Раз-два в году появлялся в «Русской провинции» небольшой мужичок, осёдланный пузатым рюкзаком. Спешивал рюкзак на стол – и начинал деловито метать перед носом аккуратно перепечатанные и сшитые рукописи. Нет, он не графоман, как, возможно, покажется кому-то. За его плечами кроме рюкзака с рукописями десяток самых разных профессий и годы странствий по стране, поисков своих университетов. А странствовать Леонид Андреевич Смородин начал ещё по стране Советов, пока в 1990-х не бросил якорь в Спировском районе Тверской области и не обосновался здесь, поверив Ельцину и Стреляному, что свободное землепашество принесёт рай на русскую землю. Поселился в деревеньке Городок, неподалёку от своей малой родины, села Овсищи. Здесь крестьянствовал и фермерствовал; а, попахав землю, брался за стихи и прозу.
Боюсь назвать даже примерный объём им написанного, т.к. и в Городок он привёз солидный тюк рукописей. Смородин – автор множества не напечатанных статей, рассказов, повестей, научных гипотез и гигантского по объёму фантастического романа «Красное смещение». Часть этих трудов более кратких жанров довелось прочесть по должности и мне. Держал я в руках романы: «Паркетный кот» и «Плантация в Таврии», последний о современном рабстве в Крыму. И рассказывал он обо всём со знанием дела. А работал радистом, мотористом и наблюдателем-метеорологом на мысе Терпение у берегов Охотского моря, помощником бурового мастера в оренбуржье, токарем-универсалом, и даже наёмным сельхозрабочим у среднеазиатских баев ещё в советские времена.
Вот только жить ему пришлось не в царской России, как Горькому, а в СССР. Побывав в рабах, вкусив сладость узилищ в усадьбах новых русских, он взялся за перо как за рычаг воздействия на жизнь! Всё увиденное, пережитое и отражённое в повестях порывался опубликовать ещё в советские времена. Рассказывал мне, как дошёл с какой-то «проблематичной» рукописью до секретаря СП СССР Верченко, а с романом «Плантация в Таврии» заявился на приём к самому Сергею Михалкову:
— Что?! Рабство в советской стране?! И в руки не возьму! Вон отсюда, п-провокатор! С-сумасшедший! – и уже секретарше: — Эт-того маргинала ко мне не п-пускать!..
Советский писатель в те годы писал о проблемах Нечерноземья, повороте северных рек и переселении неперспективных деревень, а Россию с юга уже накрывала трагедия, которую, к сожалению, видели только сумасшедшие. Напрасно посылал он свои самодельные повести и романы на горячую тему в издательства, журналы. Рецензенты в один голос упрекали за натурализм, отсутствие профессионализма, плохой язык. Так оно и было. Не замечали только правды-матки, замалчиваемой публицистикой 1980-х…
Носил в себе Смородин и другие задатки. Есть у него эссе, называется «Небо». Небо поразило его в раннем детстве (а помнил он себя с пелёнок!): выполз из избы на крыльцо вечером и впервые увидел небо, а на нём рыхлые нити облаков, которые почудились ему крышей. С той поры небо и казалось ему чудом, тайной. А когда увидел Луну в глазок теодолита, уже не мог оторвать от неба мысленного взора. В слесарной мастерской сам сделал телескоп, и…:
«Я остался ночевать в сарае, так как Луна подойдёт после полуночи. Проснулся в три ночи, взял телескоп, растянул тубусы, навёл на ночное светило и… о чудо! Терминатор (граница между освещённой и неосвещённой Солнцем частями Луны) близко к краю лунного диска. В косых лучах солнца чётко видны цирки по дуге диска. Я не мог оторвать глаз от этой великолепной картины. Казалось, ничего более очаровательного я не видел… Мне стало тесновато на Земле, ночами я выходил на прогулки во Вселенную…»
Крышу сарая превратил в обсерваторию. С детства испытывал он немой ужас перед бесконечностью. В ночных полётах к звёздам увидел себя из космических далей, испытал ни с чем несравнимую радость открытия: Вселенная наш дом, а вечность всего лишь множество часов без стрелок и циферблата. Представляя свой космодром «оттуда», замирал. Грезилось ему, что и на него наводит телескоп такой же, как он сам, счастливец из далёкой галактики, и жаль становилось спящих, не знающих этой радости людей. Эй, слепые кроты, не тесновато вам на Земле? Будет дрыхнуть! Айда за мной!!! Так и заспите свою жизнь без неба! Не ведая птиц, насекомых, трав! На кой тогда живём? Сникерснуть, слопать побольше икры, хлебнуть пива? Дай бог тогда не захрюкать на смертном одре!..
Смородин увлёкся астрономией, выписывал научные журналы, самостоятельно освоил азы высшей математики. Небо захватило его помыслы. Работая то радистом, то токарем, то метеорологом-наблюдателем, засел за гипотезы происхождения комет, стал писать в научный журнал «второму человеку в ВАГО В.А.Бронштэну». Тот отвечал, что учёные призваны бороться с любительскими гипотезами, а неучёные о своих наблюдениях должны сообщать учёным. В 1978 году написал книгу по космологии «Метацентрическая система мира», где выдвинул гипотезу, что Вселенная не расширяется и не сжимается, так как к бесконечности эти свойства неприложимы. Она в своей целостности непознаваема, а в телескоп мы познаём лишь малую её часть, какую видим в то малое время, какое отведено жить человечеству. В ответ прочёл: «Не окончивший университета не может ничего ни изобрести, ни сделать научного открытия». О публикации книги с такой идеалистической концепцией в те годы не могло быть и речи…
Да и Земля не отпускала. Бездомность, женитьба, бараки, маяк на краю света, необходимость сражаться за жизнь. Выдвинул гипотезу о скоростях выше скорости света, но математически доказать её не смог. Думаю, казался учёным не совсем адекватным человеком. Но понял: в одиночку с десятью классами и самодельным телескопом сегодня открытия не сделаешь. Смородин отпечатал свою книгу по космологии на машинке и разослал копии в научные учреждения, разрешив пользоваться своими идеями всем учёным, в надежде, что кому-то его идеи пригодятся в работе, ибо у мысли нет авторства. Но недоумение осталось: «А как же самоучка Леонардо да Винчи, Фарадей с начальным образованием, Циолковский, сержант Калашников, создавший лучший в мире автомат?»
Помню, удивление от его писем, писанных беглым, но уверенным, ясным, слитым с мыслью почёрком. Ещё в школе все отмечали его способности, особенно в математике. Почему же человек с такими задатками не реализовал себя, бился как птица в клетке, всю жизнь добывал себе хлеб насущный. Какова вина его самого в том, что родился в колхозе, что отец его умер, оставив сиротой? Что закончить смог лишь семилетку? Что он с 14 лет работал в колхозе, помогая семье? Что 10 классов заканчивал заочно уже после армии, на Сахалине, летая на остров с маяка?
Среди героев его прозы академики, врачи, рабочие, партийные работники. Но даже письма поражают абсолютной грамотностью! Сам иногда устыжусь, полезу в словарь за словом. А тут ни помарки, ни поправки, всё четко, логично, красиво. Вот поучение Степанову, на выбор радиоприёмника для отшельнической жизни: «Ныне прилавки завалены импортными магнитолами. На них не услышишь дальние радиостанции, они для приёма местных радиостанций. Есть японские и другие радиоприёмники с короткими волнами, на которых можно слушать дальние. Японские есть даже карманные. Выбирать в магазине должен специалист. Мой самодельный «Овидий» работает уже 37 лет. Через него могу получать информацию со всех континентов…»
Пришлось сменить телескоп на перо. Некоторые статьи его по крестьянскому вопросу, исследования по истории крестьянской общины, проблемам капитализации земли, довольно дельных и русских по духу, печатали тверские газеты, журнал «Русская провинция». Причины упадка экономики в стране автор связывал с растлением духовной сферы, в 2000-х стал активным автором газеты «Тверской собор». Но напечатать что-либо по разряду изящной словесности, признаюсь, мне долгое время не хватало решимости. Какая-то невидимая межа отделяла литературную делянку Смородина от хиреющего, зарастающего сорняками литературного поля. И вот – то ли само поле стали заглушать сорняки, то ли делянка Смородина дозрела до смотрин, но, не без колебаний, я все же решился в 2001 году опубликовать его «коллаж» «Седой вундеркинд».
Не хотел, чтоб читатель стал выискивать там эпатирующие эпизоды, опуская «коллаж» до жанра бульварной литературы. Натурализм автора пугал и меня. Но меня задели и новый литературный герой, и герой-рассказчик, люди в основном образованные, но обстоятельствами вытесненные в сферу физического труда. Они воруют, лгут, прелюбодействуют, строят друг другу козни, не испытывая при этом никаких душевных угрызений. Читая коллаж Смородина, я ждал, что вот-вот догадаюсь о чем-то тёмном, скрытом в нас от нас самих и отвечу на вопрос, который сегодня задают себе многие: «Как могло случиться, что самый читающий в мире народ так быстро променял свои духовные ценности на чечевичную похлёбку жёлтой литературы и телесериалов?» А случилось это, вероятно, потому, что значительную часть народа вырвали нищетой из духовного и материального уклада, превратили в кочевую не укоренённую маргинальную массу. Многим людям стало всё равно, где и с кем жить, работать, что делать? Пришли те, кто уже не вздохнёт украдкой ни о матери своей, ни о детях, у кого не осталось в душе тепла ни к земле, ни к небу.
Прозу шестидесятников интересовали личности стоические, характеры народные – Матеры, Матрёны. Их непутёвые дети мелькали только в эпизодах, когда приезжали хоронить своих великих матерей и отцов с БАМов, ГРЭС, рукотворных морей, каналов. Но если деревенская проза писала о тех, кто оставался в пустеющих деревнях, то герои Смородина как раз те, кто во имя жизненного успеха и прекрасного будущего ушёл из дома. Но те из них, кто не вступил в партию, не добился места на доске почёта: не получил квартиры, не женился на нелюбимой. И в поисках давно проигранного успеха они кочуют по стране, пересыпаются с места на места, работают то на заводе, то в совхозе на сборе винограда, то кашеварят в геологической экспедиции, то в Казахстане, то в центре России. Завод, фабрика, совхоз, стройка. Герой Смородина даже бравирует тем, что его ничто ни с кем и ни с чем не связывает, повторяя рефреном фразу «Кого только я не видел, кто только не видел меня!..»
Его герою всё равно, с кем жить, с кем работать. С кем свели судьба и обстоятельства, с тем и живёт. Позвала отужинать женщина, с которой он едва знаком, пришёл, отужинал, выпил, поговорил. Положила в постель – переспал. А утром оделся и пошёл дальше. Выгнала из своего дома, найдя более сильного и молодого, оделся, обулся и молча, без сожаления и скандалов ушёл. Знает, раз пустила эта, найдётся и та. Недаром герой Смородина роняет убийственную для разумного мужчины фразу: «В общем-то сожительствовать можно и со слабоумной…» Он и болеет, как животное, перемогаясь в одиночку, корчась во время дежурства на ферме где-то на подстилке из соломы.
Нет, недаром крестьянский мир всех уходящих из дома родного провожал так же, как и умерших – плачем. А всех странников и прохожих встречал опаской. Ушедшие – блудный народ, погибший для мира, во сне лишь прилетающий под крышу своего дома.
Из духовных ценностей у героя Смородина осталась, кажется, одна – память о деревенском детстве. Разрыв с детством мыслится им как преступление: «Я тоже грешник. Оставил плуг и поехал в город за знаниями». Но дальше этого вывода он не идёт, за ним следует безбожно-эгоистическое, родовое для странника: «Город сломал моё (выделено мною, М.П.) здоровье…» Правда, он ещё надеется на чудо, но чудо это напоминает веру в доброго царя – оно связано с… летающими тарелками, на которых братья по разуму поднесут заблудшему человечеству рецепт всеобщего благоденствия.
