Наша современная эпоха, связанная непрерывной линией развития с другими, имеет свою определённую психологическую конституцию. Социальная эволюция неразрывно всегда coпровождается эволюцией в области сознания, в области восприятия всех явлений нашей жизни. Коллективный, тысячеголовный труд, порождённый капиталом, в его наиболее развитых формах, дал сознание равенства между людьми. Никогда мы не наблюдали тaких уравнительных стремлений во всех областях культуры, как в настоящий момент.
Личность (подразумеваем трудящиеся массы) сознаёт себя не как средство, а как цель, как „я“, совершенно равное другим, имеющее право и желающее принимать участие в управлении, науке и т..д. Нет совершенно симптомов страха перед сакраментальными формулами религии, нет чувства страха и почтения перед властью, потому что каждый сознаёт себя, как разрушитель первого и творец второго. Перед нами одно требование равенства и ненависть к привилегиям, в какой бы форме они ни выражались. Равенство, как принцип отношений личности к личности, личности к обществу – вот основной элемент современной жизни.
Равенство, проникающее всех и всё, чуждо каких-либо метафизических построений, оно не отвлечённый принцип égalité французской революции, а абсолютная конкретность, выражаемая в общественных отношениях.
Наша эпоха требует принципы одеть в плоть и кровь, она желает их осязать, а не только представлять их, как возможное. Это – вторая особенность, особенность характерно важная для нашего времени. Немногие поэты прошлого смогли в своём творчестве выразить настроение будущего человека, не впадая в злую карикатуру или сантиментально-благожелательную болтовню. Это не удаётся и современным поэтам, дающим поверхность явлений, форму, но не затрагивающим сущности настроений нашего времени. У..Уйтмен принадлежит к одним из немногих, действительно создавшим поэзию современности, поэзию будущего коллективизма.
Что такое жизнь. Есть ли это пир для немногих и крест для большинства. Есть ли это господство для одних и рабство для других. Кто имеет право жить. Быть может, только сильные, а все прочие являют собой только пьедестал для колосса-сверхчеловека? Уйтмен чувствует необходимость других форм жизни и сознания, и его психика блестяще современна.
Жизнь – это стол, накрытый для всех.
Для тех, кто по-настоящему голоден;
Для злых и добрых равно;
Я никого не оставил за дверью,
я всех пригласил:
Вор, паразит и содержанка –
это для всех призыв.
Ценность жизни каждого человека определяется только тем, что он живёт, что он находится в обществе. Неважно, кто бы он ни был, он – человек и имеет право на человеческое существование, на человеческие к нему отношения.
Право на уважение – вот требование Уйтмена. Эти отношения возможны только в социалистическом обществе, где каждая социальная монада рассматривается как самоцель, где вся конструкция общества строится на этом основании. Только социализм осуществляет принцип: человек есть цель, а не средство, но ни в каком случае – ни общество „сверхчеловеческое“, ни общество капиталистическое, с его грубой борьбой за право жить и не умереть.
Уйтмену глубоко противны старые общественные формы: „Я говорю мой пароль: демократия и клянусь, что я не приму ничего, что досталось бы не всякому поровну“.
Не только общество воспринимается Уйтменом как необходимая всеобщая категория равенства, но и сама природа, каждое её явление, каждое существо для него абсолютно совершенно, абсолютно одинаково: „я верю, что былинка травы не меньше движения звёзд… и что древесная жаба – шедевр, выше которого нет, и что черника достойна быть на небе украшением гостиной“.
Равенство для Уйтмена – это, если хотите, космическая категория. Уйтмен исповедует не только общественный, но, можно сказать шире, космический демократизм. Не у многих поэтов можно встретить такое понимание явлений, свойственное только будущему – Уйтмен имел право сказать: „я – начало всего грядущего“. Уйтмен блестящей поэтической интуицией предвидел крушение старого мира, для которого его взгляды чужды и несвойственны. Революция – вот что должно обновить общество. Уйтмен знает это и говорит о ней:
Из душного логова
Она молнией прянула
и сама на себя удивляется,
Ногами она топчет золу и лохмотья,
А руками сжимает глотки королей.
Это – последний час для мира пота и крови и новая эра для человечества.
Барабан революции выгонит всех на улицы, он выбросит каждого из его обычной колеи и поставит его в те или другие ряды. Дни и ночи революции – часы неустанных битв и бесчисленных гетакомб. Мировой стержень старой цивилизации не только согнётся, он сломается под натиском красного смерча и в эти минуты „что за дело до молящих и плачущих, до стариков перепуганных“.
Пусть даже мертвецы задрожат, непогребённые, ждущие гроба.
Вопите, кричите, трубы. Греми, роковой барабан. В этой борьбе нет милостей, есть только победители и уничтоженные: „нежная милость взрастила жестокую гибель, и запуганные короли пришли назад, идут величаво и гордо, и каждого окружает свита: поп, вымогатель, палач, тюремщик, законник, барин, солдат и шпион“. Окрепнувший враг грознее, чем прежде, он настойчивей и беспощадней. Его социальная оргийность достигает громадной высоты – месть и насмешка – вот всё, на что могут рассчитывать побеждённые.
А в свежих могилах лежат
окровавленные молодые трупы,
И натянуты верёвки у виселиц
и носятся пули владык,
И деспоты скромно смеются, –
Но всё это даст плоды
и плоды эти будут хорошие.
Прогноз социальных битв с фотографической точностью поставлен Уйтмэном. Всё это – знакомые явления нашей революции, наблюдающиеся не только в России, но и на Западе.
Уйтмэн – не прошлый, не уходящий в дали времени, он – современник и будущник. Из половины XIX века он заглянул в наши дни, дни смерти и радости, дни жесточайших битв между классами и цивилизациями, и мудро приветствовал кровавое крушение старого мира.
Уйтмэн не только умел любить и благословлять – он умел и ненавидеть.
В этом синтезе социальной любви и ненависти – его сила и красота.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи