Чтобы определить, существует ли самостоятельная «омская поэтическая школа», следует установить, что означает само понятие школы. Существование школы в широком смысле этого слова предполагает наличие учителей, учеников, школьной программы и единого пространства, где происходит общение учителей с учениками. Существование школы в литературе предполагает наличие основателей и лидеров школы, их последователей, особых тем и приёмов творчества, а также определённой пространственно-временной среды, определяющей особенности первых трёх элементов, – т. н. «материнского ландшафта».
В Омске исторически (с начала ХХ века) сложился свой литературный процесс, в котором присутствуют основатели, лидеры, учителя и их последователи. Но омская пространственно-временная среда, омский «материнский ландшафт» не имеет чётких границ. Омск исторически неразрывно связан с Новосибирском, Павлодаром, Тарой, Тюменью, Тобольском и другими крупными городами, и провести культурную границу между нашими регионами так же трудно, как и природную. Тайга – на севере, степь – на юге – не имеют чётких рубежей, таких, как реки, горы и т. д. Чётких культурных рубежей тоже нет: П. Васильев, например, связан и с Павлодаром, и с Омском, Ф. Березовский – с Омском и Новосибирском, Л. Мартынов бывал и творил во всех этих регионах. Поэтому стоит говорить о едином западно-сибирском природном и культурном материнском ландшафте, определяющем черты западно-сибирской литературной школы, одним из главных центров которой является Омск.
Особенности природы, истории и общественных отношений Западной Сибири определили основные черты «литературного менталитета» сибиряков:
1. Близость к природе, величественной, но суровой, сулящей богатство, но требующей сил для его добычи, повлияли на мужественный, сильный, но одновременно открытый для природной красоты характер сибиряков. Это отразилось в почвенническом и крестьянском направлении омской и сибирской литературы – прозе Ф. Березовского, поэзии П. Васильева, Е. Забелина.
2. Историческое отсутствие крепостного права и строгого религиозного контроля над мировоззрением повлияли на свободолюбие и самостоятельность слова и мысли жителей региона. Отсюда – этическая позиция, выраженная в творчестве Мартынова (в частности, в его исторических поэмах), исторической прозе – от К. Урманова до В. Брычкова. Роль нашего города как «Отдалённого Места Ссылки Каторжан» и трагическая судьба региона, принимавшего ссыльных с царских времён до 40-х годов XX века, также отразилась в творчестве омских авторов.
3. Роль форпоста цивилизации в Сибири и одновременно «тихого пристанища» для спасавшихся здесь от войн и катастроф жителей Европы определили своеобразие менталитета городского жителя, его положение «междумиркá» «между стихией и культурой». В Сибири словно ещё не закончилось создание природы Богом, но уже началось преобразование её человеком. В сибиряке природа и культура ведут постоянный диалог. Это отразилось в городском направлении омской литературы – от футуристических описаний города начала ХХ века через «Воздушные фрегаты» Л. Мартынова до современной городской поэзии (Ю. Перминов, О. Клишин).
4. Роль научного центра в стремительно осваиваемом краю повлияла на становление своеобразного «сибирского космизма», школы философской и натурфилософской поэзии, изучающей Сибирь как Космос, который надо изучать, либо как дверь в Космос новых нравственных и духовных категорий. Эта линия в истории Омска начинается с П. Драверта и продолжается до сих пор в творчестве, например, С. Курач.
Таким образом, в единой западно-сибирской литературной школе вырисовываются четыре основные тематические линии, идущие от автора к автору и образующие единый узор: почвенническая (деревенская), историческая, урбанистически-цивилизационная, философски-космическая. Они определяют и технические особенности поэзии нашего региона.
С точки зрения техники стихосложения можно выделить соответствующие этим линиям школы (употребляю этот термин для обозначения совокупности авторов, объединённых единым мировоззрением, лидером и манерой изложения материала). Каждая из школ имеет свою поэтику.
Первая поэтика – неоклассическая – отличается реализмом, традиционностью, вниманием к деталям жизни, быта, психологии, раскрытием больших тем на простом сюжетном материале, определённой философичностью, афористичностью концовок, точным владением рифмой. В числе первых представителей – Г. Вяткин, сейчас – Е. Кордзахия, Т. Четверикова.
Второй из школ, народно-песенной, свойственен лиризм интонации, плавность и напевность изложения, использование фольклорных и деревенских мотивов в сочетании с соблюдением традиций реализма. (Наиболее яркий представитель – П. Васильев, сейчас – В. Ерофеева).
