I.
Прародиной современного плаката, по всем имеющимся историческим данным, является Япония.
Его прототипом были, распространяемые по всей стране японскими пилигриммами, небольшие прокламации религиозного содержания, в коих описывались и изображались заступники храмов, святые, подвижники и т..д.
Своеобразная прелесть японского творчества, подмеченная французскими художниками-импрессионистами, воспринятая ими и перенесённая в западное искусство, нашла широкое применение в плакате, как необходимая для него схематичность рисунка, дерзость, утрировка и броскость, рассчитанная на произведение требуемого эффекта, а следовательно и привлечение внимания зрителя.
Развитие промышленности во Франции, естественно, породило рекламирование фабрикатов на предмет выгодного сбыта.
Грандиозные постройки, освещение, потоки толпы и жизнь парижских бульваров бросили плакат на перекрёстки парижских улиц, и Франция первая из западных стран стала колыбелью европейского плаката.
Новый способ многоэкземплярного печатания, названного литографией и изобретённого Зенефельдером, послужил исключительному росту плаката, ставшего неотъемлемой принадлежностью улиц, фойе театров, железнодорожных станций, купе вагонов, остановок трамвая, кино-театров, заборов, отдельных зданий и т..д.
Первым художником-плакатчиком явился французский литограф Жюль Шеpe.
Рост капитализма, пользующегося для своих целей всеми завоеваниями как техники, так и искусства, естественно, обратил сугубое внимание на развивающееся искусство плаката и сумел в своих целях выгоды превратить его в наглядную и заманчивую рекламу, завлекающую массового потребителя, – действуя через плакат на его коллективную психологию.
Таким образом, искусство плаката, становясь искусством по цели, превратилось в утилитарное, и к нему склонилась симпатия иностранных, а впоследствии и русских художников.
Заняв огромнейшую область в производстве и тесно связавшись с ним, плакат стал существенной частью промышленности.
Состоя на службе у капитала, тратящего на рекламу колоссальнейшие средства, и в то же время давая художнику возможность проявить декоративный вкус, остроумие, изящество и полный простор творческой фантазии, – плакат привлёк к себе известных западных иллюстраторов и карикатуристов.
Лучшие плакаты Германии создавались художниками известного журнала „Simplicissimus’a“.
Участие в плакатной работе виднейших художников послужило его „охудожествлению“ и в западных странах он был признан явлением огромнейшего художественного и специального значения, его собиранию, изучению и культивированию обязана своим появлениемм довольно солидная специальная литература и журнальная критика, как, например, в английском журнале „The Poster“ и во многих других.
Война 1914 года, небывалая по своим техническим возможностям, также использовала плакат в области агитации милитаризма, внушая чувства к исполнению долга перед „страной“, „культурой“ и т..д.
Действуя на сознание человеческого коллектива, иными словами – на массу, яркими, красочными образами и пробуждая патриотические чувства, – плакат из рекламно-капиталистического превратился в агитационно-милитаристический.
Особенно широкое распространение плакат получил в Англии, где в нём соединились: литературные элементы, художественность, юмор, „патриотизм“, и другие индивидуальные качества английского народа.
Как показатель воздействия на коллектив – можно привести справку, что так называемые „рекрутские“ плакаты дали Англии полмиллиона добровольцев-волонтёров.
Могущественный флот Англии тоже многим обязан агитационному плакату, влившему в ряды „синих курток его величества“ десятки тысяч волонтёров.
II.
Совершенно другую картину представляет развитие русского плаката.
Его прадедом является так называемая „Растопчинская афиша 1812.г.“, репродукцию которой можно видеть в атласе Д..Ровинского „Русские народные картинки“ и в издании А..С..Суворина с предисловием Н..Борсука.
„Растопчинская афиша“ представляет из себя листовку-лубок с текстом, выпущенную московским градоначальником Ростопчиным*1 в 1812.г. с реляцией о военных действиях против Наполеона.
Последующие афиши Ростопчина являлись бюллетенями военных действий, предупреждениями, ознакомлениями с продовольственными вопросами и т..д.
Таким образом, первый зачаток русского плаката был милитарным.
Дальнейшее его развитие переходит в народный лубок, получивший широкое распространение по всей России.
Учитывая образное воздействие лубка на сознание коллектива, издатели стали применять к нему агитационный смысл для пробуждения в массах тех или иных положительных, по их мнению, качеств.
Лубок стал изобиловать назидательными темами и служить наглядным руководством хорошей и дурной жизни, a также преподаванием житейской мудрости.
Видя влияние лубка на массу, церковная власть решила воспользоваться им, как верным агитационным средством к насаждению в народе выгодных ей чувств.
Царь Алексей в своей грамоте по этому поводу говорил: „Во еже бы всякого возраста верным, благоговейные очеса на иконы возводящим к сокрушению сердца, к слезам покаяния, к любви божией и святых его угодников, к подражанию житию их богоугодному возбуждаются, и предстояще им мнети бы себе на небеси стояти перед лицы самих первообразных“.
