В конце 1980-х я написал несколько статей о богатстве провинциальной культуры, самобытности её архитектуры, фольклора. Меня поразило, что в провинциальной Твери в 1920-е годы издавалось более двадцати самых разных журналов! Статьи вызвали большой резонанс. Ведь в богатой художественными и литературными традициями Твери нашего времени не издавались ни Венецианов, ни Сорока, ни Самохвалов, ни осташковские художники 18-19 веков. А из писателей – ни Салтыков-Щедрин, ни И. А. Крылов, ни С. А. Клычков. Даже известных тверских современников: Владимира Соколова, Виктора Курочкина, Николая Тряпкина издавала только Москва. О Левитане, Коровине, Репине, воспевших тверской пейзаж, о мировом художественном явлении, известном как русский пейзаж, который писался и пишется до сих пор на Академической даче под Вышним Волочком с тверских далей, и говорить нечего… Когда в конце XIX - начале XX века провинция вспомнила местную историю, явились миру не только былины, сказки, песни, но и образцы местного самоуправления, земледельческих промыслов, самобытного народного хозяйства. Только в Бежецком уезде Тверской области в начале века работало более пятисот (!) крестьянских кооперативных маслоделен и сыроварен! Процветало льноводство, были свои местные породы скота… Тогда-то и был задуман литературно-художественный журнал «Русская провинция», который объединил бы провинциальных писателей, художников, краеведов, людей знающих своё прошлое и жаждущих будущего.
Захотелось малого: открыть окно из столицы не в Европу, нет, а в неизведанную русскую провинцию. В свою, вчера ещё трудовую, полную творческих сил и снов, а сегодня обнищавшую и притихшую Родину. Открыть, как открывал её российскому обществу тверской помещик Венецианов, уехавший после Отечественной войны 1812 года из столицы в деревню Трониха писать своих крестьян. Этот опальный карикатурист, ставший живописцом-философом, нашёл ответы на свои главные вопросы в родной стороне. В своё время, в 1807 году Александр I, боясь обидеть Наполеона, запретил венециановский «Журнал карикатур», который открывался «кощунственным» вольномыслием: карикатурами, изображавшими изгнание из Москвы французских парикмахеров, учителей и артистов, повелел даже уничтожить тираж. Но когда над судьбой государства Российского нависла угроза завоевания, на защиту его встали персонажи венециановских карикатур: Иван Долбила, ратник Гвоздила, которых призвали изгонять супостатов с русской земли. Как открывал русскую провинцию Антон Чехов, задумавший свою «Чайку» на берегах удомельского озера. А когда в прорубленное окно тянуло из Европы огнём и мраком, из провинции под стены столицы шли эшелоны одетых в белые полушубки защитников-сибиряков. Это она, провинция, принимала под тёплые крыши исхудалых венозных блокадников Ленинграда, творила хлеб и сталь, ковала рабочим молотом Победу.
Обложка журнала «Русская провинция»
№ 1 за 1991 год *
Потому, видимо, и успех «Русской провинции» был оглушительный. 10 тысяч экземпляров первого номера, вышедшего в Новгороде в 1991 году с напутным словом Валентина Распутина, разошлись влёт, несмотря на газетную серую бумагу, блёклую полиграфию. В редколлегию журнала вошли известные писатели Д. Балашов, А. Бологов, Ю. Красавин, В. Курбатов, искусствовед С. Ямщиков, поэт Е. Сигарев. Мы желали возвращения домой культурных ценностей, возможностей издавать книги и журналы, стояли за развитие краеведения как части народного хозяйства, за возрождение в сердце человека деятельной любви к своей малой родине.
«Независимая газета» написала вскоре: «Удивляет не то, что в “Русской провинции” можно встретить Василия Белова или Глеба Горбовского, удивляют такие, как Инна Собакина. А откройте «Историю села Рютино» Николая Ласточкина. Как будто обычный краеведческий очерк, но нет-нет – и вдруг почувствуешь особый глаз… Краеведение с биографией. Традиция! Вспомнишь и Арсеньева, и Пришвина, и Афанасия Никитина… Её – Русской провинции – голос может изменить всю литературную ситуацию».
