT · КУЛЬТУРА · НАУКА · ЭКОНОМИКА · ЭКОЛОГИЯ · ИННОВАТИКА · ЭТИКА · ЭСТЕТИКА · СИМВОЛИКА ·
Поиск : на сайте


ОМПубликацииЭссе-клуб ОМВЕРСЭТИKА
2014 — И.Ф.Анненский — Сентиментальное воспоминание
.
 
Альманах рукописей: от публицистики до версэ    Сетевое издание Эссе-клуба ОМ
Иннокентий Анненский (1855–1909)
 
ВЕРСЭТИKАVERSETHICS
ОМ
 
Сентиментальное воспоминание


 
Я не знал её ни ребёнком, ни девушкой, ни женщиной. Но мне до сих пор кажется, что я должен её встретить.
Человеку целую ночь напролёт били карты, а бледная улыбка всё не сходит с его губ, и всё ещё надеется он угадать своё счастье в быстро мелькающем крапе колод, не замечая даже ядовито-зелёной улыбки наступившего рассвета.
Я видел её – правда, только раз. Но она была тогда не женщина.
Это было давно, очень давно, и она была ещё радугой; сначала тонкая и бледная, радуга эта мало-помалу расцвела, распустилась, ехала такая яркая, такая несомненная, потом расширилась – разбухшая, бледная, потом стала делаться всё бледнее, всё сумрачнее, незаметнее, и наконец отцвела совсем. Я не заметил, как перестал её видеть.
Всё это длилось минут двадцать. Я любил её целых двадцать минут. Я стоял тогда в потемневшем и освежённом саду. Был тихий летний вечер, такой тихий, что он казался праздничным, почти торжественным. Такие вечера бывают только у нас, на севере, недалеко от больших и пыльных городов и среди жидкого шелеста берёз. Они не кипарисы, конечно, эти белые, эти грешные берёзы – они не умеют молиться, жизнь их слишком коротка для этого, ночи томительны, и соловьи столько должны сказать им от зари до зари.
Берёзы не молятся, но перед ясным закатом они так тихо, так проникновенно шелестят, точно хотят сказать: боже, как мы тебя любим… Боже, отец белых ночей…
Над садом только что один за другим почти без перерыва прошумело и отшумело два дождя; оба сначала холодные, с острым стальным отливом, и частые, частые. Потом всё реже, всё теплее, золотистые, золотые, ослепительные и, наконец, еле ощутимые, совсем обессилевшие, молочно-парные.
Томительно жаркий день хотел было снова забрать силу, но было уже поздно – он понял это и только пуще побледнел. От голубого царства, которое казалось ему необъятным и бесконечным, скоро останется одна маленькая закатная полоска. Один ломтик золотистой дыни на ночном столике для той минуты, когда ты кончишь свою лазурную поэму, о поэт, и затем покрывало… чёрное покрывало. Ты, кажется, спрашиваешь, надолго ли?
Июньский день надо мною умирал так медленно и трудно, а я глядел в это время на радугу и сочинял стихи.
Это были плохие стихи, совсем плохие стихи, это была даже не стихотворная риторика, а что-то ещё жалче. Но, боже мой, как я их чувствовал… и как я любил радугу… Мои банальные рифмы, мои жалкие метафоры!.. Отчего я не могу воскресить вас, о бедные нимфы, с линяло-розовым кушаком на белой кисее чехлов, с жидкими, но гладко причёсанными косами, с мечтательными глазами, и в веснушках, предательских жёлтых веснушках на тонкой петербургской коже…
Я не докончил тогда моих стихов радуге – где-то близко не то запела, не то заныла старая итальянская шарманка…
Те, давние шарманки – отчего больше их не делают? Новые, когда они охрипнут, ведь это же одна тоска, одна одурь, один надрыв. А те, давние? Самым хрипом своим – они лгали как-то восторженно и самозабвенно.
Господи, что она играла тогда, эта коробка со стеклом, сквозь которое я так любил таинственную красную занавеску, символ тайны между жизнью и музыкой…
Она играла Верди, Верди – это я хорошо помню… И, кажется, Троватора… Да, да, это был Троватор, и он молил свою Элеонору проститься с ним, молил из картонной тюрьмы – Addio, mia Eleonora, addio!*
Тогда ли только это было? Да, кажется, именно тогда. Не знаю, плакал ли я тогда, но теперь – я готов заплакать от одного воспоминания, пускай глупого и бесцветного, хоть нет надо мной больше ни погасающей радуги, ни белоствольных берёз… Нервы, конечно… возраст также. Но искусство, искусство, скажете вы?
Надуманное чувство, фальшивые ноты, самодовольная музыка Верди, ещё молодого…
При чём же тут красота… поэзия… вдохновение… творчество? Самая любовь к радуге, разве не кажется вам это выдуманным тут же, сейчас, к случаю?
О нет. Я не лгу. А лучше бы я лгал…
Всё это сложно, господа. И ей-богу же, я не знаю – если точно когда-нибудь раскрывается над нами лазурь, и серафим, оторвав смычок от своей небесной виолончели, прислушивается, с беглой улыбкой воспоминания на меловом лице, к звукам нашей музыки – что, собственно, в эти минуты он слушает: что ему дорого и близко? – хорал ли Баха в Миланском соборе или Valse des roses**, как играет его двухлетний ребёнок, безжалостно вертя ручку своего многострадального органчика в обратную сторону.
И в чём тайна красоты, в чём тайна и обаяние искусства: в сознательной ли, вдохновенной победе над мукой или в бессознательной тоске человеческого духа, который не видит выхода из круга пошлости, убожества или недомыслия и трагически осужден казаться самодовольным или безнадёжно фальшивым.
 