Несмотря на неприятие вундеркинда рассказчиком, он похож на его двойника. Просто вундеркинд ушёл дальше. Он называет срединную Россию «землёй вымирающих аборигенов», по смыслу так, как называли её российские реформаторы, уже добившиеся права продавать и покупать её. Он нравственно дозрел до дистиллированного, без цвета и запаха человека. Пройдёт ещё несколько лет – и его посылай хоть няней в израильскую семью, хоть массажисткой в турецкий бордель, а хоть и наёмным рабом в чеченский аул – ему всё нипочём. Недаром по замыслу глобалистов человек будущего мирового порядка должен освободиться от таких предрассудков, как национальная принадлежность, любовь к земле и отечеству, к его истории. Да вот только найдётся ли в нём место героям Смородина, порвавшим с прежним опытом? Совхозные фермы не лучшее изобретение советской системы. Образ доильного аппарата, отпавшего от вымени коровы и сосущего из канавы навозную жижу во флягу с молоком, вряд ли забудется читателю «Седого вундеркинда», но мы уже знаем, что развал этой системы принёс ещё больший хаос на село. И нищету. Усовершенствовать можно даже плохую систему, нельзя пустоту. Всё равно придётся обращаться к прежнему опыту, другого пути нет. Новые кремлёвские мечтатели решили снова начать с нуля, с основания…
Думается, прочитав коллаж Смородина, читатель продвинется прежде всего в осознании своих нравственных ошибок, хоть это вряд ли входило в замысел самого автора. В брешь этих ошибок как раз и несёт сквозняком грядущего непредсказуемого Хаоса, именуемого постсоветскими реформами. Понять бы в себе природу и причины подобных изменений в истории народов… Одна фраза из его единственной прижизненной книги прозы «Мистические ровесники», кажется, многое объяснила мне в этом: «Мимо упавших в снег пьяных я никогда не проходил, один или звал на помощь, поднимал, уводил в тёплое место. И добрые люди никогда не проходили мимо меня…»
В 2000-е годы я не раз заезжал к нему в деревню Городок. Он отрастил большую бороду, стал похож на Владимира Ивановича Даля. Писатель Владимир Степанов, ближе знавший Смородина, уверял: если сложить все его дневники в одну стопу, а Смородин всю сознательную жизнь вёл дневники, высота её составит не менее метра: там тысячи страниц. Великий труженик, в другой среде его судьба, уверен, сложилась бы иначе. Но Спирово его любило. Когда я приезжал к Степанову, он всегда вспоминал о нём:
— А на обратном пути из леса заедём к Смородину.
Двадцать лет, прожитых здесь Смородиным в ожидании грядущих реформ, принесли ему лишь боль и разочарование. Он арендовал несколько гектаров земли, открыл фермерское хозяйство, взялся выращивать картофель, но дороговизна горючего, транспорта, отсутствие техники и налоги разорили его. Стал растить сено для совхозной фермы. Но рухнул и совхоз, трава, сено оказались никому не нужны, и он махнул на всё рукой. Жил крохотным огородом и мизерной пенсией. Когда олигархи пошли скупать землю у обнищавших «фермеров» и газеты сообщили, что Чубайс только на спекуляциях с землей в Тверской области получил 140 миллионов прибыли, а в Спировском районе появились чабаны с длинными шестами в руках, Смородин только и сказал: «Развели нас как лохов!.. Да только и государству без крестьянства не поживётся…»
Он находился в курсе всех событий в мире, активно работал в Спировском краеведческом обществе. Всегда говорил, что помогало ему быть в курсе всего радио. Любил радио с детства, в 10 лет сделал первый детекторный радиоприёмник, сам повесил антенну, взобравшись на самую высокую сосну перед домом. Писал: «Ни одного радиоприёмника с детства я не покупал, делал их сам». Сам давал им названия. Самодельный переносной транзисторный «Овидий» прожил с ним 44 года. Брал волны не хуже японского. С ним полюбил симфоническую музыку, Моцарта, радио помогло выучить английский язык, стать корреспондентом русской службы иранского радио.
Когда узнаёшь о смерти знакомого человека, в перегруженной памяти, как правило, вдруг оживёт последняя встреча с ним. Год назад мне сказал о смерти Смородина Степанов, а я сразу вспомнил, как он водил нас с ним к загадочному камню, который нашёл у дороги. Где-то в поле Степанов остановился по его повелительной просьбе. Он зряче повёл нас мокрым осенним полем к замшелому камню странной формы.
Камни, как и звёзды, вызывали в нем мистические чувства. Загадкой для него оставались их происхождение, возможно, неземное, иначе не пробуждали бы у людей мистический интерес к себе всех без исключения народов.
Леонид любил камни с детства, собирал их всю жизнь, собрал немалую коллекцию. Удивлялся гладкости валунов Валдая, откуда такие занесло сюда? Наткнувшись на этот плоский в виде широкой стрелы или силуэта дома камень, он считал, что его обработали человеческие руки. В подтверждение указал нам на пять глубоких канавок, высеченных по одной линии. Внутри канавки отшлифованы так, что и мху не за что уцепиться.