Нам действительно была близка мысль Льва Толстого о том, что писателю, желающему достичь чего-то серьёзного в литературе, необходимо свои жизненные интересы держать вне её. О том говорили и рубрики «народная проза», «народное краеведение». Большинство авторов были людьми с биографией. Инна Собакина – работник культуры, Шароваров и Роженков – рабочие, Ласточкин – учитель, затем – лесник. Поэт Евгений Сигарёв – моряк, командир военного корабля, пограничник, Савелий Ямщиков – искусствовед, специалист по иконописи и провинциальному портрету 18-го века. Даже у известного миллионам читателей Дмитрия Балашова жизненные интересы лежали вне литературы. Он жил в плену допетровского времени, носил русскую рубаху, шаровары, сапоги. И это не было игрой: держал двух коров в своём деревенском доме в Козыневе, косил сено, доил собственноручно коров, будучи человеком городским, из старинной петербургской театральной семьи. Сам срубил и дом в Козыневе, украсил резьбой, сделал мебель в русском стиле, иконостасами его работы украшены несколько храмов на новгородчине и в Новгороде.
«Русская провинция» заявлялась общероссийским журналом, журналом русской культуры. Мы хотели, чтобы и автор, и читатель помнили, что они живут не только в Твери, Пскове, но и в России. Читатели так и воспринимали это. Провинция откликнулась серией родословных очерков: Льва Каплина из Омска, Галины Наконечной из Владивостока, А. Чикачева из Якутска, многих других. Люди из Находки и Уссурийска, Якутска и Кологрива ощущали общую судьбу, свою Родину – тверичи, омичи, вологжане, приморцы. Глупо и опасно таиться по углам, по удельным княжествам с местечковой психологией, наслаждаясь иллюзорной значимостью местного Белинского или Есенина… Оценила нас и заграница. Читали немцы, американцы, а русские эмигранты первой волны присылали рукописи. Валентин Курбатов принес рукопись эмигрантской писательницы Марии Абаза «Тучка золотая», у нас появился очерк о деятеле первой российской Государственной Думы Н. А. Елачиче, затем статья его внука. Нам писали не только из русской, но и из провинций Запада – из Германии, Англии, Франции. Русское культурное пространство, разорванное реформаторами, срасталось вопреки их стараниям. Его разорванность особенно остро переживали, когда случайно, спустя год или месяц, узнавали о смерти своих авторов. И не только провинциальных. Похоронных дел мастера и тогда занимались своим любимым делом, решали, кого пускать в Царство Небесное, а кого оставить за воротами.
Журнал стал школой для литературной молодёжи. Многих впоследствии приняли в Союз писателей, они получали престижные литературные премии. Открывались имена в литературном мире неведомые: псковский пастух И. Петров, чья повесть «Отечество» вызвала фурор даже среди депутатов Госдумы, художник В. Маслов с автобиографическим романом, геологоразведчик Б. Морозов из Кимр, газетчик из Дубны В. Лихачёв, ставший известным романистом. Запомнили плотника Алексея Мальцева. Он, кстати, оказался не единственным поэтом в своей округе. Здесь жили три стихотворца, существовало литературное общество «КонКуЛет» по первым слогам своих деревень – Конищево, Кушалино, Летнево. Они вели переписку по важнейшим литературным событиям в России и в КонКуЛете, собирались на поэтические сходки. Но и это не все. В двух километрах от Кушалина жил и творил сказочник, безногий счетовод Иван Акулов, который в 1960-е годы издал книгу сатирических сказок, оставил литературное наследство. Недавно лучшие из них переизданы. Но не все и это. На этом крохотном пятачке земли обнаружилась местная история литературы. В Кушалине родился и жил Иустин Малеин, сын дьячка, который в 1910 году издал воспоминания о своём кушалинском детстве. Мы напечатали их повестью «Устинушка», её перепечатал столичный журнал «Москва». «С каким-то удивительным теплом делается журнал, признаться, читал несколько номеров журнала ночами, не отрываясь, так захватывают мемуары и очерки о прошлом наших дедов и прадедов, живших в псковско-новгородско-тверском краю…», – писал о народной прозе критик А. Филимонов в «Литературной России» (№ 3, 1995). Но не гнушались печататься у нас и маститые: Дмитрий Балашов и Василий Белов, Александр Солженицын и Глеб Горышин, Глеб Горбовский и Юрий Красавин, Николай Коняев и Борис Орлов. Тверские: Юрий А. Козлов, Константин Рябенький, Александр Огнев, Владимир Львов, художники Геннадий Клюшин, Николай Дочкин, Борис Фёдоров, Всеволод Солодов, краеведы, критики.