——— ———
Иннокентий Анненский
Белый камень, 1908
 
_______________________
* Прощай, моя Элеонора, прощай! (ит.)
** Вальс роз. (фр.)
_______________________
1. Троватор (итал. Il trovatore) — «Трубадур», опера Джузеппе Верди на либретто Сальваторе Каммарано.
 
Сам Иннокентий Анненский не обозначал жанр произведения «Сентиментальное воспоминание» как так называемое «стихотворение в прозе».
В архиве И.Ф.Анненского черновые автографы четырёх стихотворений в прозе хранились в одной папке вместе с рукописными материалами цикла «Autopsia».
Цикл «Autopsia» – прозаический перевод (точнее, переложение в форме стихотворений в прозе) стихов итальянской поэтессы Ады Негри (1870–1945) из её первого поэтического сборника «Судьба» (Ada Negri. Fatalità. Milano, 1892).
Все четыре стихотворения в прозе И.Ф.Анненского были опубликованы его сыном в виде отдельного цикла в книге «Посмертные стихи Иннокентия Анненского» (СПб. : Изд-во «Картонный домик», 1923. – 172 с. – 2000 экз.) под редакцией Валентина Кривича* – в главе III (с. 95-106).
Валентин Кривич – псевдоним Валентина Иннокентьевича Анненского (1880–1936), родившегося в Петербурге, в семье преподавателя древних языков петербургской гимназии Иннокентия Фёдоровича Анненского.
   
→ Другие произведения автора:  ВЕРСЭТИKА • Произведения


Опубликовано:

15 марта 2014 года
Текст предоставлен корреспондентом. Дата поступления в редакцию альманаха Эссе-клуба ОМ: 15.03.2014

 
 
 
Автор : Анненский Иннокентий Фёдорович  —  Каталог : ВЕРСЭТИKА
Все материалы, опубликованные на сайте, имеют авторов (создателей). Уверены, что это ясно и понятно всем.
Призываем всех читателей уважать труд авторов и издателей, в том числе создателей веб-страниц: при использовании текстовых, фото, аудио, видео материалов сайта рекомендуется указывать автора(ов) материала и источник информации (мнение и позиция редакции: для порядочных людей добрые отношения важнее, чем так называемое законодательство об интеллектуальной собственности, которое не является гарантией соблюдения моральных норм, но при этом является частью спекулятивной системы хозяйствования в виде нормативной базы её контрольно-разрешительного, фискального, репрессивного инструментария, технологии и механизмов осуществления).
OM ОМ ОМ программы
•  Программа TZnak
•  Дискуссионный клуб
архив ЦМК
•  Целевые программы
•  Мероприятия
•  Публикации

сетевые издания
•  Альманах Эссе-клуба ОМ
•  Бюллетень Z.ОМ
мусейон-коллекции
•  Диалоги образов
•  Доктрина бабочки
•  Следы слова
библиособрание
•  Нообиблион

специальные проекты
•  Версэтика
•  Мнемосина
•  Домен-музей А.Кутилова
•  Изборник вольный
•  Знак книги
•  Новаторство

OM
 
 
18+ Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
лицами младше 18 лет и гражданами РФ других категорий (см. примечания).
OM
   НАВЕРХ  UPWARD