— Я читал где-то, что роса, которая собирается в таких канавках за ночь, считалась у древних целебной, её пили от разных болезней. Возможно, это лечебный камень?
— Без комментариев, – ответствовал Смородин: — Камень явно мистический. – И, обращаясь уже к камню: — Как тебя раньше не заметили? Наверно, ждал меня…
Хотел добавить, что вера в целебные свойства «каменной» росы дошла и до наших дней. Камни с углублениями мне показывали в Удомельском районе. Только вместо росы местные пили с камня родниковую воду. Но промолчал, ощущая какую-то тайную связь Смородина с найденным им камнем. Он верил, что в камне заложен какой-то неведомый смысл. Если уж нас удивлял пластикой и навевал раздумья, то людей каменного века, наверное, поражал. Возможно, он – хранитель забытого сакрального смысла, намолен поклонениями древних насельников. В первобытные времена, когда не умели обрабатывать камни, быть может, казался он посланцем небес, чем-то вроде явленного свыше божества. Смородин предполагал, что такие камни могли казаться знамениями природы; их обожествляли, передавали будущим поколениям как символ веры.
— Ну, сейчас всё это только домыслы, – подвёл черту нашим фантазиям и поминам реалист Степанов. — А вот хорошо бы его в Спирово доставить и установить рядом с краеведческим музеем. Будет что туристам показать. Пока лихой новый русский или кавказский не умыкнул и не украсил им свою усадьбу.
— Вот хорошо бы. И написать на нём: «Сей камень найден у деревни Городок…». Получится что-то вроде Спировской Венеры каменного века, – сказал он, когда мы подошли к автомобилю.
Камни, обработанные руками, Смородин считал мистическими, несущими загадки человеческих судеб, оставивших на нём знаки. В детстве со своим дружком Валей Калистратовым надумали они высечь свои инициалы на огромном камне, напоминавшем каравай хлеба, увековечиться. Лет через двадцать, приехав на родину, он пришёл глянуть на свои инициалы и не нашёл их на камне. А глубоко высекали. А ещё через 20 и камня на том месте не нашёл. Увезти 20-тонный камень было невозможно, возможно, передвинули мелиораторы. Но и Земля только кажется неизменной и вечной. Она эфемерна и нежна как облако в небе. Она поглощает камни и извергает их; дышит и вибрирует под напором космических и гравитационных сил. В недрах Земли происходят движения материковых плит, они дышат, меняют лик планеты, образуют горы, возможно, эти силы незаметно поглощают и выталкивают на поверхность камни. Крестьяне знают, что камни не только уходят в землю, но и рождаются из земли. Очистят поля от камней, сложат их в грудницы, а из земли родятся новые. Камни на земле живут таинственной, связанной с природой жизнью. Жизнью, может быть, более связанной с ней, чем люди…
Камень разбудил во мне фантазию. По дороге домой я думал о загадочных метах на нём. Они казались мне подобиями слов. Ведь именно они превращали дикий валун в глазах древнего человека в божество, в объект поклонения. Слово одухотворило камень, сделало богом. Тысячи лет потом слово пыталось сорваться с камня и само стать Богом. Прошло через пленение на глиняных табличках, папирусе, на бересте и бумаге. И вот я посылаю слово из телефона, и оно летит за тысячи километров. А что если, это шаг к передаче слова на расстояние без всяких дисплеев, силой человеческой мысли?..
…Нужно отдать Степанову должное: договорился с машиной, краном, привёз камень в Спирово и установил рядом с краеведческим музеем, куда, после смерти Смородина 2 февраля 2013 года, передали и все его дневники и рукописи.
Наверное, после той поездки Смородин и написал в эссе о камне. Писал, что если земляки не поскупятся, пусть положат на его могилу этот камень и напишут: «Доживи до старости, оглянись и улыбнись». На камне написали иное: «Сей камень найден краеведом Л.Смородиным и заботами предпринимателя Тяжелова В.М. и члена Союза писателей России Степанова В.В. установлен на сем месте».
Получилось вроде эпитафии неизвестному писателю Леониду Смородину…
Когда читаешь эту надпись, невольно вспоминаешь то, что высекали на надгробьях римляне: «Viator, siste gradum!» – «Прохожий, остановись!»
Господи, скажи же, кто мы?
Зачем и откуда?
Куда идём?
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи
начало статьи