Исполнением этого явился тот же лубок, но уже видоизменённым в полуиллюстрацию, в полуикону, на котором изображались в последовательных стадиях жития святых, праведная и грешная жизнь, домашняя добродетель, картины священной истории, изображения святых и т..д.
Путём этой агитационной пропаганды шло укрепление масс в coзнании покорности, смиренномудрия и трепета благоговейного перед царём и патриархом*).
Попутно с религиозной и светской агитацией, производимой иконой и лубком, стал развиваться русский плакат.
Отечественный капитализм, действующий по западным образчикам, развил и плакатную рекламу. Но к чести наших художников золото капиталистов не смогло так властно привлечь их на службу, как их западных товарищей по искусству. В то время, как за границей для плаката работали Мане, Пюви де Шаванн*2, Тулуз-Лотрек, известный карикатурист Каран д’Аш, Волонтон и многие другие, – русский рекламный плакат являл полное художественное убожество, что особенно ярко стало заметным на международной выставке в Петрограде в 1897 г.
Ho интерес к новому виду искусства стал проявляться и у нас с постепенным развитием культурных организаций. Так, в 40-х годах издание первого художественно-иллюстрированного журнала в России „Листок для светских людей“ породило и первый художественный плакат, возвещавший об этом культурном начинании. Исполнителем плаката был художник В..Тимм.
Выход в свет иллюстраций к „Мёртвым душам“ Н..Гоголя также был ознаменован плакатом работы художника А..Агина.
Возрастающий интерес к художественному плакату был особенно ярко отмечен журналом и группой художников „Мир Искусства“. Этой группе, внёсшей новую освежающую струю в искусство, обязан своим расцветом русский художественный плакат.
Новые принципы и новый взгляд на искусство, произведшие переворот в книжном деле, применяясь к плакату, возвели его на высшую ступень расцвета в России.
Одни имена художников: Врубеля, Серова, Бакста, Лансере*3, Замирайло, Билибина, Сомова, Шервашидзе и многих других говорят зa то, чем стал русский плакат в связи с развитием культурных организаций.
Но торговый плакат оставался всё в том же антихудожественном состоянии, и только за редкими исключениями можно было встретить более или менее сносный по компановке и краскам рисунок.
Война 1914 года также продолжала держать плакатное творчество в двух лагерях.
Плакаты, взывающие к борьбе с народными бедствиями, как то: о помощи больным, раненым, пострадавшим в оккупированных местностях, беженцам, солдатским семьям и т..д. – всегда являлись высоко-художественно исполненными. Художники: К..Коровин, Пастернак, Н..и.Г..Пашковы, B..Васнецов, А..Архипов, C..Виноградов и другие создали целый ряд великолепнейших плакатов.
Наоборот, плакаты государственного заказа, как-то: о военных займах и т..п. потерпели полную неудачу в смысле графического исполнения. Разгадка этого явления кроется в навязывании художникам темы, в суживании их творческой фантазии и неумелом подборе самих исполнителей. Об этих плакатах читаем в журнале „Аполлон“ (№ 9-10, за 1916 год) следующее: „Снова мозолят глаза на всех заборах и стенах плакаты военного займа 1916 года, заказанные Владимирову, Зейденбергу, Максимову, Чепцову и Эберлингу. Если бы успех займа соразмерялся c художественностью плакатов, едва ли он был бы значителен. Во всяком случае, с таким же успехом можно было бы обойтись без непроизводительной траты на посредственное художество. Неосведомлённость заказчиков плакатов в современном художестве граничит с невежеством, ибо иначе они обратились бы к кому-нибудь из столь многочисленных у нас мастеров декоративной живописи и графики“.
Февральская революция 1917 года и нужды ставшего у власти капитала выдвинули на первый план такие формы искусства, при помощи которых вернее всего можно было бы воздействовать на широкие массы.
Первые плакаты нового строя были воззваниями временного правительстве о „займе свободы“. Несмотря на старания правительства о привлечении к иллюстрированию лучших художников, художественность плакатов „займа свободы“ оказалась ни более ни менее как посредственной.
III.
Обострение классовой борьбы, в связи c переходом власти в руки советов, породило определённый отказ со стороны огромного большинства интеллигенции вообще и деятелей искусства, в частности, работать совместно с рабоче-крестьянской властью.
„Саботаж“, вылившийся в форме скрытой забастовки и бойкота, отнял у новой власти большинство необходимейших работников искусств, в том числе и художников.