Третья школа – вышеупомянутый сибирский космизм. Отличается интересом к нахождению новых форм для выражения сложных космических тем, близостью к восточному медитативному стихосложению, поэзии Рериха, народов Сибири, Азии вообще; используется (часто, но не всегда) нерифмованный стих, новые ритмы, как правило, неторопливые, располагающие к «вдумыванию» в стихи, ёмкие символистские образы. Эта школа технически ещё только формируется, хотя смысловое ядро было ещё у Драверта и Мартынова. К ней можно отнести символизм О. Чертова, из нынешних авторов – С. Курач (цикл описаний сновидений, «рериховские» стихи).
Городская школа. Задача описания жизни города, его внутреннего строя, темпов, ритмов, образов диктует свои приёмы: написание стихов небольшого размера, с равносложными строками, неторопливым, но уверенным движением речи, осложняемым изощрённой рифмовкой и переносами со строки на строку, подобными неожиданному биению сердца, заставляющему остановиться среди бегущего потока людей и увидеть необычное в обыденном (О. Клишин, Ю. Перминов).
Можно выделить также неофутуристическую школу, восходящую к А. Сорокину, раннему Л. Мартынову и их ученикам и продолжаемую в основном омской молодёжью. Черты этой поэтики – богатство нетрадиционных метафор и образов (порой излишнее), неожиданные «сдвиги» мысли и речи, разносложные строки, авангардные рифмы, вольные ритмы, неожиданные перемены интонации в ключевых местах стихосложения (чаще всего – в конце).
Есть множество авторов, сочетающих элементы разных поэтик. Так, В. Шелленберг в своих алтайских стихах использует свойственные сибирскому космизму образы и ритмы наряду с элементами, показывающими столичную литературную подготовку. Это стихи наполовину сибирские, наполовину европейские; вернее, перед нами – произведения европейского по менталитету человека, восхищающегося сибирской природой, понимающего её, но всё-таки относящегося к ней скорее как изумлённый турист, приехавший на экскурсию в первозданный «рай» отдохнуть от привычной цивилизации, чем как местный житель, знающий сибирскую природу и воспринимающий её как нечто естественное и привычное. Впрочем, это не сказывается отрицательно на качестве текста.
Также на «перекрестке» сибирского и европейского мироощущения в разные времена стояли С. Князев, О. Родионова, И. Павельева, В. Лизунов. Все эти авторы талантливы, но их метафизика не в меньшей степени европейская, чем сибирская. Это закономерно, разные культурные регионы должны сообщаться, как сосуды, иначе «живая вода» в них иссякнет.
В целом, характеризуя пять региональных поэтик, можно заметить, что представители народной и городской школ наиболее многочисленны и тесно привязаны к региону, именно они составляют ядро омского СПР (Союз писателей России. — Примеч. ред.). В этих направлениях омичам работать естественно и привычно, что сказывается также на количестве тусклых перепевов одних и тех же мотивов разными авторами, в обилии подражателей среди непрофессионалов. В этом русле работать легко, а добиться выдающихся успехов сложно.
В омском СРП (Союз российских писателей. — Примеч. ред.) преобладают представители городской, метафизической и неофутуристической поэтик. Лучшие стихи последователей этих традиций отличаются яркостью, необычностью. Это свойство также наряду с позитивной имеет и негативную сторону: такое творчество труднее воспринимается неподготовленной аудиторией. Кроме того, среди авторов этого направления нет стилистического и смыслового единства. Подобные качества могут быть полезны для самореализации авторов по отдельности, но вредны для организации, которая держится исключительно на человеческом, а не творческом единстве.
Неоклассическая поэтика наименее привязана к региону, она скорее является межрегиональной, способной прижиться и дать плоды на любой почве, но не являющейся монополией какого-то одного региона. Авторы неоклассической поэтики могут быть отнесены к омской и – шире – сибирской поэзии более по смысловым, чем по формальным признакам.
Таким образом, на мой взгляд, следует говорить не столько об омской, сколько о западно-сибирской поэтической школе, входящей в состав культурного континента России наряду с дальневосточной, восточно-сибирской, уральской, поволжской, поморской, кавказской, черноморской, московской, петербургской школами. В каждой из школ можно выделить основные смысловые линии, поэтические традиции, лидеров, их последователей; ни одна из этих школ не выпадает из общей совокупности русской культуры, являясь её неотъемлемым элементом. Но с идеей о том, что каждый крупный город может иметь свою самостоятельную школу, думается, трудно согласиться: собственные литературные и живописные школы могли существовать, например, в греческих городах-государствах или раздробленных княжествах Средневековья и Возрождения, а сами условия государственной и культурной жизни нашего времени – эпохи глобализации и духовно-культурного «экуменизма» – постепенно нивелируют различия между регионами, и сохранить культурное «самостояние» могут только сверхкрупные и сверхмощные регионы. Хорошо это или плохо, покажет время; но несомненно, что это – факт, с которым следует считаться.
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру
начало статьи