Благодаря таланту графика Игоря Гусева, провинциальный журнал расцвёл и в художественном оформлении. «Литературная газета» писала о нём как об «изумительно красивом современном журнале». Мы устраивали всероссийские конкурсы, проводили устные выпуски в Москве в ЦДРИ, в литинституте им. Горького, в Доме учёных, в библиотеках Твери и области, издавали книги. Наш автор рабочий завода огнеупоров А. Шароваров из Боровичей издал труд по педагогике «Читать раньше, чем говорить», о. Зинон – «Беседы иконописца», вскоре переведённые на французский язык. Пчеловод Геннадий Глазов из-под Пскова – пособие по пчеловодству «Пчеловодство как ремесло». Профессор А. Гончарова – том тверских сказок «Золотые зёрна», её коллега А. Огнев – публицистику по острым вопросам истории Великой Отечественной войны, впоследствии отмеченную литературными премиями.
Журналу помогал А. И. Солженицын, о чём писал в «Литературной газете» за 2006 год № 25-26 в «Очерках разных лет: 1994–1999»: «В тот вечер в Твери к нам пришёл, как было уговорено ещё из Москвы, издатель журнала Михаил Петров (его рекомендовал мне Леонид Бородин). Номера этого журнала уже были у меня. Это чистая струя. Опираясь на Тверскую и Новгородскую область, по силам привлекая и смежные, журнал собрал из глубинок привлекательных самобытных и никому не известных авторов – наблюдателей природы и быта, малых городов, краеведения, вдумчивые размышления о русской истории и литературные опыты, которым не пробиться бы в столичные журналы. И М. Г., сочетанием почвенного русского духа с умелым предпринимательством в нашей жестокой обстановке, создал журнал почти из ничего, ничтожным силами, и крепил его, вот уже увеличивал число страниц, давал преотличные иллюстрации, в том числе провинциальных графиков, тоже не могущих пробиться никуда. Вот такие издания, такие течения и надо поддерживать! Помогли ему и будем помогать». Нас часто спрашивают, почему же журнал закрылся? Отвечу словами Солженицына из тех же очерков, но о чиновниках и прочих: «Проклятые грязнохваты, клыками рвущие русское добро! Как вы не подавитесь? Объели все наши живые ветви»…
Дотация журналу из бюджета на то время составляла от 30 до 60 тысяч рублей в год, причём 25-30 тысяч из них забирали назад в казну за аренду комнатки в Доме печати. Причина закрытия журнала нужно искать в монетарной политике присланного из Москвы в наше Горюхино губернатора-менеджера Зеленина, правление которого запомнилось нам только безудержной продажей тверской земли…
…Я до сих пор получаю письма читателей и авторов журнала: «В памяти живут самые светлые и приятные воспоминания о моём общении с Михаилом Григорьевичем во времена сотрудничества в журнале “Русская провинция”. Храню его номера, в особенности дорожу последним, историческим – за 2002 год. И очень-очень жаль, что миром правят деньги… Дорогой Михаил Григорьевич! Хочу пожелать Вам здоровья и удачи! И – чем чёрт не шутит? – возрождения “Русской провинции”!» До сих пор приходят запросы на копии тех или иных материалов из разных концов страны. Десятки авторов с благодарностью вспоминают свои публикации в “Русской провинции”, вписывают их в свои библиографии. Журнал помогал вступить в Союз писателей, издать книги, защитить диссертации. А у студентов, читателей Тверской областной библиотеки, по свидетельству её сотрудников, журнал и сегодня один из самых читаемых. Многие экземпляры уже поистрепались так, что требуют замены. А замены всё ещё нет. Значит свет от потушенного журнала всё ещё идёт…
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи
начало статьи