Между тем, учитывая необходимость наглядной и образной агитации в виде плаката, и лишённая технических исполнителей, – власть, в силу необходимости воспользовалась предложением услуг особой группы художников, известных под общим флагом „футуристов“. Так как, с одной стороны, в силу условий момента, под это, само по себе незапятнанное, знамя стали бок-о-бок с подлинными футуристами люди иных устремлений и совершенно определённого пошиба и так как, c другой стороны, государственным органам, ведавшим художеством, было тогда не до тщательного отбора действительно творчески-ценных, квалифицированных сил, то неудивительно, что, начиная с половины 1918 года, происходит полнейшее наводнение России плакатами, из которых многие были тиснуты поистине по некоему скорбному недоразумению.
Из многих тысяч разноцветных листов бумаги трудно выбрать что-либо графически грамотное, и только с конца 1919 года понемногу начинают появляться плакаты в исполнении которых чувствуется рука опытного мастера.
Проходят 1919, 1920 и 1921 года. Советская республика начинает постепенно входить в колею нового строительства, – лишь один плакат остаётся на точке замерзания.
Цитирую слова Л..Вражина из журнала „Творчество“: „Если просмотреть все изданные до сего дня плакаты, то окажется, что большинство из них надо отнести к карикатурам, к сатиристическим изображениям зла и мерзости старого строя. Отправьтесь в центрагит. Со всех кусочков стен на вас глядят отвратительные рожи кретинов, разжиревших злодеев, сумасшедших насильников, ошпоренных самовлюблённых золотопогонников, плотоядных попов. Мы просто забываем об огромной роли плакатов, своей формой и содержанием действующих прямо на психику людей, доставляющих ей положительный материал. Наши художественные отделы, п/отделы, секции, секторы и пр. впадают в грех однообразия и привычки, поручая чуть ли не одному и тому же художнику исполнение всех своих намерений. А казалось бы, художественные задачи Советской власти сводятся к постоянному возбуждению интереса ко всем формам творчества и их максимального эффекта на сознание большинства. Надо, чтобы не только стяги знаменовали праздник, но чтобы каждый новый плакат радостно и ярко запечатлевал положительные формы жизни и строительства государства. А много ли у нас плакатов с такими положительными темами? – Преобладают темы из старого строя. Словом, только одно прошлое и прошлое занимает внимание наших художественных учреждений. Но когда же мы начнём сосредотачиваться на будущем, до каких пор ждать, действительно, изображений красоты и радости нового строя? Плакат должен организовать беспорядочные, бесформенные переживания каждого гражданина, помогать ему вырабатывать новое мировоззрение живого, активного человека, упорядочить форму переживаний, возбуждать в нём через ряд положительных тем стремление к развитию новых человеческих принципов“.
Оказывается, не только один Л..Вражин поднял кампанию против антихудожественности, безыдейности и безтемности плакатов.
В номере 199 газеты „Правда“, член ВЦИК, т..Л..Сосновский, пишет: „Выходит декрет за подписью т..Ленина о посевкомах или о продналоге, главполитпросвет решает почему-то, что в деревне декрет не поймут, если к нему не прибавить грубый и глупый плакат, где у мужика, зелёное лицо, жёлтые волосы и синий нос. Или почему-то думают, что исторический декрет о продналоге – творчество умов партии – без дополнительной рекомендации футуристов и издевательских, клоунских стихов, популяризирующих ленинский декрет, – таковой декрет не будет выполняться. И вот футуристам заказывают рисунок и текст комментария к декрету, заготовляют по оригиналу трафареты из фанеры, – и пошло писать. Сколько денег ухлопано по молодости и глупости нашей маяковщины. Пора Р..К..И. в лице рабочих и контролёров поговорить с маяковщиной на прозаическом языке цифр, смет и ассигновок. Пусть маяковщина ищет себе меценатов на Смоленском рынке, но не в наркомпросе. С нас довольно и прежней слабости характера“.
Конечно, это сказано слишком сильно: футуризм, как школа, сама по себе значительная и, более остальных – на это не надо закрывать глаз, – отвечающая требованиям революционной эпохи, использовалась и будет использоваться наряду с школами другими для художественно-агитационных целей пролетарского государства.
Но поскольку т..Сосновский говорит об однобоком увлечении только футуризмом и футуристами, поскольку он указывает на крайний вред, проистекающий от такой односторонности органов наркомпроса, – он безусловно прав. Ещё более прав т..Сосновский, когда он бичует так часто встречающуюся в наши дни художественную и просто графическую неграмотность плакатов.
Таково современное состояние искусства плаката в центре.
А в Сибири?
Достаточно просмотреть одобренные коллегией сибполитпросвета и удостоенные первой и второй премии плакаты „о посевной кампании“, или плакаты губпродкома о „натурналоге“, – как перед зрителем встанет весь ужас художественного невежества и отсутствия самой элементарной графической грамотности.
Плакаты печатаются десятками тысяч, тратятся драгоценная бумага и краски, оплачиваются первые и вторые премии… но при виде всего этого остаётся развести в недоумении руками и сказать словами Демьяна Бедного:
— „Вот узел. Разрубить его каким мечом?“
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи